Люси Монро - Уроки музыки и любви Страница 22

– Он серьезно относится к своей безопасности, – заметила Кэсс.

– Ему приходится делать это.

Кэсс внутренне вздрогнула при этих словах:

– Иногда я забываю, что он – преуспевающий магнат.

Когда они осмотрели дом, ознакомившись с новыми системами сигнализации, и Кэсс оставила отпечатки пальцев для включения их в программу биометрических замков, она предложила своим гостям выпить кофе. Коул отказался, сославшись на предстоявшую встречу с другим клиентом, а Дора согласилась, вызвавшись сама приготовить кофе, пока Кэсс будет переодеваться.

И Кэсс подумала, что она может обрести и второго друга.

Телефон зазвонил поздно вечером, когда Кэсс собиралась уже лечь спать. Это был Нео.

– Дора сказала, что Коул показал тебе все усовершенствования, которые он установил.

– Да. Все оказалось гораздо лучше, чем я ожидала. Мне даже покрасили оконные рамы в прежний цвет. Такое ощущение, что ничего не изменилось.

– Я ведь говорил тебе!

– С тобой трудно спорить, Нео. Ты всегда прав.

– Но ведь ты не будешь спорить со мной, если я скажу, что мы прекрасно провели время этой ночью.

Она рассмеялась:

– Негодяй!

– Серьезно? Ты только что назвала Великого Нео Стамоса негодяем?!

– Я пошутила, мистер Великий. Ты не опоздал на совещание сегодня утром?

– Конечно нет. Не забывай, ты летишь вместе со мной в Напа-Валли.

– Ты говоришь так, будто я оказываю тебе милость, но мы оба знаем, что это не так. – Впервые за многие годы Кэсс почувствовала, что она живет полной жизнью, а не существует посредством своей музыки.

– Каждый раз, когда ты уделяешь мне время, я испытываю к тебе большую признательность.

– Твой мозг работает не так, как у других мужчин.

– Ты только сейчас это поняла?

Она рассмеялась:

– Не надо быть надоедливым.

– Но это моя отличительная черта. Спроси кого хочешь.

– Не поверю. Ты настойчивый, властный, даже выдающийся. Но надоедливый?..

– Возможно, этот талант проявляется только при общении с тобой.

– Похоже. Я все еще не могу поверить, что ты вчера выкрал меня из моего дома.

– Жалеешь?

– Нисколько.

– Замечательно!

– На следующей неделе мы будем заниматься музыкой? – спросила она.

– Да. Но мне больше нравится целовать тебя.

– Если ты ожидаешь поцелуев и… всего прочего… то тебе надо выделить на уроки гораздо больше времени, чтобы мы успели разучить новые этюды.

– Ты похожа на надсмотрщика.

– Я уже слышала об этом от других людей и скажу тебе то же, что отвечала другим моим студентам.

– Что же?

– Вы заплатили за мои уроки для того, чтобы научиться играть на пианино, а не сидеть и не смотреть на него.

– Формально я не покупал никаких уроков.

Слова его имели смысл, но она попалась на эту уловку:

– Зефир не сильно обрадуется, если узнает, что оплаченные им уроки пропадают зря.

Нео что-то сказал на греческом, и она рассмеялась:

– Даже не хочу знать, что ты сказал!

– Эти слова я и не собирался тебе говорить. Сейчас мои мысли заняты тем, как мне найти дополнительное время для того, чтобы не только ты, но и я давал тебе уроки на следующей неделе.

– Лучше подумай о том, как тебе освободить время для выходных дней. Это более важно. – Возможно, Нео насытится ею, она ему надоест, и тогда в следующий вторник он не захочет заниматься чем-либо еще, кроме уроков музыки.

Нео позвонил ей на следующее утро и напомнил о том, чтобы она отключала сигнализацию, выходя из дома. Он позвонил снова после ланча и спросил, как продвигается работа над ее композицией. Кэсс сказала ему, что, когда все будет готово, она сыграет ему свое произведение после выходных.

Кэсс не удивилась, когда телефон, который до этого все время молчал, зазвонил в третий раз. Она в это время готовила для себя ужин.

– Привет, Нео!

– Откуда ты знаешь, что это я?

– Больше мне никто не звонит, кроме моего менеджера и сотрудников студии звукозаписи. Но они не звонят после пяти вечера. Наверное, потому, что у них совсем другое расписание работы, чем у тебя.

– Что касается расписания работы… Моя телеконференция, назначенная на сегодняшний вечер, перенесена на другой день. Ты не хочешь пригласить гостя на ужин?

– А разве твоя экономка не приготовила тебе еду?

