Андрей Кивинов - Уличная Страница 2

А-а-а… Поняла…

Ну и прекрасно… Приедем мы в полдень, это займет не более получаса. Магазин на это время надо закрыть.

Да, конечно…

Постарайтесь собрать всех, кто в тот день находился в зале. Продавцы, охранник. И не очень афишируйте мероприятие… Есть информация, что в магазине может быть сообщник. Не исключено, бандиты попытаются отбить своего.

Господи… А Борису Соломоновичу вы позвонили?

У него отключен телефон.

Да, он сейчас в Таиланде, не хочет, чтобы его беспокоили.

Если вдруг позвонит, передайте ему радостную весть.

Обязательно! Спасибо вам!

До завтра.

Положив трубку, Алла Борисовна подняла руки к небу и по-молодецки выкрикнула: «Ее»! что в переводе с английского означает «Ура».

Затем бросилась из кабинета в зал, чтобы обрадовать подчиненных, но вовремя спохватилась, вспомнив предупреждение следователя. Поэтому ограничилась сообщением, что завтра в обязательном порядке надо присутствовать на рабочих местах. И намекнула на сюрприз.

Правда, теперь вместо бывшего дознавателя в углу спал новый охранник. Не менее опытный и более авторитетный. В прошлом – офицер госбезопасности. Но, это не столь важно. Какая разница кого бить арматурой по голове? Тем более, что арматурина будет бутафорская.

Вечером, возвращаясь из магазина, Алла Борисовна завернула в гастроном, купила бутылочку красного винца испанского разлива, баночку красной икры и коробку «Рафаэлло». Устроят с мужем маленький семейный праздник. Хоть одно радостное событие в череде тоскливых будней. Поимка бандита – разве не радость, достойная обмывания легким алкоголем?

Как любой человек, занятый нелюбимым делом, Алла Борисовна искала утешение в позитивных мелочах. Да, так уж сложилось, что она – дипломированный театральный критик, вынуждена торчать в душном подвале, да еще становиться жертвой преступлений. Но жизнь не поэзия, а проза. И очень дорогая проза. В материальном смысле. Да и моральном.

Утром следующего дня она предупредила девушек и охранника, что обещанный сюрприз состоится в полдень. Сама по такому случаю надела лучший костюм, подаренный мужем на сорокалетний юбилей. Сделала макияж, как в журнале «Космополитен» и уложила волосы в парикмахерской. Все-таки их будут снимать на видео, и неизвестно, где, кто и когда это видео будет смотреть. А ну, как покажут в «Чистосердечном признании» или программе «Максимум»? Не говоря уже про интернет. Надо быть в форме.

Удивительно, но органы не опоздали. Без пяти двенадцать из туманной дымки вынырнул и со скрипом затормозил потертый микроавтобус с надписью «Полиция» и мигалкой на крыше. Делегация была представительна. Сам следователь Красноперов – полноватый, страдающий легкой одышкой, мужчина лет тридцати пяти, с кожаной коричневой папкой, украшенной золотым тиснением «Служа закону – служим народу» и оторванным металлическим уголком. Крепко сбитый небритый оперативник, сцепленный блестящими никелированными браслетами с задержанным налетчиком. Двое суровых конвоиров в форме с сержантскими погонами, оператор с серьезной камерой и пара гражданских лиц мужского пола, игравших роль понятых – анахронизма, оставшегося от советской правоохранительной системы, как символ недоверия властям.

Постучав в окно подвальчика, Красноперов, облаченный в чуть помятый и явно маловатый китель, жестом пригласил Аллу Борисовну на улицу, куда она тут же и проследовала.

Здравствуйте… Алла Борисовна? Да, это я.

Очень приятно. Красноперов Игорь Эдуардович, – следователь протянул директрисе глянцевую визитку, украшенную барельефом российского флага и двуглавого орла, – все на месте?

Да, только охранник другой.

Ничего. Мы начнем с улицы, затем пройдем в магазин и продолжим.

Он повернулся к налетчику.

Иванов, рассказывайте дальше.

Человек, опозоривший своим поведением древнюю русскую фамилию, огляделся, а затем попросил закурить.

На вид ему было лет двадцать пять, и его внешний облик никак не соответствовал тяжести совершенного преступления. В студенческой среде его приняли бы за вечно голодного сына бюджетных родителей. Легкая сутулость, украшавшая спину, больше подходила бы компьютерному геймеру, а прыщавость – созревающему тинейджеру. Возможно, он употреблял запрещенные законом препараты и заработал гепатит, на который намекали желтые белки глаз. На плече висела потертая спортивная сумка. А «ширева» тебе не принести? – жестко присек попытку расслабиться сопровождающий его мрачный, как дыба, оперативник, – начинай, сказали.

