Роберт Крейс - Ангел разрушения Страница 21

Пелл искоса посмотрел на детектива, сидевшего неподалеку.

— Мы не можем куда-нибудь пересесть?

Старки провела его к дальнему столику, сев так, чтобы обозревать зал. Она решила, что ему не понравится сидеть спиной к публике.

— Теперь вас никто не подслушает, Пелл. Можем поиграть в шпионские игры.

Пелл сжал зубы. Он разозлился, и Старки осталась довольна. Она закурила новую сигарету и выдохнула дым рядом с его плечом.

— Полиция Майами сообщила репортерам не все. Это был не розыгрыш, Старки. Это было послание. Настоящее. Слова на бумаге. Он никогда раньше не делал ничего подобного. Значит, у нас появился шанс его поймать.

— Что он написал?

— Он написал:

«Если эти люди погибнут, вы внесете меня в список десяти самых опасных преступников Америки?»

Старки ничего не поняла.

— И что это значит?

— Он хочет, чтобы его имя значилось в списке десяти самых опасных преступников Америки.

— Вы шутите.

— Это знак, Старки. Он неудачник, пустое место, которому совсем не нравится, как сложилась его жизнь. Его нет в списке, потому что мы не знаем, кто он такой; ни один преступник не попадет в список, пока не установлена его личность. Мы его не внесли, и он разозлился. И решил рискнуть, чего не делал никогда раньше. А это значит, что он не так психически устойчив, как прежде.

Старки сжала зубы, чувствуя, как они превратились в железные тиски. Она поняла, что имеет в виду Пелл. Когда преступник меняет схему преступления, это всегда хорошо. Любые изменения позволяют увидеть его с новой стороны. Если удается разглядеть достаточное количество граней его «таланта», очень скоро складывается целостная картина.

— Вы сказали, что он здесь. Откуда вы это знаете? В записке сказано, что он направляется в Лос-Анджелес?

Пелл не ответил на вопрос. Он смотрел на нее так, словно что-то искал в глазах собеседницы.

— Что? — сбилась с мысли Кэрол.

Взгляд Пелла заставил ее почувствовать себя открытой и неуверенной.

— Я рассказал вам с Келсо не все. Когда Мистер Рыжий выходит на охоту, он выбирает не случайные жертвы. Его интересуют, как правило, высшие начальники либо старшие техники, попавшие в новости. Он охотится по-крупному. Как будто говорит нам, что одерживает победу над лучшими представителями отдела по борьбе с терроризмом. Таким способом он удовлетворяет свое самолюбие.

— И все это он рассказал вам в своей записочке?

— Мы это знаем, потому что он гравирует имя жертвы на оболочке бомбы. Когда он убил первых двух специалистов по разминированию, мы обнаружили их имена на фрагментах во время реконструкции. Алан Бреннерт в Балтиморе и Майкл Кэсатт в Филадельфии; оба старшие сержанты, расследовавшие громкие дела.

Старки молча нарисовала цифру «5» в лужице на столе, потом исправила цифру на букву «S». Она догадалась, что это часть имени «Чарльз». Однако Чарли Риджио не выделялся в отделе особо выдающимися способностями и не считался крупным специалистом, впрочем, ничего такого она не собиралась говорить Пеллу.

— Почему вы рассказываете мне все это здесь, в баре, а не в кабинете Келсо?

Пелл смущенно отвернулся. Ей показалось, что он нервничает.

— Мы стараемся держать эту информацию в секрете и открываем ее только по мере необходимости.

— Ладно, я польщена, Пелл. Мне действительно было необходимо это знать.

— Да.

— Интересно, что еще вы недоговариваете.

Пелл резко повернулся к ней.

— Как детектив, возглавляющий расследование, вы можете сделать заявление прессе, которое еще больше его дестабилизирует. Он создает не игрушечные машинки. Бомбы — это его призвание, и он делает их очень тщательно. Они действуют точно и без сбоев. Мы знаем, что он ими гордится. Для него это может стать поединком, который заставит его остаться в Лос-Анджелесе и даст нам возможность его схватить.

— Я и он.

— Что-то вроде того. Ну, что скажете?

Старки не нужно было раздумывать, чтобы ответить на его вопрос.

— Я в игре.

Пелл вздохнул, и у него опустились плечи. Он расслабился, словно боялся, что Старки откажется. Она улыбнулась мысленно, подумав, как мало он про нее знает.

— Хорошо, Старки. Хорошо. Мы считаем, что он готовит бомбы на месте. Приезжает куда-нибудь, покупает все, что ему нужно, и делает бомбу, чтобы ничего не перевозить и не попасться в самолете. Я вложил в отчеты список компонентов «Модекса». Вы должны проверить всех, кто имеет доступ к гексогену.

