Альберт Баантьер - Убийство в купе экспресса Страница 21

— Это Пьер вам сказал?

— Да.

Люсьенна Лакруа порывисто вздохнула.

— Зачем? Для чего ему это понадобилось? Не нужно было этого делать, я не хочу никаких расследований! Терпеть не могу возни вокруг меня. А этих телефонных звонков я не боюсь, я сумею за себя постоять!

— Сюзетта тоже могла за себя постоять?

Люсьенна Лакруа безнадежно махнула рукой.

— Сюзетта… ничуть. Это была кроткая голубка, изнеженное существо, родители растили ее в ватке, от всего оберегали.

— А вы совсем другая…

Люсьенна Лакруа крепко сжала губы.

— Мне пришлось рано встать на собственные ноги. В детстве совсем не баловали меня и я была ко всему готова. Привыкла не доверять людям.

Де Кок сдвинул брови.

— В том числе… и своим близким? — спросил де Кок.

Люсьенна Лакруа решительно кивнула.

— У меня есть на то веские причины. Я думаю, они точно знают, из-за чего убили Сюзетту.

Де Кок резко подался вперед.

— Что?! — почти крикнул он.

Но Люсьенна Лакруа невозмутимо продолжала:

— Только не хотят об этом говорить… Я же уверена, что они знают, чьих рук это дело.

Де Кок проглотил ком в горле и каким-то театральным жестом протянул к ней руки, словно умоляя о чем-то.

— Подведем итоги… — хрипло сказал он наконец. — Вы считаете, ваша семья знает, кто убил Сюзетту. Знают и мотивы убийства…

Лицо Люсьенны Лакруа словно окаменело.

— Они знали это уже после убийства Стеллы.

Все еще находясь под впечатлением рассказа Люсьенны, оба инспектора покинули банк и с Кайзерсграхт свернули на Раадхаюсстраат. Дождь усилился. Де Кок остановился перед витриной фирмы «Моолхейзен и сын» и, защищенный глубокой нишей от дождя, стал рассматривать собственное отражение в стекле — нелепую мешковатую фигуру в поношенном мокром плаще.

Инспектор снял шляпу и, рассеянно улыбнувшись, провел рукой по волосам. Да, он поседел… расследуя все эти годы бесконечные преступления. Бывали в его жизни моменты, когда он испытывал чувство удовлетворения, ибо считал, что кое в чем смыслит и неплохо разбирается в людях, но в общем-то он был скорее пессимистом и самодовольство не было ему свойственно, хотя немного уверенности в себе ему бы, наверное, не повредило. Де Кок снова нахлобучил на голову шляпу и взглянул на отраженного в витрине Фледдера.

— Ты знаешь всех лиц, проходящих по делу об убийстве в Энкхойзене?

Молодой следователь наклонил голову.

— Да. Два года назад, на следующий день после убийства Стеллы в Энкхойзене, Рихард Бернард и Жан де Турне отправились в дом семейства Лакруа в Амстердаме. Родители Люсьенны и Пьера в то время были еще живы. Антуан Лакруа, отец Люсьенны и Пьера, встретил друзей, тут же провел их к себе в кабинет и запер дверь. Все трое были не только огорчены, но и явно встревожены чем-то. Люсьенна сразу заметила это и, приложив ухо к замочной скважине, стала подслушивать под дверью кабинета. Трое мужчин очень взволнованно говорили об убийстве Стеллы. Люсьенне не удалось дослушать разговор до конца, так как явилась мать и оттащила ее от двери.

Де Кок одобрительно похлопал молодого сыщика по плечу.

— Прекрасно! — сказал он с восхищением. — Что же дальше?

— После убийства Сюзетты, — продолжал Фледдер, — они снова собрались вместе: Рихард Бернард и Жан де Турне, только Антуана Лакруа уже не было в живых: он и его жена погибли в автомобильной катастрофе.

— Так, продолжайте.

Фледдер поднял плечи.

— Я считаю, что выводы Люсьенны Лакруа не выдерживают никакой критики. Трое мужчин дружат между собой, у одного из них погибает дочь, и совершенно естественно, что они собираются вместе. Сделать из этого вывод, что они знали причину убийства Стеллы и виновника преступления — это чисто по-женски.

— Почему по-женски?

— Женщины руководствуются скорее чувством, чем разумом, — сказал Фледдер.

— Ты хочешь сказать, что Люсьенна Лакруа оценивала ситуацию скорее интуитивно, нежели прислушиваясь к голосу рассудка?

— Именно так!

Де Кок устало улыбнулся.

— Завидую женщинам, — вздохнул он. — Хотелось бы мне обладать хоть чуть-чуть женской интуицией.

Фледдер словно пропустил реплику шефа мимо ушей.

