Алексей Макеев - Сыскари Страница 24

Об этом размышлял Гуров, когда вместе с хозяевами поднимался на второй этаж дома по широкой, отделанной ковровым покрытием лестнице. Его спутники благоразумно помалкивали и, видимо, тоже прикидывали в уме, с чем пожаловали незваные гости и что им известно.

Все немного оживились, когда наскоро сбросив в прихожей пальто, перешли в гостиную, где был накрыт роскошный стол. Среди разнообразной снеди особенно привлекательно смотрелись пузатые бутылки, бока которых отсвечивали янтарным огнем. Гуров заметил, как завистливо вздохнул Крячко и украдкой проглотил слюну.

– Вот, значит, такие дела, – неловко сказал Толоконников, трогая рукою скатерть. – Все ждали, думали, может, подойдет… Специально не наливали даже. Так, может, если ждать-то теперь нечего, перекусим немного, а? Не подумайте, что я это в порядке коррупции, а просто, как говорится, для сугреву, а, господин полковник?

– За предложение спасибо, – серьезно сказал Гуров. – Но оно отклоняется. Мы на службе. Да и вам сначала с делами бы разобраться надо. На сытый желудок это как-то плохо получается. Где мы можем поговорить спокойно?

Толоконников развел руками.

– Ну если со всеми говорить, то прямо здесь, – сказал он. – А если хотите тет-а-тет, то можно ко мне в кабинет. Как пожелаете, так и будет.

Гуров неодобрительно покосился на накрытый стол, поморщился и кивнул.

– Ну что же, здесь так здесь. Только внесите ясность, с кем мы имеем дело. Ваш брат Валерий Самойлович… Он тоже присутствует?

Толоконников озабоченно оглянулся и ткнул пальцем в каждого из мужчин.

– Вот он, Валерий Самойлович – собственной персоной… Это Лобанов – мой помощник. А это Сеня и Колян – охрана… Свои ребята.

– Понятно, что не чужие, – сказал Гуров, пристально глядя Толоконникову в глаза. – А где же еще один? Который для господина Такера автомобиль стерег? Или хотите сказать, тот посторонний был?

На лицо Толоконникова набежала тень – упоминание об автомобиле было ему неприятно, но отнекиваться он не стал.

– Верно, просил он у меня тачку – по делам съездить. Ну, я позвонил, попросил человека пригнать, куда ему нужно было.

– А для чего же такая секретность? – поинтересовался Гуров. – Что бы прямо к ресторану не подогнать?

– А Такер не захотел, – просто сказал Толоконников. – Попросил, чтобы в сторонке.

– И вас это не удивляет?

– Ну почему – удивляет, – пожал плечами Толоконников. – Только ведь каждый по-своему с ума сходит. Такер нам электронную технику для домашней сигнализации поставляет. Техника классная, а цена божеская. Сами понимаете, когда продавец цену сбавляет, то он тебе самый близкий человек. А близкому человеку и странности простить не грех, верно?

– Смотря какие странности, – заметил Гуров. – А если, например, ваш Такер – шпион? Для чего ему конспирация – об этом вы думали?

Братья Толоконниковы переглянулись, и Дмитрий сказал:

– Да все понятно, господин полковник! Только это все раньше было, а теперь главное – бизнес. Мы это не сами придумали, нас так выучили. Козе понятно, у Такера в Москве дела какие-то крутые. Только мы в чужие дела нос не суем. Что он просил – делали по мере возможности, а вопросов не задавали, честно скажу. Тут ведь как? Сегодня я ему вопрос, а завтра он мне цену на технику в три раза взвинтит, а мне это нужно? Так что, извиняйте, господин полковник, тут мы с братом не по-вашему рассуждали…

– Ну как вы рассуждали, еще проверить надо, – сказал Гуров. – Для бизнесменов эти рассуждения как-то уж очень просто выглядят. Мне вот что любопытно – как это господин Такер из своей заграницы догадался, что вы такие хорошие и покладистые? И как он с вами познакомился, интересно?

Толоконников машинально сунул руку в карман и поднял на Гурова глаза.

– Можно закурить? – спросил он.

– Вы же у себя дома, – напомнил Гуров. – Кто вам может запретить?

Толоконников прихватил губами сигарету и ожесточенно щелкнул несколько раз зажигалкой. Потом затянулся и, еще раз нервно оглянувшись на брата, сказал:

– Вообще как познакомились, я не помню. Да и какая, блин, разница? Разве деловые контакты теперь являются преступлением? Познакомились как-то – через общих знакомых.

– Знаете, Дмитрий Самойлович, – проникновенно сказал Гуров. – Ваши деловые контакты нас не очень сильно интересуют. Нас преступления интересуют. Профессиональный стереотип, наверное. Мы и к вам пришли, потому что вы оказались замешаны в серьезном преступлении.

