Фридрих Незнанский - Засекреченный свидетель Страница 21

Конечно, известны примеры, когда и сорокалетние ветераны выигрывали Олимпиады. Но они потому и известны, что это исключительные случаи. Для такой победы помимо физической готовности должно иметь такой настрой, такое жгучее желание, какого и у юниоров не сыщешь. Ничего сколь-нибудь подобного — вообще ничего, кроме усталости — Регина в себе не ощущала. Поэтому собрала в Санкт-Петербурге, который со студенческой поры любила и по-прежнему считала своим городом, пресс-конференцию, заявила, что покидает сборную, освобождая дорогу молодым, хотя и не отказывается от участия во внутренних соревнованиях. Для поддержания тонуса. Поступок, как оказалось, заметили и оценили. Именно тогда на нее с интересом взглянул Калачев, который к спортсменам относился чаще всего как к неразумным детям. А в этой биатлонистке он увидел женщину…

А женщине надо было думать, как устраивать дальнейшую жизнь, поскольку она ничего больше не умела, кроме как носиться на лыжах и метко стрелять. Благодаря своим победам Регина была состоятельным человеком и могла жить безбедно многие годы, даже ничем себя больше не утруждая. Но ей, привыкшей к напряженному труду, непременно нужно было чем-то себя занять. Но чем? Хотя специальность у Альтовой формально была, она не проработала по ней ни одного дня. И сама прекрасно отдавала себе отчет, какой из нее менеджер железнодорожного сообщения и прочих путейных дел.

Искать себя Регина пыталась давно. Пока отдыхала от прошлой Олимпиады, успела попробовать себя на тренерской работе в родном башкирском городке Белорецке. Но не лежала у нее душа к возне с ребятишками несмышлеными. Они ее раздражали больше, чем нужно. И даже радость от растущих результатов у воспитанников не могла перевесить накапливающегося в душе недовольства. Явно не тот нервный склад у нее был. Не хватало терпения и доброты.

Пару раз совместно с комментаторами она пробовала вести репортажи с зимних лыжных соревнований, и вроде бы неплохо у нее получалось, но чувствовала Регина, и телевидение — все-таки не ее стезя. Ей требовалась нагрузка — если не физическая, то психологическая. Ей требовалось решать проблемы, ей требовались стрессы. Болтовня же с экрана казалась ей делом несерьезным. Сродни эстрадным выступлениям или бесконечному интервью.

А тут вдруг, как только она достаточно громко вышла из сборной, Слава Калачев, с которым они несколько раз пересекались при подготовке к крупным международным стартам, а однажды даже крупно поссорились, да и вообще долго были, что называется, на ножах, стал проявлять к ней явный интерес. Завлекал. Сулил работу в Российском олимпийском комитете. Не просто сулил, а фактически гарантировал, будучи уверенным в том, что и впредь будет руководить этой организацией.

Регина решила — была ни была! — попробовать себя на поприще спортивного функционера. Характер у нее волевой, с людьми при желании она умела договориться, с делами в федерациях зимних видов спорта была знакома не понаслышке. А уж проблем, требующих решения, хватало в спорте выше крыши. У нее могло и выйти.

Однако вопрос решался через интимную связь. Об этом Славик заявил биатлонистке нагло и недвусмысленно, не слишком беспокоясь даже, как это будет ею воспринято. Более того, планируя «инспекционную поездку» в Сочи, то есть собираясь в бархатный сезон отдохнуть с полмесяца на халяву, он и Регине, оформленной пока по договору консультантом строительства лыжного стадиона, заказал на недельку очень неплохой гостиничный номер по соседству. Словно бы знал, что она никуда не денется. «Сука он, конечно, — думала Регина, — а с другой стороны, меня ведь никто и не заставлял…»

Ну что же, не секрет, что именно таким общеизвестным способом решается большинство вопросов в любых властных структурах — будь то власть государственная или общественная. В политике, в спорте, на эстраде, в искусстве и литературе — всюду женская участь одинакова, так понимала это для себя Регина, давно и надолго наученная тренерами. И, поразмыслив, отправилась с шефом на курорт. И старалась в постели целую неделю изо всех сил — будущий работодатель должен был остаться доволен…

В последний вечер, как только Калачев ушел, она долго принимала ванну — хотелось дочиста отмыться от всего, потом добралась до постели и сразу же уснула. Встала по звонку портье, который напомнил, что в половине пятого от гостиницы идет специально заказанный микроавтобус в аэропорт. Так и уехала, ни о чем не догадываясь. Уже только в Москве в новостях увидела, что там ночью произошло. Как-то не по себе с того времени ей стало. Все ждала, когда ее арестовывать придут — ведь не докажешь же ничего и никому, если дело шить начнут. И не отвертишься, не отбрешешься — все равно раскопают, да и добрые люди найдутся, которые подтвердят: она последняя его живым видела. Он ведь почти сразу с балкона-то и шагнул. Она в ванну, а он на балкон… Что же она ему такого сделала?..

