Сергей Майоров - Запасной инстинкт Страница 24

— Олег Вадимович, я сказал вам все, что мог. Этого вполне достаточно, чтобы вы работали. Вам незачем знать тонкости, о которых вас потом могут спросить. Моя безопасность будет под угрозой. Жизнь, она штука такая сложная. Сегодня я вам плачу, завтра — вы мне. Надо ли все усложнять?

На том и порешили. Напоследок, уже не боясь ошибиться, Шостак вручил-таки сотню баксов Ожегову, не отказавшемуся от этого.

Сейчас — можно.

Глава 19

— Как добрались? — спросил Булгаков, занося в свой кабинет дополнительные стулья для коллег, прибывших из Слянска.

— Нормально! — усмехнулся Никитин. — Съели три курицы, палку колбасы, выпили три литра минералки и подружились с девочками.

Тут он выразительно посмотрел на Старикова, который успел взять адреса трех спутниц и обещал пригласить их сняться в массовке в фильме.

— Так, ребята, жить будете в гостинице «Осака». С администратором я уже договорился. — Андрей сел за телефон и принялся давить на кнопки. — Сейчас позвоню, скажу, что приехали.

— А там сколько номера стоят? — поинтересовался Мишка. — А то у нас командировочных-то…

— Какие деньги? — возмутился Булгаков. — Она закону должна как земля крестьянам! Пусть грехи замаливает. Ничего страшного не случится, если в одном номере трое ментов бесплатно поживут недельку. Вы ведь на неделю?

— Нет, Андрей, — вздохнул Никитин. — Нужно раньше управиться. У нас дома дел невпроворот. Проверим твою информацию и назад. Так что там за нюанс, о котором ты говорил по телефону?

— Вот смотри. — Булгаков положил трубку и распахнул папку из кожзаменителя.

Оперативники взялись за свои стулья и со скрипом сгрудились вокруг стола Булгакова.

— Я проверил гостиницу «Фудзияма» и выяснил, что гражданин Ежов Вратислав Петрович прибыл туда двадцать второго июня сего года. Вот уже неделю он живет там. Приходит, уходит, снова приходит, но ночует всегда в гостинице. Это первое. А теперь самое интересное. Тот же самый гражданин Ежов Вратислав Петрович прописан у нас по адресу улица Менделеева, дом семнадцать. Частный сектор.

— Почему тот же самый? Может, полный тезка?

— Слишком много совпадений. Ты звонишь мне из Слянска, просишь проверить фигуранта. Я его нахожу именно в Заболоцке, только в двух местах. Ты частенько встречал имя Вратислав в связке с Петровичем, да еще и с фамилией Ежов?

— Согласен. Скорее всего, это один и тот же человек. Оперативную установку на Менделеева делал?

— Нет, но можем сделать вместе. Город я знаю как свою квартиру, так что отдохнете и можем приступать.

— Мы уже отдохнули, — заявил Никитин. — Если у тебя есть свободный часок, то можем начать прямо сейчас.

В дверях райотдела они столкнулись с молодым мужчиной в костюме.

Тот окинул взглядом всю группу и спросил Булгакова:

— Ты куда?

— Все, Олег, отработался я. В ФСБ меня забирают. Утверждают, что продаю криминальным структурам оперативную информацию. Если что, на суде выступишь в мою защиту?

Тот недоуменно рассматривал всех по очереди.

— Да ладно, не напрягайся. Это свои ребята приехали из Слянска. Поедем на озеро, рыбку половим, монастырь им наш покажу. — Уже выйдя на улицу, Булгаков вполголоса произнес, щурясь на солнце: — Скользкий тип. Как с ним в паре работаешь, так обязательно прокол. Аура у него какая-то… отрицательная.

— Как фамилия? — машинально, скорее по привычке все доводить до конца, нежели из необходимости, полюбопытствовал Никитин.

— Олег Ожегов. Ну так с чего начнем? С гостиницы или с адреса?

— Давай с гостиницы, — предложил Стариков и посмотрел на Никитина в ожидании поддержки. — Там все-таки живой Ежов. А в адресе!.. Придем, а там окна досками заколочены. Один черт в гостиницу идти.

— Вот с адреса и начнем, — подумав, сказал Саша. — Чтобы в него не возвращаться.

Кто знает, как развернулись бы события дальше, если бы Никитин согласился со Стариковым. Никто не застрахован от ошибок. Для Никитина и его спутников шансы разыскать Шостака на улице Менделеева или же в гостинице «Фудзияма» были равны. Поэтому они без вины совершили ошибку и пошли в семнадцатый дом на улице Менделеева, совершенно бесполезный для них. Этот адрес вор Кислый узнал до безумия просто. Он заплатил пять рублей в справочном бюро и через пять минут получил координаты Заградского.

