Алексей Макеев - Особый прием Гурова Страница 24

– Понял, что еще?

– А вот теперь, мил-человек, я вас удивлять буду. У него то ли штаны, то ли рубашка – родной «Wrangler», он там об одну зазубрину зацепился, и нитка осталась.

– Родной «Wrangler»? – невольно воскликнул Никитин.

– Вот именно! А его у нас в городе никто и никогда официально не продавал! Когда-то давно спекулянты баловались такими вещами, но уже много лет о нем ни слуху ни духу. А вот подделок под него на нашей барахолке – пруд пруди!

– То есть определить, что это две части одного целого, вы сможете только тогда, когда я вам принесу саму вещь?

– Вот именно, господин капитан.

– А степень износа ткани хотя бы приблизительно определить можно?

– Определенно я вам ничего не скажу, хотя мы вокруг этой нитки такие хороводы водили, что только – ой! Но могу высказать некоторые предположения. Вещь не новая, и не только неоднократно стиранная и поэтому полинявшая, но и выцветшая.

– То есть могла достаться от старшего брата или отца.

– А могла просто лежать и своего часа дожидаться. Может, поправился человек сильно, а выбрасывать жалко, вот он ее и убрал. А тут похудел и снова надел.

– Да чего теперь гадать? Искать будем. Только если он умный, а он явно не дурак, раз такую операцию провернул, то сжег он все это, а себе новое поддельное купил, как и перчатки.

– А если он не заметил, что за что-то зацепился? Или просто жалко стало – вещь-то фирменная! А может, это настолько самонадеянный тип, что даже мысли не допускает, что его могут заподозрить?

– Вот найдем и спросим. Что с остальным?

– Это с окурками, что ли?

– Да там, кроме них, еще много чего было.

– Я вам, капитан, так скажу. Все окурки, что мы собрали, от одного человека. Он там курил, причем исключительно красные «Мальборо», на протяжении довольно долгого времени, за три месяца ручаюсь точно.

– Недешевые у него привычки, – хмыкнул Никитин.

– Да уж! Я себе такие, во всяком случае, позволить не могу. Но четких пальчиков на них нет, только фрагменты, а вот потожировые мы с них сняли и выяснили, что кровь у него второй группы. На бутылках и банках пальчиков немерено – их ведь и продавцы лапали. Но отпечатки лиходея мы получили, только они у нас ни по одним базам не проходят. ДНК мы и с окурков, и с посуды выделили, и могу вам сказать, что наследственные заболевания и генетические отклонения отсутствуют. Так что ловите его поскорее, а уж мы мигом докажем, святой он или грешный.

– А топор?

– Что – топор? Он непорочен, как новорожденная девица! Еще в смазке был!

– То есть только-только из магазина?

– Вот именно! И ни в чем не повинная лестница стала его первой жертвой. Причем на рукоятке ничего нет.

– Так вы его нашли?! – воскликнул Никитин.

– Как и остатки лестницы – она, бедолага, там не один год провалялась, уже подгнивать начала, когда ее на куски порубили.

– А когда именно порубили? Вы время установить смогли?

– Мы, мил-человек, чудеса творить не умеем! И на этот вопрос ответить не можем! Мы и так по твоей милости весь овраг с металлоискателем облазили! И мно-о-ого чего еще там любопытного нашли, включая разнообразные стволы и человеческие останки, так что безделье в течение нескольких ближайших лет нам не грозит. Что, применительно к Чернореченску, звучит так: во всем городе была тишь да гладь, и только в стане дураков, понимай, в нашей лаборатории, кипела работа.

– Ну, извините, – развел руками Володя.

– Бог простит! – буркнул эксперт и посоветовал: – Вы, перед тем как с людьми встречаться, себя в порядок приведите.

– Да я вроде… – еще раз оглядывая себя, начал Никитин, но эксперт перебил его:

– В зеркало посмотрите, – и кивнул в сторону шкафа.

Володя подошел и почувствовал, как заливается краской: ладно бы небритая заспанная физиономии и воспаленные глаза, так плюс ко всему этому у него прямо на лбу красовался отпечаток большой канцелярской скрепки. Смущенно поблагодарив эксперта, Володя выскочил за дверь и рванул прямиком в гостиницу.

К счастью, Гуров уже проснулся и теперь просто валялся на кровати, строя планы на день. Увидев всклокоченного Никитина, он одобрительно хмыкнул:

– Вижу, что работал в поте лица и даже лицом! А что привести себя в порядок решил, хвалю, потому что представитель столичного сыска в любое время суток должен быть бодр и свеж, как юный огурец! Грязное бельишко в ванной в пакет положи – горничная постирает.

– Ага! – только и смог сказать на это Володя.

