Питер Джеймс - Мертвое время Страница 21

И, опять же, в самом ближайшем будущем он сможет поквитаться и с детективом-суперинтендентом Роем Грейсом, лишившим его двенадцати лет жизни, которые он провел в одной из самых дерьмовых английских тюрем.

Напротив, на журнальном столике, в развернутом виде лежали поэтажные планы дома его будущих соседей. Дома Клио Мори. Пробраться в дом с крыши, через пожарный выход, будет проще простого. Первой его мыслью было нанять кого-либо для этого дела. Но зачем отдавать приличную сумму за то, что он с таким удовольствием может сделать и сам. Что бы это там ни было. Изуродовать Клио, быть может. Или убить ребенка.

Возможностей — бесчисленное множество, только выбирай. Мысленно он уже видел, как вытаскивает младенца из кроватки, глупое, бессловесное дитя, Ноя, и с силой швыряет на мощенную булыжными камнями мостовую.

Стук.

Как же ему нравится этот звук!

Шмяк.

О да.

Но гораздо больше ему хочется увидеть страдания детектива-суперинтендента Роя Грейса. Его скорбь.

И тут он действительно услышал стук. Затем еще один. В его дверь.

Он взглянул на золотой «Ролекс», что пролежал все эти двенадцать лет в депозитной ячейке, найти которую полиции не удалось. 4.20 утра. Посетителей он не ждал. Но в любое время ему могли занести его долю. Его процент от тех десяти миллионов, на которые потянуло награбленное на Уитдин-Роуд. Он встал и, пошатываясь от принятого спиртного, направился к двери.

Этот крохобор-домовладелец даже не удосужился снабдить дверь глазком или цепочкой, поэтому узнать, кто явился, иначе как прокричав через дверь, он не мог.

— Кто там?

— Санта-Клаус.

Голос показался смутно знакомым. Если принесли долю, придется открыть. И все же он чувствовал некое беспокойство. Он открыл замок и две задвижки, верхнюю и нижнюю. Затем чуть приоткрыл дверь. В следующее мгновение она вмазалась в его лицо, и, не устояв на ногах, он повалился на спину.

Огромный детина в темном костюме схватил его за воротник, едва не придушив.

— Гребаный недоумок! — прохрипел напавший с перекошенным от ярости лицом. — Что, нравится убивать беззащитных старушек? — Второй гость смотрел на него сверху вниз, не произнося ни слова.

Когда давление на горло ослабло, не на шутку напуганный, он пробормотал извиняющимся тоном:

— Я говорил, чтобы ее не трогали. Насилие не входило в наши планы.

— Говорил? Говорил кому?

Его затрясли с такой силой, что во рту ходуном заходили зубы.

— Почему я должен сдавать вам кого-то? — с трудом выдохнул он.

— Потому что ты самый раздолбаистый тупица на планете.

— Сам такой, — огрызнулся Эмис Смолбоун.

И почти тут же пожалел о своей пьяной браваде, так как кулак впечатался в его рот, кроша обошедшиеся в тысячи фунтов коронки, поставленные после последней драки, в которой он побывал. Затем другой кулак вонзился ему под ребра.

— Ты не в том положении, чтобы умничать здесь со мной. Мне нужны имена. Мне нужны те ублюдки, что сделали это, и я хочу знать, куда ушел весь товар, — мы с отцом желаем получить все обратно. От первой до последней вещи.

Смолбоун угрюмо уставился на него; все лицо его было в крови.

— Я не собираюсь подыхать стукачом.

В следующую секунду он вскричал от боли, когда рука, жесткая, словно механические щипцы, схватила его за яйца и с силой сдавила. Затем отпустила.

Упав на пол, Смолбоун забился, как в падучей.

— Ну что, назовешь имена? В следующий раз он не будет таким любезным — вырвет их на хрен, и дело с концом.

Сквозь пелену хлынувших из глаз слез Эмис Смолбоун посмотрел на стоявшего перед ним великана и поверил — этот может.

— Если я скажу вам, меня убьют, — простонал он.

— А если не скажешь, тебя убью я, разве что от тела придется избавляться — а с этим могут возникнуть проблемы. Лучше не доводи до этого. Имена, Смолбоун, ну же!

Тут его яйца вновь сжали, еще сильнее, чем прежде.

Превозмогая мучительную боль, он выкрикнул имена. За исключением одного — Гарета Дюпона; даже сейчас он не мог не понимать, что, если сдаст Дюпона, тот тотчас же поймет, кто за этим стоит. А принимая в расчет объявленную награду в сто тысяч фунтов, это может быть весьма опасно.

Они оставили его в блевотине на грязном ковре. Закрывая за собой дверь, громила повернулся и сказал:

— Извините.