И хотя Старки уже начала такую проверку, ее разозлило, что он дает ей указания.

— Послушайте, Пелл, если хотите что-то проверить, проверяйте сами. И нечего отдавать приказы.

— Это важно.

— Вот вы и проверяйте!

Пелл наградил ее хмурым взглядом, но тут, похоже, ему в голову пришла новая мысль. Он выставил руки ладонями вверх и расслабился.

— Думаю, можно взглянуть на происходящее вот с какой стороны: если я сам за это берусь, значит, я забираю дело. Если вы берете проверку на себя, значит, я всего лишь дал вам совет. Ну, что выбираете?

— Проверка уже идет, Пелл, — с хитрым видом сказала Старки. — Я запустила ее сегодня утром.

Он равнодушно кивнул. Старки вдруг почувствовала раздражение, что он не признал ее деловых качеств.

— У вас есть фотография этого типа? Там наверняка имелась камера слежения.

— Там не было камер, но к завтрашнему дню у меня будет его портрет. Свидетель описал нам белого мужчину лет двадцати с ярко-рыжими волосами. Кроме того, у нас имеется два портрета, сделанных после предыдущих взрывов. Но уже сейчас я могу вам сказать, что все трое выглядят по-разному. Он меняет внешность, когда показывается на людях.

Старки мрачно пожала плечами. Лестер дал описание мужчины лет на десять старше, чем этот, но она решила не говорить про свидетеля, пока у них не будет готов портрет.

— Как скажете. Я бы хотела получить копии всех трех портретов, когда они у вас будут, и еще кое-что. Мне необходимо взглянуть на бомбу.

— Вы получите отчет, как только он у меня появится.

— Вы меня не слышите. Я хочу посмотреть на бомбу. Подержать ее в руках. Я специалист по разминированию, Пелл. Я хочу сама разобраться в том, что она собой представляет, а не получить чей-то отчет. Я хочу сравнить ее с бомбой из Силвер-Лейк и узнать что-нибудь новое. Я знаю, что мы можем это сделать, потому что мне и раньше доводилось обмениваться с другими городами уликами для сравнительного анализа.

Пелл несколько минут ее разглядывал, а затем кивнул.

— Хорошо, Старки, думаю, это отличная мысль. Но я считаю, что вы должны сами все организовать.

Старки нахмурилась, решив, что, возможно, Пелл собрался ей помешать.

— Эта проклятая штука у ваших людей. Вам будет легче ее получить.

— Чем больше я делаю, тем более сильное давление на меня будет оказывать Вашингтон. Они потребуют, чтобы я забрал дело, прежде чем за него возьмется ФБР.

— А кто говорит про ФБР? Мы же здесь не имеем дело с террористом. Это местное дело.

— Террорист — это тот, кого ФБР назовет террористом. Вас беспокоит мое участие в этом деле. А меня беспокоит ФБР. У нас у всех есть поводы для волнения.

— Боже праведный, Пелл.

Он снова выставил вперед руки ладонями вверх, и она кивнула.

— Хорошо. Я сама все сделаю.

Пелл встал и протянул ей карточку.

— Это мотель, в котором я остановился. На оборотной стороне номер моего пейджера.

Старки, не глядя, убрала карточку.

— Если появится что-то новенькое, я позвоню.

Пелл смотрел на нее в упор.

— Что?

— Мистер Рыжий очень опасен, Старки. Когда по городу разгуливает такой тип, лучше оставаться трезвой.

Старки позвенела кубиками льда о стенки стакана и сделала глоток.

— Я уже однажды умерла, Пелл. Поверьте мне, что есть вещи и пострашнее.

Пелл несколько мгновений задумчиво на нее смотрел, и Старки решила, что он хочет что-то сказать еще. Но Пелл повернулся и направился к выходу из бара. Она смотрела ему вслед, пока он не оказался на границе слепящего света, а потом исчез. Ни хрена он не понимает.

Старки вернулась на свою скамейку у стойки и заказала новую порцию. Она была уверена, что Пелл знает больше, чем говорит.

Детектив из отдела по борьбе с сексуальными преступлениями наклонился к ней и спросил:

— Федерал?

— Угу.

— Они все козлы.

— Посмотрим.

Остаток вечера Старки провела, думая о пленках, которые ждали ее в машине. Эти пленки были настоящей реальностью. Именно они заставили ее покинуть бар, не досидев до конца. Было восемь часов, когда она вышла из «Барригана» и поехала домой.

От выпитого джина у нее болела голова. Хотелось есть, но в холодильнике было пусто, а выходить из дома она больше не собиралась. Старки положила пленки в гостиной рядом с видеомагнитофоном, но решила сначала принять душ и прочитать отчеты.