Джон Кризи - Пришлите старшего инспектора Веста Страница 2

— Оставь как есть, — скомандовал Мак.

Эд держался за ручку, чтобы приглушить дрожание. Мак не включал мотор, но убрал ручной тормоз: уклон был достаточен, чтобы машина начала двигаться сама. Они проехали так метров сто, прежде чем он включил подфарники. Машина катилась почти бесшумно. Приближаясь к повороту, Мак включил фары, и на этот раз Эд не протестовал. Свет пробил дорогу впереди, они завернули за угол. И там из ночи появился человек.

Он стоял у ворот. На нем была темная одежда, а на голове каска. Где-то на поясе прицеплен фонарь. Он не двигался, бросалось в глаза его большое лицо и густые усы. Человек появился лишь на мгновение, они проскочили мимо него. Мак оставил фары включенными.

Эд посмотрел в заднее окно. Когда они свернули за угол, он медленно повернулся, облизывая губы!

— Ты его видел?

— Мы не слепые, — ответил Джей.

— Полицейский.

— Нам нечего бояться английских полицейских, — сказал Джей. Было похоже, что он пытается сам себя успокоить.

— Нам вообще не о чем беспокоиться, — заявил Мак. — Даже в этой проклятой Богом стране ездить ночью не преступление, хотя они и ложатся спать так рано.

— Эд, — продолжил он прежним монотонным голосом, — у тебя есть дело. Тебе это будет легко, у тебя есть свои дети. Открой чемодан, Джей, дай ему вещи. Одень мальчишку. У нас еще есть час времени. Успокойся. Не забудь про подштанники.

Все выглядело так, будто Мак хотел пошутить:

— Ты хочешь закрыть дверцу?

Эд оглянулся еще раз и, захлопнув дверцу, стал одевать похищенного ребенка.

2. ЗАДАНИЕ

Роджер Вест лежал в постели с закрытыми глазами и тяжело дышал, пытаясь создать видимость, что спит и даже храпит. Он слышал, как открылась дверь, и почувствовал движение, но глаза не открыл. Послышались легкие шаги, и он понял, что притворяться дальше нет смысла. Звякнули чашки — на маленький столик около кровати поставили поднос. Он приоткрыл глаза и сквозь ресницы увидел широкое лицо Мартина по прозвищу Копатель — своего старшего сына, склонившегося над ним.

— Доброе утро, папа.

— Я вот тресну тебя за то, что разбудил, — произнес он ворчливо и уселся на кровати, в то время как Ричард, его младший сын, на голову выше брата, входил в спальню.

Глаза и щеки обоих парней сияли здоровьем, и в этот момент у них было одинаковое выражение лица, делавшее их удивительно похожими, хотя в действительности они были совершенно разные.

— С вашей матушкой, по-видимому, все обстоит хорошо, иначе вы бы не выглядели такими самодовольными, — произнес отец. — Вам что-то нужно, иначе вы оба не были бы здесь. Не так ли?

Он стал наливать в чашку чай.

В двадцать один год Мартин был достаточно взрослым, чтобы знать, чего он хочет. Он занимался на гуманитарном факультете в колледже Челси, учился рисовать, работая по вечерам и в выходные. Ричард подвизался на киностудии около Лондона, надеясь написать сценарий для заработка. Теперь уже редко случалось, чтобы они приходили к нему вот так с просьбами, а чтобы заявились сразу оба — это было исключительным событием.

— Если скажешь нет, — заявил Ричард, — ты об этом пожалеешь, папа.

Роджер прихлебывал чай.

— Ну, кто-то из нас, возможно, пожалеет, — он тянул время. У них было что-то на уме, но он не мог понять что. Вроде это не было первое апреля. Это не был и его день рождения. Это не было так же…

Внезапно он вспомнил. Это был первый день «сейла» — летней распродажи, и Джанет говорила, что собирается на Оксфорд-стрит. Ей очень хотелось приобрести летние вещи. Он, вероятно, проспал. Хотя, нет, было еще не поздно, не было восьми.

— Ну хорошо, так что должно меня потрясти?

— Мама забыла взять деньги в банке, — сказал Ричард, — а в твоем бумажнике всего лишь один фунт. Так что она отправилась занять очередь на распродаже в магазине Дебба, а ты должен привезти ей деньги.

— Двадцать четыре года женаты, а она до сих пор не знает, где ты прячешь свой загашник, — произнес Мартин. — Она перевернула все вверх тормашками.

— Я держу его в банке, и она это знает, — сказал Роджер. — Я разменяю чек по дороге.

Без Джанет утро было каким-то пустым. Еще тоскливее стало, когда ушли и ребята. А ведь Ричард едва ли годом моложе Мартина? Он посмеялся над ними, когда спускался вниз, чтобы приготовить себе завтрак. Но овсянка и сковорода с яичницей и беконом для него были уже готовы.