– Да чего? – кривя губы, перебил его Толоконников. – Чего мы сделали-то? Подумаешь, машину иностранцу дали! Чего тут такого-то? Какие там у него дела, мы знать не знаем и знать не хотим! Он гость, понятно?

– Был, – сказал Гуров. – Был гость.

Толоконников настороженно посмотрел на него, а молчавший до сих пор Крячко пояснил:

– Как поэт сказал – где стол был яств, там гроб стоит… А ведь замочили вашего гостя, гражданин Толоконников! Прямо сегодня и замочили – аккурат после данного вами обеда. Так что вам впору теперь поминки устраивать, если, конечно, суд сочтет возможным не применять к вам меру пресечения…

– Как замочили? – тупо спросил Толоконников, едва не выронив изо рта сигарету.

Остальные его товарищи тоже встрепенулись и уставились на оперативников с жадным интересом, но также и с некоторым недоверием в глазах – судя по всему, новость казалась им почти невероятной. Такая реакция не могла быть наигранной – тем более у всех сразу. Выходит, Толоконниковы, хотя и предпочитали не задавать своему иностранному гостю лишних вопросов, до конца не представляли, насколько серьезными делами тот был занят в Москве.

Гуров, однако, счел необходимым внести в сообщение Крячко коррективы.

– Да, господин Такер сегодня вечером был убит, – жестко сказал он. – Убийство жестокое, преднамеренное и, по сути дела, групповое – совершенное хорошо организованной и вооруженной бандой. Причем у нас есть все основания думать, что вооружением этих людей снабдил сам господин Такер – не исключено, что это каким-то образом связано с поставками вам охранного оборудования…

– Круто! – упавшим голосом сказал Толоконников и тут же закурил вторую сигарету. Лицо его обмякло.

– Круто на нас наехали, братишка! – с обидой повторил он, глядя исподлобья на своего брата. – Суши сухари!

– Да не было никакого оружия! – срывающимся голосом завопил брат и непроизвольно схватился за спинку стула, словно собираясь этим стулом запустить в Гурова. – Да у нас вся документация в порядке, таможня, свидетели – ничего противозаконного!

После его крика вдруг наступила полнейшая тишина. Все вдруг поняли, что на дворе глубокая ночь. Темноту за окнами беззвучно пронизывали морозные искры. С улиц не долетало ни шороха. Все недоуменно посмотрели друг на друга.

– Говорите, ничего противозаконного? – вдруг задумчиво произнес Гуров. – А ну-ка принесите сюда чемоданчик, с которым господин Такер в аэропорту был! Я знаю, что чемодан у вас!

Толоконников посмотрел на Гурова растерянно, захлопал глазами, но потом собрался с мыслями и сделал знак одному из охранников. Тот послушно кивнул и вышел в соседнюю комнату. Вернулся он с чемоданом в руках и вопросительно посмотрел на хозяина.

– Откройте! – распорядился Гуров.

Толоконников кивнул. Охранник открыл замки. Взорам собравшихся предстали аккуратно уложенные предметы мужского туалета, кожаная папка с бумагами, поблескивающий никелем плеер, какая-то мелочь. Гуров подошел ближе, извлек из чемодана несколько свежих рубашек, бритвенный прибор, ощупал днище.

– Дайте нож поострее! – резко сказал он.

Охранник неторопливо полез в карман, достал нож, щелкнул лезвием. Гуров взял у него нож, осторожно надрезал внутреннюю шелковую обшивку чемодана. Все, затаив дыхание, следили за его руками. Гуров откинул лоскут плотной переливающейся ткани и удовлетворенно выпрямился. Под обшивкой чемодана были заботливо разложены тысячедолларовые купюры – десять не слишком толстых пачек. Кто-то присвистнул.

– По-моему, тут миллион, – сказал Гуров. – Красивая сумма. Наверняка в декларацию не вносилась.

– Вот сука Такер! – с веселым удивлением произнес Валерий Толоконников. – Хорошие бабки с собой возил! Только не для нас с тобой, Диман!

– Кто знает? – многозначительно сказал Гуров.

– Ладно, расскажу все, как было, – надрывно проговорил Дмитрий Толоконников. – Не знаю, как оно повернется, но мы никакого криминала не творили. А то, что там Такер наворочал, это его дело. Нам за чужие грехи париться неохота, но это уж, как ваша совесть рассудит. А на нас с братом никакой вины нет. Мы за других не ответчики, верно?

– Ты не разбегайся, ты прыгай! – медленно усмехнулся Гуров. – Если нет вины, то и беспокоиться не о чем – шпарь себе правду-матку, и все дела! И наша совесть здесь ни при чем. Не мы с иностранцами в конспирацию играли.