Паук - Ларс Кеплер Страница 19

— Я годами его прикрывал, — говорит он.

За час до звонка о беспорядках в мясной лавке Харон высадил Саймона у бара. Потом безуспешно пытался связаться с ним и, поняв, что тот выключил рацию, решил идти на вызов один.

Йона подлетает к «Эл‑Эй Бару», едва удерживая колёса на асфальте, и выпрыгивает из машины.

Бар занимает угловое помещение в кремово‑белом жилом доме с красными балконами. Пыльные навесы отбрасывают тень на пустую террасу.

Йона забегает внутрь и распахивает дверь.

В зале несколько человек молча смотрят футбольный матч по телевизору; перед каждым стоит бокал пива.

Зона караоке пуста, бармен сидит за стойкой с чашкой кофе и ковыряется в телефоне.

Йона подходит, показывает удостоверение.

— Где полицейский в форме? — спрашивает он.

— Заплатил и ушёл минут десять назад, — отвечает бармен, отодвигая ведёрко с салфетками и приборами.

— Он был один?

— Всегда один.

— Вы знаете, куда он пошёл? — спрашивает Йона.

В зеркале за стойкой он видит, как в бар заходит Харон.

— Только видел, как он свернул направо, но…

Йона резко разворачивается и выбегает на улицу. Харон придерживает дверь и следует за ним.

— Похоже, он был на улице, когда говорил, что ему нужно отлить, — говорит Харон.

Йона бежит вдоль фасада, мимо салона «Тай-спа», спускается по лестнице и сворачивает за угол, к парковке.

С одного из контейнеров, громко хлопая крыльями, взлетает ворона.

Йона достаёт табельный пистолет и движется в тихий зелёный двор за домом. Корни высоких берёз прорвали асфальт, впереди видна детская площадка с красной горкой.

Он оглядывается, затем идёт вдоль задней стены к наружной лестнице со ржавыми перилами.

С другой стороны лестницы слышен хруст и скрежет. Йона жестом показывает Харону обходить дугой. Качели скрипят на ветру.

Йона медленно приближается. Плечом он задевает основание лестницы, и к запаху сырого кирпича и гнилых листьев примешивается металлический привкус крови.

Тот же хруст повторяется снова, совсем рядом.

Йона делает шаг вперёд, целясь в тёмный угол под лестницей.

Окно подвала заклеено серебристой фольгой, две крысы срываются с места и убегают.

Земля под лестницей залита кровью, а по стене тянется длинный кровавый след — метра на три, пока не исчезает.

Йона пробежал вдоль здания, покинув двор и оказавшись на улице. Он оглядел безлюдную дорогу, перевел взгляд направо и остановился, рассматривая пешеходный переход.

Ни машин, ни людей.

Они снова опоздали.

Йона по радио отдаёт распоряжение о блокпостах и поднятии вертолётов, затем звонит Манвиру и докладывает последние новости.

Вернувшись во двор, он находит Харона, стоящего у кровавого следа. Руки у офицера бессильно висят вдоль тела, лицо выглядит до предела усталым, словно он вот‑вот заснёт за рулём.

Нательная камера Саймона Бьёрка лежит на земле рядом с кровавой полосой, а у ржавой крышки ливнёвки на солнце поблёскивает молочно‑белая гильза.

***

Йона и остальные детективы снова собираются в переговорной управления. Руководство местом происшествия в Орсте принял на себя Эриксон; ему приказано немедленно докладывать даже о самых незначительных находках.

На блокпостах вокруг Орсты проверены сотни машин, но пока безрезультатно — как и вертолётный осмотр местности. На улицах вокруг места нападения нет камер наблюдения, но сейчас группа детально опрашивает жителей соседних домов в надежде, что кто‑то, что‑то видел.

ИТ‑специалист Йохан Йонсон в широких брюках, похожих на пижамные, и футболке с надписью «Футболка уже есть». Он подключает телефон к зарядке и открывает ноутбук.

Полицейский техник достаёт из коробки нательную камеру Саймона Бьёрка, держа её, словно бесценный лот на аукционе.

— Мы уже проверили её на отпечатки, но, пожалуйста, обращайтесь с ней осторожно, — говорит он и подталкивает очки повыше на нос.

Йохан надевает латексные перчатки, забирает камеру, чуть встряхивает и кладёт рядом с ноутбуком.

— Пора на приём, — произносит он, театрально откашлявшись.

Нательная камера Саймона Бьёрка была в «скрытом режиме» — записывала, хотя выглядела выключенной.

Маленький красный диод спереди, как обычно, не мигал.

Все нательные камеры полиции ведут непрерывную запись во внутреннюю память. При воспроизведении к материалу добавляются ещё тридцать секунд до момента активации — это делается для того, чтобы сам повод включения камеры, нередко ключевое событие, обязательно попал в запись. Однако из соображений конфиденциальности в эти первые тридцать секунд звук не пишется.

— Вам нужен звук или обойдёмся? — спрашивает Йохан.

— Звука же нет, — почти раздражённо отвечает Манвир.

— Есть. Его просто стирают при передаче материала… Честно говоря, даже так мы его не слышим.

— Тогда нам нужен звук, — говорит Манвир.

— Отлично, это немного упрощает задачу, — откликается Йохан и копирует данные с карты памяти на ноутбук.

Он возвращает камеру в ящик техника, снимает перчатки и разворачивает экран в сторону детективов.

— Готовы? — спрашивает он.

— Да, — отвечает Сага.

Видео начинается резко: ветер ревёт в микрофоне, по асфальту хрустят шаги. Камера закреплена на груди Саймона Бьёрка, картинка покачивается в такт его шагам, пока он подходит к лестнице у задней стороны здания.

— Саймон? — напряжённый голос Харона трещит в динамике рации. — Здесь детектив из управления, он хочет…

— Я уже иду, — перебивает его Саймон.

Он заходит за лестницу и останавливается перед окном подвала. Помятая серебристая фольга на стекле даёт искажённое отражение его безразличного лица. В размытой зелени парка позади него детская горка кажется красной звездой, а по траве к нему словно несётся какое‑то серое пятно.

— Мне только нужно отлить и купить…

Позади появляется сгорбленная тень, движущаяся с молниеносной скоростью, и прежде, чем Саймон договаривает фразу, резкий треск заглушает все остальные звуки. Земля стремительно приближается к камере, раздаётся глухой удар — и экран гаснет.

Зал заседаний наполняет тяжёлое дыхание Саймона.

Он кричит от боли, переворачивается на бок и снова включает камеру. Звук мгновенно становится резче. Он явно испытывает адскую боль, скулит между частыми вдохами.

В кадре — лишь ослеплённые солнцем кроны берёз над ним.

Слышен медленно подъезжающий автомобиль. Машина останавливается, по асфальту стучат чьи‑то шаги.

Камера дёргается и снова падает на землю.

Сквозь приглушённые крики Саймона постепенно проступает жужжащий механический звук. В кадре вспыхивает свет, здание попадает в поле зрения, поднимается и замирает.

— Камера у него выпала, — говорит Йона.

Жужжание продолжается, слышен металлический скрежет, затем глухой стон Саймона.

— Звучит так, будто его пихают в чёртову мясорубку, — шепчет Петтер.

— Его затаскивают в кузов фургона, —