Приведя себя в авральном темпе в порядок – ему не терпелось вернуться к работе, он уже собрался уходить, когда Лев, по-прежнему блаженствовавший в постели, остановил его:

– Завтракают здесь, как я выяснил, в ресторане, и настоятельно советую тебе хорошенько подзаправиться, а то вид у тебя утомленный. – И, повернувшись на бок, начал тихонько напевать: – «Утомленное солнце нежно с морем прощалось…»

Никитин не понимал, почему Гуров ведет себя так, словно на отдых приехал, но был твердо уверен в том, что всегда знает, что делает, а значит, так и надо. Вернувшись в управление, но даже не заглянув в свой кабинет, Володя сразу направился к Косте – впечатление было такое, что и тот, и все остальные оттуда никуда и не уходили.

– Новости есть? – с порога спросил он.

– Сейчас всех соберу, и расскажем, – пообещал Константин и куда-то позвонил по внутреннему.

Народ быстро собрался, и люди начали отчитываться.

– В распечатке телефонных номеров, что с сотового, что с домашнего, – ничего подозрительного: аптеки, поликлиника, больница, работа, друзья, сослуживцы, жена, дети, и все в том же духе. Когда жена от него ушла, он стал на мобильники детям звонить, но вскоре разговоры эти стали просто неприлично короткими.

– То есть дети не хотели с ним больше общаться – оно и понятно! Новый папочка с деньгами им больше понравился! – заметил Володя.

– А вот с тех пор, как его Поляков выгнал, телефоны вообще молчали, оба! Ни он никому не звонил, ни ему! – сказал один из оперов, кладя перед Володей несколько листков бумаги. – Хотя нет, один звонок был, но это из нашей сотовой компании – видимо, предупреждали, что он абонентскую плату вовремя не внес, и его отключить могут. Кстати, через несколько дней и отключили.

– По дому тоже ничего интересного, кроме того, что квартиру он продал через дарственную: и быстро, и хлопот никаких – она же ему в наследство от матери осталась, и он был ее единоличным владельцем. Правда, она с обременением была, поскольку там его жена с детьми прописанными оставались, но это не такая уж большая проблема. Значит, возвращаться он не собирался.

– Потому что не к кому, – ответил Володя и пересказал им свой вчерашний разговор с гвардейцами.

– Ну, тогда понятно, – сказал опер и продолжил: – С тех пор как от него жена ушла, соседки, которые его всю жизнь знают, за него опасаться начали, вот и присматривали, а от наших бдительных старушек ничего не скроется. А уж как его из гвардии турнули и он запил, тут они вообще с него глаз не спускали, жалели и подкармливали. Так вот, никто к нему не приходил, кроме друга его, которого они хорошо знают, да и то только в самом начале и ненадолго, а потом – никого. А у Зайцева появилась только одна дорога – от дома до магазина и обратно. Денег у него не было совсем, и он начал даже вещи по соседям распродавать. Они очень боялись, что он в пьяном виде может пожар устроить, вот и присматривали за ним. А вот где-то месяца три назад с хвостиком он резко пить бросил, но на работу устроиться даже не пытался. Соседи, было, обрадовались, а потом опять всполошились – на что живет-то? О том, что он квартиру потихоньку продал, они узнали только тогда, когда новые хозяева ремонт затеяли. Вот и все!

– Он в Москву уехал, – добавил третий. – Я в кассах выяснил.

– Но если к нему никто не приходил и никто ему не звонил, у нас остается только магазин, – заметил Никитин. – А что касается того, что ему никто не звонил, то заказчик мог ему специально дать телефон для связи с ним.

– С магазином тоже глухо – он же в соседнем доме находится. Я со всеми продавщицами поговорил, так вот, никто с Зайцевым познакомиться не пытался и в собутыльники не набивался.

– Значит, судя по тому, что проститутка Катя сбежала, она их как-то и свела, – предположил Никитин. – Только как? Кстати, ее нашли?

– Да, вытрясли мы из ее матери адрес дальней родни в деревне, куда она уехала, – ответили ему. – За ней уже поехали.

– Она как-то объяснила, почему решила сбежать? – поинтересовался Володя.

– Сказала, что решила новую жизнь начать там, где ее никто не знает.

– Врет! – убежденно заявил Костя.

– Сам знаю, – вздохнул Никитин. – Что она собой представляет?

– Девка она красивая, только беспутная и шалая. Кстати, мать у нее такая же была – отца-то у Катьки нет. Но, судя по отзывам, профессионалка классная!

– Значит, у нее вполне может быть круг постоянных клиентов, – предположил Володя. – Нужно, чтобы кто-то пока поговорил с ее «коллегами по цеху» и выяснил, что это за мужики. Пользоваться услугами проституток в вашем городе, как я понял, не зазорно, так что и девицы имена своих клиентов вряд ли друг от друга скрывают. Конечно, это может быть и случайный клиент, но стала бы Катя с таким откровенничать?