Ежов Вратислав Петрович, одна тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года рождения, страдал шизофренией. До отправки в Слянск, в тамошнюю центральную психиатрическую лечебницу, он проживал и был прописан именно здесь, в Заболоцке. Возможно, сюда Ежов и вернулся бы, если бы не умер в ЦПЛ города Слянска два года назад.

Шостак привык к спокойному времяпровождению за компьютером, в гостиничном ресторане и исторических местах Заболоцка. Ему казалось, что это будет тянуться вечно. До тех пор, пока он, Шостак, не примет решение уехать. Кажется, его фокус с перевоплощением удался. Так ему думалось.

В один из последних дней июня он выехал на автобусе в центр города, вошел в парк, купил у пропойцы, сидевшего на парапете набережной, маленький пакетик с кусочками булочки и спустился к воде. Он никогда не увлекался охотой и сейчас, бросая диким, но привыкшим к людям уткам кусочки булки, удивлялся, как можно стрелять в этих безобидных безмозглых птиц. Ведь они беззащитны, какой прок на них охотиться? Неужели только для того, чтобы удовлетворить свое тщеславие?

Витольд Романович думал, что это не интересно. Другое дело, если бы утка могла в ответ наносить смертельные удары своим клювом. Но эти птички могли лишь щипать ил со дна водоема да подбирать с воды куски батона. Он с разочарованием и жалостью бросал корм в зеленую воду.

За этим занятием его застал телефонный звонок. У Шостака екнуло где-то под сердцем. Он бросил пустой пакет в куст молодой черемухи и полез в задний карман брюк. Там находился телефон, номер которого знал только один человек в этом городе: Ожегов.

— Витольд Романович, я не знаю, по чью душу прибыли трое из полиции города Слянска, но то, что пять минут назад они вышли из нашего РОВД, — случившийся факт.

Шостак посмотрел по сторонам, снова прижал крошечный телефон к щеке и осведомился:

— А Никитин был среди них?

— Не знаю. Они выходили из здания с нашим сотрудником. Куда последовали — я тоже не в курсе. В контакт с руководством, насколько мне известно, не вступали, поэтому трудно что-либо выяснить, пока я их не увижу. Как выглядит Никитин?

— Лет тридцать пять на вид. Русые волосы, рост примерно сто восемьдесят, крепкий, на лбу шрам около двух сантиметров, похожий на…

на лбу шрам около двух сантиметров

— Он здесь, — перебил Шостака Ожегов, вспомнив одного из троих со шрамом на лбу.

— Спасибо, — поблагодарил врач. — Когда появятся новости, звоните сразу же.

У него уже не было времени на то, чтобы попрощаться с утками.

Гостиница. Компьютер. «ТТ», спрятанный в противопожарном рукаве. Все это молнией рассекло спокойствие Шостака и занозой засело в сознании.

Такси!..

Вестибюль «Фудзиямы».

— Меня никто не спрашивал?

Сумка, вещи, компьютер, пистолет, будь он трижды проклят!..

Сдавать ключ нельзя. Пусть сидят и ждут.

Уже отойдя на достаточное расстояние от гостиницы, Шостак успокоился, нашел в переплетении улиц тихий тенистый дворик и сел на лавку. Здравые мысли возвращались к нему, как вода во время прилива.

Он не может бегать вечно. Дни, полные тревог и оглядок, скоро закончатся. Ему не вынести этой гонки. Вскоре Никитин задержит его в какой-нибудь подворотне или очередной гостинице. Так ловят квартирных воров или уличных грабителей, срывающих шапки с прохожих. Его, Витольда Шостака!.. Этому нужно положить конец, иначе жизнь окрасит не оттенок благополучия, чего он добивался все это время, а совершенно отчетливый колер коридоров тюрьмы.

Врач поставил сумку на лавку, сунул в нее руку и вынул бумажный сверток. В нем хранился «ТТ», купленный у Морика. В глазах Шостака появился хищный блеск, едва оружие коснулось его ладони. Они горели так, когда он со скальпелем в руке приближался в лаборатории ЦПЛ к испытуемому.

— Сумку мы оставим в камере хранения, — прошептал в каком-то экстазе Шостак, засовывая пистолет за ремень брюк и не замечая, что говорит о себе во множественном числе. — На вокзале. Там ведь она обязательно должна быть.

Убить врага. Пересмешника. Того, кто идет по его следам, не успевающим остывать, думает так же, как он, Шостак. Убить Никитина.

— Он сумасшедший, — продолжал шептать Шостак, вызывая недоуменные взгляды прохожих. — Да, сумасшедший. Это я как врач говорю. Нормальный человек не способен думать так. Он не наступит на гвоздь, жена не испугает его, спрятавшись дома за дверным косяком. Потому что этот ублюдок обязательно проверит, нет ли там кого. Это я как врач говорю.