Он обнаружил Джанет в нескольких метрах от главного входа в магазин Дебба в очереди среди нескольких сот женщин, и едва он успел сунуть ей тридцать фунтов, как открылась дверь и все бросились внутрь.

— Увидимся позднее, — крикнул Роджер.

— Спасибо, дорогой, — успела произнести она, и толпа понесла ее в открытую дверь.

Темноволосая, изящная в своем простеньком темно-сером костюме, выглядевшая удивительно молодо для своих сорока с хвостиком и забывшая обо всем в этот момент.

Роджер сел в машину и вскоре оказался в утреннем транспортном потоке. Были времена, когда он приезжал в Скотленд-Ярд каждое утро с чувством ожидания чего-то и даже возбуждения. Но сейчас он знал, чего можно ожидать. У преступления тысячи вариантов, и, казалось, он уже знает их все. Для старшего следователя-детектива дела об убийствах утратили свое стимулирующее воздействие. Бумажная работа и обычные рутинные дела старшего офицера Департамента криминальных расследований все больше и больше задерживали его за письменным столом. И настали времена, когда уютный кабинет в сером низком здании полицейского отделения на улице Кеннон-роуд становился для него тюрьмой. Само здание казалось частью Скотленд-Ярда, поскольку находилось на его территории, но на самом деле было самостоятельным; окна его закрывали решетки, а на крышу его с Башни Парламента смотрел «Большой Бен». Бесцветное серое здание не выглядело в это чудесное теплое летнее утро ярче, чем обычно.

Роджер запарковал машину и поднялся по лестнице.

— Доброе утро, доброе утро, а вот и Красавец, — такие приветствия стали почти ритуалом.

Красавец — еще одно прозвище Веста. Итак, предстоит восседать за письменным столом, просматривая почту и доклады. Однако сегодня у него было какое-то угнетенное состояние. Просматривая досье, составленное в суде на улице Большая Марльборо на старого каторжника, который попал туда в тринадцатый раз, Роджер точно знал, что он скажет и как он будет выглядеть, поглядывая поверх своих очков; какое безнадежное вранье будет нести обвиняемый; что и с какой интонацией будет произносить чиновник магистратуры и как все и всё будут выглядеть. Он закурил сигарету, зевнул, небрежно написал карандашом несколько замечаний, и тут зазвонил телефон.

— Вест слушает.

— Доброе утро, сэр. — Это была женщина. — Звонят из американского посольства. О, простите, посольство Соединенных Штатов на проводе. Они хотят помощника комиссара или командующего, но их нет, сэр.

— Я поговорю с посольством, — ответил Роджер. Это было, по крайней мере, что-то необычное.

— Одну минутку, — сказала женщина.

И почти сразу же человек с явным североамериканским акцентом произнес:

— Это старший инспектор Вест?

— Да, сэр, доброе утро.

— Доброе утро, мистер Вест, мы нуждаемся в вашей помощи и как можно скорее, очень срочно. Меня зовут Тони Марино, и я подожду вас в своем офисе. Вы обнаружите нетерпеливого и обеспокоенного человека, мистер Вест.

Роджер мог бы задать несколько вопросов и остаться в сугубо формальных отношениях. Но вместо этого он просто произнес:

— Я буду у вас через пятнадцать минут, мистер Марино.

— Я вам очень благодарен, — голос американца утонул в телефонной трубке.

Роджер встал, снял свою фетровую шляпу с крючка на стене и поспешил к двери. Если бы он встретил командира, его заместителя или Харди, нового помощника комиссара, то он доложил бы им обо всем, но ему и самому не хотелось упускать этого случая. Он не встретил никого из служащих более высокого ранга. Спустившись в лифте на другой этаж, он увидел инспектора Билла Слоана, крупного, свежевыбритого, выглядевшего как мальчишка и готового уже войти в кабину.

— Ты-то мне и нужен, — сказал Роджер. — Звонили из американского посольства, им срочно нужен кто-нибудь. Разговаривать с ними пришлось мне — и я решил взяться за это дело. Скажи командиру или его помощнику.

Слоан ухмыльнулся:

— Пока ты туда доберешься, я уже забуду об этом.

Через восемнадцать минут Роджер был на площади Гросвенор. В утреннем солнечном сиянии десятки американских туристов крутились со своими камерами вокруг статуи Рузвельта. Большие американские автомобили были запаркованы поблизости, подавляя своими размерами английских собратьев. Роджер ожидал, что столкнется с какими-то формальностями, но в вестибюле обширного нового здания посольства, которое многим не нравилось, а у других, наоборот, вызывало восхищение, его встретил совсем юный на вид служащий, который спросил: