Джон Кризи - Одиночество инспектора Уэста Страница 22

— О котором вы не слышали, хотя и прочитали о нем в дневной газете.

Роджер возразил:

— Статья была об Уэсте, а об убийстве, по-моему, там ничего не говорилось. Еще пива?

— Нет, благодарю. Вы уверены, что не видели Уэста?

— Ко мне он никогда не заходил. Вы — первый полицейский, с которым я беседую столь откровенно. — Роджер предложил сигареты, Слоун взял одну и задумчиво осмотрел фильтр. — Я никак не могу понять, к чему вы клоните?

Слоун ответил с мягкой укоризной:

— Роджер Уэст был моим другом…

— Почему был?

— Если это сплетня, газеты вряд ли стали бы о ней писать. Прямо там ничего не говорится, но намек, довольно прозрачный, есть. Уэст был очень хорошим другом. Я предполагаю, что его заманили в ловушку и убили, а имя замарали грязью. Сейчас, в свое свободное время, я кое-что предпринимаю, чтобы разобраться в этом, я хочу докопаться до правды.

— Лучше разыщите автора той статьи.

— Его-то разыскать не сложно, — ответил Слоун.

— Жаль, что этого не скажешь о вашем друге.

— Да, — тяжело вздохнул Слоун. — Послушайте, Рейнер, я ухлопал массу времени, выясняя, кто вы и чем занимались. Ничего против вас я не нашел. Сейчас я еще кое-что скажу, чего никогда бы не сделал, будь я на работе. Вы мне нравитесь. Мне и дело ваше кажется чистым, но, может быть, вас пытаются втянуть во что-то — во что, вы еще и сами не знаете. Дело в том, что ваш бизнес раньше принадлежал не Вайзману, а некоему Кеннеди. И мне думается, что Кеннеди может сообщить мне кое-что об Уэсте.

— У вас какие-то странные предположения, — сказал Роджер, — но, к моему сожалению, я ничего не могу сказать вам о Кеннеди. Я имел дело только с Вайзманом.

— Да, и еще… — продолжил свою мысль Слоун. Он запнулся, повернулся вполоборота к Роджеру, и тот сразу почувствовал, что готовится новый удар. — Рейнер, я только что был у жены Уэста. Держится она прекрасно. Правда, боится, что ее муж мертв, но определенно ничего не знает. Ее пугают вещи, которых она не понимает. «Дейли край» вылила на нее целый ушат грязи. Об Уэсте ей известно ровно столько, сколько и мне. Но мне все же хочется смыть с его имени грязь. Ведь когда человек чист, он может прямо смотреть в глаза. Если же нет…

— Мне очень жаль его жену. — Роджер не почувствовал, каким тоном он произнес эти слова, но и Слоун, видимо, не уловил ничего особенного в его интонации. Скорее всего он просто не обратил на это внимания.

— Хорошо, — сказал Слоун. — Передайте вашему другу Кеннеди все, о чем мы тут говорили.

Он встал и направился к выходу.

Заперев дверь, Роджер вернулся в комнату. Перед его мысленным взором неотступно стоял образ Дженет, возвращенный рассказом Слоуна.

Бесполезно было тратить время на догадки о том, как и почему Слоун связал с его именем имена Кайла, Марион и Кеннеди. Правда, он мог представить себе, как Слоун строил свою версию. К этому следовало добавить его обычную настойчивость. Этого одного уже предостаточно. Однако главным было то, что у Слоуна имелась причина подозревать Кеннеди.

Роджер достал из ящика деньги и бриллиант и запер их в небольшой сейф. Слоун вынуждал его к активным действиям. Пока Роджер вел себя осторожно, осмотрительно, он добился того, что Кеннеди хотя бы немного, но все же стал доверять ему. После Кайла Роджер не сделал ничего, что могло бы вызвать подозрение. Слежку за ним прекратили, но, несмотря на это, сейчас он не имел права оступиться.

Первым делом нужно выяснить домашний адрес Кеннеди.

Мысль его прервал телефонный звонок.

— Ну и как? — спросил Кеннеди.

— Мне необходимо вас видеть, — сказал Роджер. По его расчетам, взволнованный тон должен был поколебать хладнокровие собеседника.

— Я приду…

— Только не это. Вам надо держаться подальше отсюда. И зарубите себе это на носу. Где вы находитесь?

— Я вас встречу…

— Послушайте, — раздраженно перебил его Роджер, — я вам не марионетка, а партнер. Доверяя друг другу, мы подвергаемся равному риску. Хватит с меня всяких тайн. Где вы находитесь?

— Через полчаса Перси будет ждать вас возле Берлингтонской аркады, — ответил Кеннеди. — Он привезет вас ко мне.

Роджер прошел на кухню. Он взял лист бумаги и разорвал его на небольшие квадратики, на каждый высыпал из жестянки немного муки, затем свернул их. Получилась дюжина бумажных фунтиков. Стряхнув остатки муки на пол, он завернул фунтики в носовой платок и сунул его в карман.

