Фридрих Незнанский - Контрольный выстрел Страница 2

Турецкий открыл холодильник Грязнова и обнаружил там совершенно свежую, то есть непочатую бутылку водки. Той, которая с откровенной наглостью нувориша ежеминутно лезет с телевизионного экрана в темную душу российского обывателя, — «Кремлевская де люкс». Достал бутылку и потряс перед носом Олега.

— Водка есть, сэр, а вот томатного сока — нет. Как прикажете, сэр?

— Плевать. Давай сюда, а то у меня ни в одном глазу…

— Да ну-у-у!..

— Точно! — Олег нарочито, пальцами, раскрыл до отказа глаза, поводил головой из стороны в сторону и поднял лицо к потолку. — Ну? Сам же видишь! Давай еще раз за нашу встречу!

За встречу они уже тяпнули. И не раз. Но почему же не повторять, коли есть сильное желание?

Не виделись они давно, не годы, конечно, но несколько месяцев — это точно. Олег — младший сын глубоко уважаемой Шурочки Романовой. Многолетняя и очень грозная начальница МУРа, полковник Романова, годами занимавшая генеральскую должность, наконец-то делом подтвердила свои многократные обиды-обещания бросить все и уйти на пенсию. В этот, последний раз сдержала слово. Вернее, ей активно помогла длящаяся практически все перестроечные годы, то есть уже целое десятилетие, министерская чехарда. Министры внутренних дел, их замы, генпрокуроры и их замы, а также вся остальная правоохранительная братия, потерявшая, по общему мнению, чувство основательности, твердости своих позиций, а соответственно, и решений, занялась наконец единственно возможным в сегодняшней ситуации делом — самообеспечением. Люблю себя — вчера, сегодня, завтра. Ну и в дальнейшем тем более. И никто в таком святом деле помешать мне не может. Но если все-таки захочет, то… Не дай ему Бог! А Шурочка, то бишь полковник Александра Ивановна Романова, возьми да и вылези на трибуну: куда прем, товарищи?! Ох уж эти максималисты-правдоискатели! Борцы за какую-то недоделанную, мифическую справедливость! Уйти хочешь? Милости просим. Какой может быть разговор, если человек устал? Есть еще вопросы? Ах, так у нее еще и опыт? Ну что ж, в таком случае вот ей вполне синекурное место начальника методического отдела МВД России. Подойдет? Оч-чень вам обязаны!

Только, уверен был Турецкий, не случай какой-нибудь или чья-то действительно оказавшаяся на месте умная голова этот ход подсказали. Детишки мамы Шуры — вот кто. Алька — младшенький, как звала его Шура, в «Белом доме» ныне восседает. В личных апартаментах, прикрытый от посторонних глаз эскадроном секретарш и телохранителей. А иначе чего ж там сидеть?.. Да и старший — Кирилл, Кирка, Кира — тоже не шибко отстал от времени, в котором сильному все по плечу. В службе внешней разведки обретается. И, как утверждает Шурочка… тихо, конечно, в очень узком кругу, — числится на хорошем счету.

Поэтому, когда ребятки, живущие, кстати, вполне приличной холостяцкой жизнью и отдельно от мамаши, узнав о последнем демарше родительницы, с некоторой долей юмора поделились своими соображениями с начальством. Оно, высокопоставленное и влиятельное начальство, сочло возможным тоже с улыбкой намекнуть министру внутренних дел об одной строптивой, зато порядочной и знающей полковнице, опыт которой… и так далее. Нынешний министр был бы абсолютной бездарностью, если бы с ходу не усек интереса своих более опытных товарищей. Так Шурочка вместо ожидаемой пенсионной старости обрела синекуру. Непонятно только: кто ее заставляет ежедневно торчать на работе чуть ли не до полуночи, если всех ее младших коллег волной смывает, когда на часах без нескольких секунд шесть? Вот уж действительно вечная загадка поколения!

И еще одна немаловажная, как теперь говорят шибко грамотные, деталь тут имелась. У Кирки и Олега разные отцы. И фамилии, соответственно, разные. Как однажды под большим секретом рассказал Саше его собственный шеф и учитель, а также старый друг Костя Меркулов, по праву занимающий высокий кабинет заместителя Генерального прокурора матушки-России, Кирилл, носящий фамилию и даже отчество матери, был плодом еще девического увлечения Шурочки. С отцом Кирилла она вместе училась на юрфаке МГУ, жили, не расписываясь, «оттепель» же была, благословенные шестидесятые… Потом Матвей этот куда-то делся, кажется, за бугор слинял. Попереживала тогда Шурочка, однако Киру она на ноги поставила и только после этого вышла замуж. Всерьез. И этот второй ее супруг, кстати, теперь тоже уже бывший, дослужился в Комитете госбезопасности до звания генерал-лейтенанта и благополучно, не в пример бывшей своей супруге, по выслуге лет вышел на пенсию. А все свои нерастраченные силы и способности успешно перенес в сферу банковских операций. Занимает он сегодня, сколько было известно Турецкому, второе место в одном из крупнейших коммерческих банков. А может, так говорят, когда на самом деле — первое, но неафишируемое, кто знает? Анатолий Николаевич Марчук — личность в недавнем прошлом известная и вполне заслуженная. Вот и Олег скорее в него пошел — деловой, хваткий, — а не в бессребреную свою матушку.