Ну чо… Тачку вон там бросили, – желтоглазый налетчик показал свободной рукой на угол дома, – Прыщ в ней остался, а мы пошли…

Эксперт включил камеру, назвал время возобновления записи и, словно опытный репортер, принялся кружить вокруг налетчика. Выражение лиц понятых, которых, скорее всего, наняли за вознаграждение, более подходило гражданам, спешащим в туалет, нежели исполняющим свой общественный долг.

Куда пошли, что делали? – раздраженно переспросил Красноперов, – сами, сами рассказывайте, без наводящих.

К дверям пошли, – задержанный, таща за собой опера, сделал несколько шагов по направлению к магазину, – ничего не делали, просто шли. Санек первым, я вторым, Шмель третьим. Спустились, одели маски.

Не одели, а надели, – поправил следователь, демонстрируя всем свой образовательный уровень, – одевать можно женщину…

Почему? И надевать тоже, – простодушно парировал задержанный.

Это тебя в камере наденут, если спорить будешь… Ой, это записалось? Эксперт молча кивнул.

Потом сотрешь.

Нельзя… Кассету опечатаем.

Черт… Останови съемку. Давайте еще раз. От машины. Делегация вернулась к исходной точке, и задержанный повторил рассказ. Со стороны могло показаться, что дотошный режиссер попросил переснять неудачный дубль. Вернувшись к дверям, на которых висело грозное предупреждение, что в магазине ведется скрытое видеонаблюдение, следователь уже вежливо попросил задержанного:

Дальше, пожалуйста…

Ну, так-то первым Санек зашел.

Красноперов открыл дверь, заменив собой некоего Санька, после чего все присутствующие устремились в «Остров сокровищ».

Чоповец уже проснулся и даже встал со своего рабочего места. Жанна и Марина торчали за прилавками с улыбками, не соответствующими трагичности момента. Алла Борисовна сделала им знак, и они погрустнели.

С порога налетчик пальцем свободной руки указал на охранника.

Короче, Санек орка по чбану отоварил.

Кого?! – не понял следователь.

Ну, вон… Охранника.

Чем отоварил?

Да была у него какая-то приспособа. Типа трубы.

Покажите, как бил?

Красноперов извлек из своей папки «Комсомольскую правду», свернул в трубочку и протянул Иванову. Тот подошел к охраннику.

Только он спал.

Господин охранник, будьте добры, усните… В смысле, сделайте вид, что спите.

Господин охранник согласно кивнул следователю, сел в свое кресло и закрыл глаза.

Он храпел, – подрехтовал Иванов.

Блин, это непринципиально… Бейте, бейте. То есть, показывайте, как бил Санек.

Иванов взял газету, вяло замахнулся, и несильно шлепнул ей по кепочке охранника, словно смахнул муху.

Ну, он выключился.

Прямо в кресле?

Да… А где ж еще? Не в сортире же.

Хорошо… Господин охранник вы подтверждаете это?

Подтверждаю, – согласился бывший чекист, – только я тогда не работал. На другом объекте был.

А, ну, да, конечно, – спохватился Краснопёрое, – тогда закройте глаза и сделайте вид, что вы… Как бы это сказать… Без сознания.

Охранник живописно склонил голову на грудь и расслабленно опустил руки к полу. Для полной достоверности не хватало только искусственной крови.

Отлично. Так и сидите до конца следственных действий… Иванов, продолжайте.

Ну, потом Леха глаз разбил, – налетчик кивнул на камеру видеонаблюдения.

Покажите, как.

Иванов той же газетой, подпрыгнув, ударил по камере. Пристегнутому оперу тоже пришлось подпрыгнуть.

Так, – удовлетворенно кивнул следователь, – кто в тот момент находился в магазине?

Так вот эти две мартышки и пара лохов.

Сам ты мартышка! – возмутилась Жанна, действительно чем-то напоминавшая маленькую обезьянку, – ворюга поганый!

Спокойно, граждане… Иванов, следите за своей речью. Вы не в камере, а на следственном эксперименте, – напомнил Краснопёрое.

Опер незаметно дернул наручники, словно к руке был пристегнут дрессированный медведь, забывший про строгого хозяина.

Кто где стоял?

Так эти там же, а мужик с теткой в углу. Чего-то разглядывали.

Товарищи понятые, – обратился следователь к добровольным помощникам, – встаньте на место тех покупателей. Закон это допускает.

Понятые тут же выполнили просьбу.