Перси сидел за рулем «даймлера». Дверцу он не открыл, и Роджер сам забрался в машину. Она медленно тронулась, на окна тут же со знакомым жужжанием упала черная шторка. Роджер приоткрыл боковое оконце и, дождавшись, когда машина дважды свернула в одну и ту же сторону, бросил на дорогу первый фунтик. Машина сделала еще три поворота — и за окно полетел второй фунтик.

Весь путь занял около четверти часа. Ясно, Перси петлял, запутывая след. Вероятно, прикинул Роджер, от аркады они находились не более чем в пяти минутах езды. Больше Перси никуда не сворачивал. Как только машина замедлила ход, Роджер вытолкнул через оконце третий пакетик.

Перси открыл дверцу. Роджер оглядел улицу. Неподалеку виднелась какая-то площадь, но он ее не узнал. Потом взглянул на мостовую — пакетик с мукой рассыпался ярдах в десяти позади машины.

Вслед за Перси он проследовал к дому, заметив на его стене табличку с номером 27. Дверь открыл привратник — Кеннеди жил на широкую ногу. Перси вошел и молча повел Роджера вверх по лестнице. Дом был роскошный: на полу — ковры, на стенах — гобелены, дорогая мебель, мягкий, рассеянный свет — такой дом по силам содержать лишь миллионеру. Перси подвел его к двери справа и постучал. Дверь тотчас же открылась.

Это был кабинет с рядами книжных полок вдоль стен и великолепным письменным столом из резного дуба. Кеннеди стоял возле камина со стаканом в руке, слегка прикрыв веки. Он поднял голову и в упор посмотрел на Роджера.

— О'кей, Перси, — выдавил он тихо.

На нем был вечерний костюм, в пепельнице на камине дымилась наполовину выкуренная сигара. В другой пепельнице, у кресла, — недокуренная сигарета. На фильтре были видны следы губной помады, значит, он ужинал с дамой.

Дверь закрылась с легким щелчком.

— Отчего вы так встревожились, Уэст?

Оговорка — Уэст вместо Рейнера — выдала его внутреннее состояние. Даже если Кеннеди и осознал свою оплошность, у него хватило ума не исправлять ее.

— Почему вы не сказали мне, что вас разыскивает полиция? — произнес Роджер.

— Меня полиция не ищет, — спокойно возразил тот, — и вы это знаете. Слоун случайно вставил в беседу имя «Кеннеди».

— Смотрите, это ваше дело, — резко отрезал Роджер. — Скажу только, что он связал ваше имя, имена Кайла, Марион и… мое. Только не спрашивайте почему.

Кеннеди отвернулся, взял из пепельницы сигарету, затянулся, потом вынул ее изо рта и долго смотрел, как теплится под ее серым пеплом красный огонек. Весь его облик говорил о полном и непоколебимом спокойствии.

— Я бы хотел услышать подробности.

— Утром вы сможете прослушать вашу магнитофонную запись, — ответил Роджер. — Я думал, что только я рискую… Полиция нашла что-нибудь против вас?

— Им известно только имя и ничего больше. Вы и еще кое-кто знают меня как Кеннеди. Но в этом доме Кеннеди не знают. Меня зовут по-другому. Я осторожный человек, Рейнер. — Он снова перешел на имя «Рейнер». — Против Кеннеди они ничего не имеют. Возможно, его подозревают в каких-то мелких преступлениях, но и только, поэтому нет нужды впадать в панику.

— Называйте как хотите, но это опасно. Слоун предостерег меня, сказав, что если я заодно с Кеннеди, то, значит, заодно и с плохими людьми.

— Вероятно, он принимает вас за честного человека, — сказал Кеннеди. На его лице не отразилось даже и тени удивления. — Меня всегда беспокоил этот Слоун, он слишком быстро вышел на Кайла. Конечно, он следил за теми, кто был связан с Кайлом, то есть…

— … именно таким путем полиция наполовину разрешила свою задачу. Они взяли на чем-то одного, потом узнали, с кем он связан. Вы недооцениваете способности полицейских.

— Возможно, — произнес Кеннеди. — Кстати, вы не знаете, есть ли у Слоуна досье на вас, на Кеннеди и на тех, кто замешан во всем этом?

— Очень может быть, но, очевидно, он хранит свои записи в своем рабочем кабинете, а уж никак не дома. Немногие детективы держат подобные сведения в памяти. Многое можно и забыть — и тогда жди неприятностей. Так что лучше самое важное записать. Слоун же, насколько я помню, хранит свою записную книжку в рабочем столе.

— Интересно, делился ли он с кем-нибудь своими мыслями?

— Сомневаюсь.

— Почему?

— У него нет в Ярде близких друзей. Он вообще молод, да и для своего звания тоже. Обычно мы с ним работали в паре. Мне Слоун доверял. Что же касается нашего дела, то скорее всего он ни с кем не делился, ибо конкретных фактов у него нет. Он чувствует, что другие над ним посмеиваются. Большинство в Ярде наверняка считают, что девушку в Копс-коттедже убил я.