– То, что она приготовила, не пропадет.

– Может, ты предпочитаешь ужинать вне дома? – спросила Кэсс, тут же разозлившись на саму себя за такое трусливое поведение. Он ведь знал о ее комплексах, и ей не надо было лишний раз напоминать о них.

– Мне хочется провести это время наедине с тобой.

О боже! Разве этот мужчина может быть еще более совершенным? И ее ощущение любви, которое, как считала Кэсс, не могло за столь короткое время превратиться в настоящую любовь, стало только сильнее.

– Тогда приезжай.

– Я буду у тебя через тридцать минут.

– Жду.

Он сдержал свое слово, и ровно через двадцать девять минут раздался звонок в дверь.

– Как вкусно пахнет! – одобрительно сказал он, следуя за ней на кухню.

– Это всего лишь макароны, овощи и курица. – Она взяла поднос и направилась в гостиную, но нерешительно остановилась возле стола. – Сегодня такой прекрасный вечер. Давай поужинаем во внутреннем дворике. Там нет никаких ограждений из небьющегося стекла, но, полагаю, один вечер мы переживем.

Он хохотнул:

– Хорошо, что нас не слышат мои телохранители.

– Боже упаси!

– Вот именно.

– Послушай, расскажи мне о проекте в Дубае, – сказала она, когда они, усевшись на стулья, ухаживали друг за другом, раскладывая еду по тарелкам.

Она положила ему макароны, а он ей – овощи. Это было так мило и так по-домашнему, словно они ужинали так уже многие годы.

Он рассказал о Дубае, заворожив ее своим видением комплекса, который собирался построить вместе со своими инвесторами.

– Звучит потрясающе!

– Я надеюсь, что там все будет потрясающим.

– Ведь ты мечтатель, да?

– Если ты хочешь достичь совершенства, надо видеть то, что может быть, а не то, что есть.

– И при этом тебя не волнует, что скажут или что сделают другие? – Ей очень-очень нравилась в нем эта черта!

– Мы с Зефиром сделали себе имя, выйдя за рамки привычного мышления и берясь за проекты, которые никто серьезно даже не рассматривал.

– Именно так я вижу музыку. Мое видение слишком динамично, чтобы соответствовать некоторым предвзятым точкам зрения. – Иногда Кассандру хвалили за это, но часто резко критиковали.

– Именно поэтому я так наслаждаюсь твоей музыкой.

Его слова были для нее гораздо дороже, что многочисленные комментарии жалких музыкальных критиков.

– Спасибо тебе.

– Не могу представить себе, что твой отец был недоволен тем, что ты играешь классику.

– Да, так оно и было. – Отец не одобрял и ее сочинительства. Он считал, что это отвлекает Кэсс от главного. Если бы только он мог понять, что лишь написание музыки помогало ей жить!

– И как же ты пришла к тому, что стала сочинять музыку Нового времени?

– Еще подростком я услышала диск Джорджа Уинстона, и меня его произведения потрясли. Его композиции имели много общего с классической музыкой, но он внес в них новое направление, и я поняла, что именно такую музыку я хочу сочинять. – И несмотря на постоянную борьбу с отцом, она не отказалась от своего творчества.

– И все мы от этого получили пользу.

Она улыбнулась, и щеки ее зардели.

– Мне лишь хочется, чтобы у меня был еще и голос, вдобавок к моему роялю.

– Твой рояль не нуждается в этом.

– Ты лучше веди себя поосторожнее. А то я очень быстро привыкну к таким комплиментам.

– Это проблема?

– Только для меня, – призналась Кэсс.

– В этом нет никакой проблемы, пока я буду расточать тебе комплименты.

– Хорошо. – Но как долго это будет продолжаться?

Глава 11

После обеда и еще одной порции щедрых комплиментов по поводу ее талантов, на этот раз касавшихся кулинарных способностей Кэсс, он дал обещание отплатить ей тем же, и они отправились в музыкальную комнату. Кэсс с трудом могла представить себе, что этот богач будет сам готовить ей обед, а не закажет его в ресторане с доставкой на дом.

Он провел рукой по полированной крышке рояля:

– Сыграешь для меня?

Это предложение несказанно обрадовало Кэсс. Оно говорило о том, что Нео не боится вторгаться в ее личное пространство и приглашает ее ответить ему тем же.

Она опустилась на скамью, и пальцы ее привычно пробежали по клавишам, словно она играла гаммы. Кэсс делала так всегда, когда садилась за рояль.

– С удовольствием.

Нео повернулся к ней, и лицо его было серьезным, как никогда.