— В том, что Жан де Турне и Рихард Бернард снова встречаются после смерти Сюзетты, нет ничего необычного, было бы странно, если б они повели себя иначе. — Молодой следователь покачал головой. — Не знаю, как вам показалось, но я считаю, что рассказ Люсьенны Лакруа ни на шаг не продвинул нас вперед.

Де Кок, ничего не ответив, повернулся к нему спиной и двинулся дальше.

Фледдер поплелся следом за ним.

Обогнув Королевский дворец, они вышли на площадь Дам. Посередине широкого тротуара де Кок снова остановился. С тех пор как они вышли из банка, его не покидало странное чувство, что он что-то упустил из виду… что-то ускользнуло из поля его зрения, какой-то важный факт… Однако, при всем напряжении мыслей, он никак не мог сообразить, что же это было.

— Решили провести здесь уик-энд? — насмешливо спросил Фледдер, подняв глаза к небу, откуда непрерывно сеялся дождь. — Неплохо было бы выбрать для этого погодку получше.

Но де Коку было не до шуток. Он сосредоточенно думал.

— Не хочется возвращаться в банк, но у меня такое ощущение, будто мы что-то забыли… о чем-то еще мы должны были спросить у Люсьенны.

Фледдер словно обвинитель на суде вытянул руку, указывая перстом на инспектора.

— Это же вы говорили с ней… вы вели допрос…

Де Кок молча кивнул с рассеянным видом.

— Знаешь, с кем мы еще не поговорили?

— С кем?

— С госпожой Бернард, матерью Стеллы.

Фледдер пожал плечами.

— А что это нам даст?

Де Кок, не отвечая, продолжал шагать вперед.

— В досье, полученном из Энкхойзена, есть какое-нибудь упоминание о матери Стеллы? Или, может, какое-то ее высказывание?

— В общем ничего. Думаю, что полиция в Энкхойзене просто не придала значения этой особе.

Неожиданно де Кок остановился и, сдвинув шляпу на затылок, стукнул себя по лбу.

— Я все понял! — радостно вскричал он. — Пьер Лакруа лгал. Он сказал, что ни он, ни Люсьенна не знают никакой Стеллы… что и от своих родителей они никогда о ней не слышали. Это чистейшая ложь. Он не мог не знать Стеллу… так же, как он не мог не знать и вторую жертву — свою двоюродную сестру Сюзетту.

Старый инспектор перевел дух, ладонью вытер мокрое лицо и широко зашагал дальше.

— Я верю Люсьенне, — сказал он. — Я верю Люсьенне Лакруа… верю ее интуиции. Она говорила искренне и она была абсолютно права: разгадка данной мистерии находится у этих трех мужчин.

— Вы имеете в виду… Рихарда Бернарда, Жана де Турне и Антуана Лакруа.

Де Кок кивнул.

— Вопрос в том, что их связывало… Какая-то тайна?

Инспекторы прошли через Аудебрюгстейг к Вармусстраат и вошли в здание полицейского управления.

Едва завидев их, дежурный Ян Кюстерс поманил обоих пальцем.

Де Кок подошел, и тот передал ему конверт.

— Я нашел его сегодня днем у себя на столе. Кто-то незаметно положил его. Это для вас, на конверте стоит ваше имя.

Де Кок поднес конверт к носу и уловил тонкий запах духов. Он достал из внутреннего кармана авторучку и с ее помощью вскрыл конверт. Там лежал один листок. Фледдер, заглянув через плечо инспектора, громко прочел:

— «Осмотрите на кладбище Зоргфлид, что находится на берегу Амстела, могилу Мирей Лоррен, третья аллея справа».

18

Де Кок внимательно перечитал записку. Она была напечатана на старой пишущей машинке на неровно оторванном листке линованной бумаги. Буква «р» была чуть-чуть наклонена вперед, а буква «е» не очень четко пропечатывалась.

— Кто такая эта Мирей Лоррен, ты не знаешь? — спросил он Фледдера.

Тот пожал плечами.

— Никогда не слышал этого имени.

— А в том досье из Энкхойзена оно не встречается?

— Нет.

Де Кок положил записку обратно в конверт и спрятал его во внутренний карман пиджака.

— Наша машина на стоянке?

Фледдер с удивлением посмотрел на него.

— А куда вы собрались ехать?

— На кладбище Зоргфлид.

Молодой следователь сердито показал на часы над столом.

— «Час пик»! — воскликнул он. — Когда мы доберемся до берега Амстела, кладбище уже закроют.

Де Кок вздернул подбородок.

— В таком случае мы перелезем через решетку.

Фледдер с интересом посмотрел на него.

— Вы, в вашем возрасте?

Де Кок задорно усмехнулся.

— Да, я, в моем возрасте!

Сидя за рулем старого полицейского «фольксвагена», Фледдер лихо лавировал в потоке машин. Вначале ему удавалось избегать пробок, но проехав мимо Государственной картинной галереи на набережную Стадхоудерскаде, они все-таки попали в затор и стали двигаться со скоростью черепахи.