Господи, сними грех с души…

Но, к ее удивлению, за ней не шли. Минула неделя, но никакая милиция к спортсменке интереса не проявляла. И она стала приходить в себя. Но теперь появилась другая назойливая мысль: а вдруг узнает Лева?

Формально она была женщиной свободной. Так вышло, что вся молодость ушла на тренировки и соревнования. Мимолетные романы с тренерами и спортсменами не вылились ни во что значимое: ни семьи у нее, ни детей. Но в последний год появился внимательный ухажер. Партнер постоянный. Нормальный мужик вроде бы. Немного занудный и старомодный даже: не только в койку тащит при каждом удобном случае, но и цветы дарит, и в кино да рестораны водит. И не простой — начальник какой-то в той же милиции. Он бы помог, конечно, если копать под нее начнут. Отмазал бы. Но ведь и ему правды не расскажешь.

Нет, угрызений совести из-за «измены» Регина не испытывала. Какая же тут измена? Они никакими обязательствами со Львом не связаны. Вместе не живут. Семьи не создали. В конце концов, она взрослая самостоятельная женщина и вправе сама решать, под кого ложиться. Так и не для удовольствия же и не из бабской стервозности — для дела ведь. И не убудет ее из-за такого пустяка. Но все равно не хотелось, чтобы Лева узнал. Очень не хотелось. На душе ее было неспокойно еще и из-за этого. И уже третий день несостоявшаяся работница Олимпийского комитета искала успокоения в бутылке.

Она вспомнила Леву голым и, грустно усмехнувшись, налила полный бокал красного терпкого вина. Чокнулась с зеркалом:

— Что, Мария Ивановна? За геометрическую прогрессию? Ничего, будем живы — не помрем…

3

Визит в Москву пришлось отложить. Потому что «Москва» сама соизволила заявиться в Сочи.

Войдя в кабинет к Смирнову, Турецкий застал его стоящим навытяжку с телефонной трубкой в руке. Трубку, впрочем, городской прокурор тут же положил и, глядя на Турецкого, но обращаясь не к нему, а куда-то в пространство, произнес с неклассической вопросительной интонацией:

— К нам едет ревизор?

— Что-то случилось, Алексей Александрович? — выводя сочинца из непонятного транса, спросил Турецкий. — Здравствуйте.

— Здравствуйте, Александр Борисович, — возвращаясь к действительности, ответствовал глава местной прокуратуры. — Нет, собственно, ничего экстраординарного не случилось. Просто не ожидал я такого внезапного визита.

— Кто этот «великий и ужасный», который собрался вас навестить? Чего вам-то волноваться? Ведь у вас сам президент уж месяц почти отдыхает.

— Президент в наши дела не лезет. Ему мэра нашего вполне для битья хватает.

— Ага, — понял Турецкий, — значит, начальство. Не Меркулов ли Константин Дмитриевич собственной персоной?

— Он тоже, — кивнул Смирнов. — И генеральный.

— Сладкая парочка, — улыбнулся старший помощник этого самого генерального и почесал в затылке. — Что им тут понадобилось? Уж не по нашу ли душу?

— Не знаю. Вроде бы именно к президенту по вызову. Просили только встретить завтра в аэропорту и разместить.

— Отлично, — Александр Борисович потер руки. — Я думал завтра в Москву лететь, но часть вопросов можно будет, похоже, решить прямо здесь. Если их президент на ковер вызвал, думаю, они нам не помешают. А помочь могут. Возьмете меня встречать их?

— Разумеется. Если вам это нужно.

— Вот и славно. А в Москву мне все-таки надо будет. Вы можете побеспокоиться насчет билета на послезавтра? На вторую половину дня.

— Обеспечим.

И прокурор Сочи нажал кнопку селектора для вызова секретарши…

Ночью начался дождь. Как раз в тот момент, когда его меньше всего ждали, из конденсировавшихся над Сочи уже в течение суток серых, насыщенных влагой туч он пролился: закапал по бетонным и каменным дорожкам, из белых превращая их в черные, усеивал сквозистым пунктиром стекла, нежно постукивал по подоконнику. Не свирепый весенний ливень, а первый тихий осенний дождь, негромогласный, умиротворенный. Под такой дождь отрадно спать, завернувшись в теплое одеяло, чтобы он всю ночь до утра нашептывал умиротворяющие сны.