31

Рой Грейс никак не мог отойти после нагоняя, устроенного ему утром заместителем главного констебля Риггом. В списке преступлений, влияющих, по мнению Ригга, на качество жизни населения Суссекса, незаконное проникновение в жилище занимало одно из верхних мест.

Всего лишь три года назад, выступая на ежедневном собрании старших офицеров полиции, мероприятии, известном также как утренняя молитва, старший суперинтендент Грэм Баррингтон, начальник полиции Брайтона и Хоува, с гордостью заявил, что впервые за все время существования полицейской статистики в городе не отмечено ни одного случая квартирной кражи со взломом. Тогда казалось, что по крайней мере этот аспект преступности взят под жесткий контроль.

Но затем, по мере углубления рецессии, ситуация начала меняться. И все же случаев, подобных жестокому, возмутительному нападению на Эйлин Макуиртер, не отмечалось уже довольно продолжительное время. Заместитель главного констебля потребовал у Грейса отчета о ходе расследования.

Если уж по справедливости, Рой Грейс понимал, какому давлению да еще с разных сторон подвергается его непосредственный начальник. Дело прогремело на всю страну, подкрепляя давнюю и не вполне заслуженную репутацию Брайтона как рая для преступников.

Нужно — и поскорее — предъявить подозреваемых. Пока что Грейс мог назвать заместителю главного констебля только одно имя. Эмис Смолбоун. Но так ли на самом деле глуп Смолбоун, чтобы, выйдя по условно-досрочному всего пару месяцев назад после двенадцати лет тюрьмы, снова рисковать свободой? Ответ — Грейс знал это по собственному долгому опыту общения с преступниками — будет «да». Смолбоун глуп и безрассуден. Это его фирменное клеймо.

Брат Эйлин Макуиртер уже связался с ним и сообщил, что хочет предложить награду в один миллион фунтов за информацию, которая приведет к аресту и осуждению преступников. Грейс убедил его в том, что сумма слишком велика и обещание такого вознаграждения приведет лишь к валу бесполезных звонков в полицию. Они договорились на сто тысяч, после чего поставили в известность «Аргус», связались с благотворительной организацией «Краймстопперс», принимающей на своем веб-сайте сообщения от анонимных информаторов, и Сью Флит из управления по связям с общественностью.

Его беспокоил Гленн Брэнсон. Он звонил ему дважды, и оба раза Гленн отвечал, что говорить сейчас не может и перезвонит позднее.

Суперинтендент еще раз заглянул в записки, подготовленные для вечернего, назначенного на 6.30, совещания.

— Шеф, я думал, этот говнюк Смолбоун еще сидит, — сказал, подойдя, Дэвид Грин.

— Вышел по УДО, — объяснил сержант Гай Батчелор. — И это дело точно его, по всему видно. Богатый дом, жертва подвергнута пыткам. Сам он, конечно, этого не делал. Грязную работу выполняют шестерки, получают долю. Весь в папашу, только мозгов поменьше.

— Я бы с удовольствием сходил и поболтал с ним сам, но не думаю, что от такого разговора будет толк, — сказал Грейс, имея в виду их давнюю вражду, и повернулся к новенькой, детективу-констеблю Сэм Тови, изящной уравновешенной женщине с короткими темными волосами и приятными, разве что слегка резкими манерами.

Смолбоун был грубияном и садистом, но, как и все мужчины такого типа, тушевался, сталкиваясь с сильными женщинами. Грейс помнил, как в прошлом он всегда отступал перед женщинами-полицейскими. Оглядывая свою команду и напряженно думая, кого бы послать, суперинтендент решил, что подходящую пару Тови составит Белла Мой. Тридцатипятилетняя, достаточно зрелая, она сумеет противостоять Смолбоуну.

— Сэм и Белла, поезжайте и поговорите с ним. Спросите насчет алиби на вечер вторника, 21 августа. У меня есть его адрес, но, возможно, он уже переехал. Если да, обратитесь к инспектору по надзору. Привет от меня передавать не стоит.

Кто-то усмехнулся. Несколько человек в группе знали историю взаимоотношений Роя Грейса и Эмиса Смолбоуна, одного из самых гнусных представителей криминального мира Брайтона. Тринадцать лет назад Грейс, тогда молодой детектив-инспектор, арестовал Смолбоуна и сыграл решающую роль в том, что последний получил пожизненный срок. Чуть более двух месяцев назад Смолбоун вышел на свободу, но оставался под надзором.

Отец Эмиса, Моррис, считавшийся мозговым центром того, что было в свое время разросшейся криминальной империей, неоднократно ускользал от полиции. Другие шли за решетку, Моррис же был слишком ловок и хитер, чтобы попасться. Сын его способностей не унаследовал, а садистские наклонности гарантировали ему неприятности.