Пока все эти высокоумные сопоставления прокручивались в несколько ослабевшем мозгу Турецкого, Олег щедро разлил «Де люкс» в мутные от бывшего томата бокалы, а потом достал из верхнего кармана твидового «клифта» маленькую щеточку-расческу и, оттопырив верхнюю губу, начал вполне трезвыми движениями причесывать-приглаживать элегантные черные усики. Да это уж просто мания какая-то! За последний час — каждые десять минут с регулярностью автомата.

— Я пить больше не хочу, — заявил Саша из вполне понятного самому себе чувства противоречия.

— Ну тогда и я не стану, — почему-то охотно согласился Олег.

— Я ухожу в отпуск, — вот чем аргументировал Турецкий нежелание пить.

— Этот вопрос мы уже обсудили. Не аргумент, конечно, но… Придумай причину получше.

«Вот негодяй! Пьян, а сечет… — хмыкнул Турецкий. — Молодой потому что. Свежий. Тридцати еще нет, почти на десяток лет моложе меня. Кирилл как раз между нами, ему сейчас тридцать три, Христов возраст. Опасный…»

С Олегом он сегодня встретился действительно совершенно случайно. С утра занимался самым необходимым делом. Смешно представить: старший следователь по особо важным делам Российской Генпрокуратуры договаривался с крупным жуликом об организации для себя лично и для своего семейства в составе жены Ирины и дочери Нины бесплатных виз в Германию. Через какие-то неведомые коммерческие структуры. А в середине дня сдуру взял да позвонил Косте, который обещал, и на сей раз твердо, отпустить его на все четыре стороны сроком на три недели, то есть в Германию, к школьному приятелю Турецкого — Толе Равичу. Этот Толя, ставший крупным немецким бизнесменом, предложил семейству Турецкого бесплатный отдых в Альпах — со всем подобающим сервисом и возможностью поездить по Германии. И вот вся эта многоэтапная затея едва не рухнула. Костя снял трубку и тут же безапелляционным тоном предложил лучшему другу Саше немедленно прибыть на совещание. Тон не предполагал возражений. Ну а дальше — известно: переделка на Трубной площади и совершенно бездарное, никчемнейшее, многочасовое бдение в конференц-зале — под строгим контролем ведомственной охраны.

Оно, это совещание, было, естественно, закрытым. Единственной радостью оказалась встреча с Олегом, который за последнее время, как показалось Саше, стал еще длиннее, но, надо отдать ему должное, и элегантнее. От прически с тонким, сверкающим пробором до узконосых ботинок — все на нем было словно от Версачи. Народ, особенно негустая женская часть участников чрезмерно многочисленного совещания, с навязчивым интересом разглядывал стройного «белодомовца». Рядом с ним перепадала толика внимания и Турецкому. Они сели подальше от президиума, заполненного генералитетом, и сразу усекли, что грядет обыкновенная жвачка. Олег, слегка наклоняясь к Саше, начал свистящим шепотом травить анекдоты, циркулирующие по этажам «Белого дома». Турецкий сперва сдерживался, а потом стал легонько повизгивать от наслаждения. На них завистливо и нехорошо оглядывались. Кончилось тем, что после первого же перерыва они сбежали. Олег в Столешниковом купил литровую бутылку «Абсолюта» и пару банок густого, концентрированного томатного сока, после чего они на двух машинах приехали на Енисейскую, где Турецкий квартировал у Грязнова.

— Не понимаю, за что моего бездарного и, по-моему, достаточно запачканного генерального так любит Президент? Ты там поближе, Олежка, скажи!

— А этих козлов обоих днями снимут с работы, — брезгливо заметил Олег и усмехнулся.

— Ты что, обоих имеешь в виду? Сегодняшних?

— Я же сказал, неужели не ясно? Повод нужен… наверно. Но вопрос, по сути, решен.

— Ну, положим, разговоры по поводу нашего давно в ушах навязли. А Президент, как ты, конечно, слышал, на днях моего Толю так послал, что другой на карачках бы прошение приволок: отпусти, мол, барин, дурак я, не справился. А этому — хоть ты ему ссы в глаза, все Божья роса…