Алексей Макеев - Ментовский крюк Страница 25

– И куда же его теперь, в камеру? – озадаченно спросил Витя.

– Да? А самим сесть у дверей караулить? – вставил Митя. – Его где-то спрятать надо. Может, в гостинице?

Витя прыснул:

– А потом его, как Почкина, с вешалки снимать?

– Ну почему? Я не предлагаю его в тот же номер возвращать. Давайте его к московскому полковнику на постой определим.

Балашова это предложение заинтересовало. Тут он вспомнил и про убийство в номере.

– Еще вопрос. Ты Почкина знал? – спросил он задержанного.

– Это кто, администратор гостиницы? Не то чтобы знал… – ответил журналист. – Мне казалось, он за мной следит.

– Его убили в твоем номере.

– Хотите сказать, что это тоже я?

– Нет. Ты в это время сидел у нас в «свинарнике», – успокоил его полковник. – Но если у тебя есть что сообщить, мы готовы внимательно выслушать.

Но журналист вдруг замкнулся и перестал отвечать на вопросы. Балашов распорядился увести его.

По возвращении из аэропорта Гуров отправился в гостиницу, чтобы хоть немного отдохнуть. При этом он так страшно зевал, что рисковал вывихнуть челюсть. Крячко тоже валился с ног от усталости, но решил все же заглянуть в управление милиции.

Там Станислав сразу прошел в кабинет к Балашову.

– Здорово, Федорыч! Ну, когда журналиста трясти будем? – спросил он начальника милиции.

Тот поманил его пальцем и тихо, на ухо, сообщил:

– Мы его отпустили.

– Как так? – не понял Крячко.

– Ну, понимаешь, закрывать его в камеру – это бабушка надвое сказала. Судья может его и не арестовать. Сам понимаешь, вместо улик – одни догадки. А он журналист, и с адвокатом у него проблем не будет. Зато, пока мы будем ковыряться, его и вправду могут завалить. И вот тогда у нас будут большие проблемы. «Студенты» его к тебе в номер повели.

– Давно?

– Час назад.

– Блин, его уже наверняка убили!

Крячко достал мобильник и в двух словах изложил Гурову суть дела. Под удивленным взглядом Балашова убрал мобильник в карман.

– Да, это тот самый Лева Гуров, о котором ты мечтал! Но об этом ни единой душе! И давай мне ствол. А то шутки кончились, а я хожу как дружинник-общественник со свистком и повязкой. Случись чего, я камнями бросаться должен?

Обескураженный Балашов вынул из сейфа пистолет и запасной магазин. Протянул Станиславу:

– Возьми мой, оформим потом.

– Нет уж, давай оформлять как полагается. А то потом не отпишешься. И если, не дай бог, с тобой что-то случится, – тут Крячко поплевал через левое плечо, – мне за кражу твоего личного оружия срок тянуть не хочется.

Балашов тяжело вздохнул, но согласился и принялся заполнять бланки.

Гуров еще не успел раздеться, когда позвонил Крячко. Он выслушал, выругался, но тут же отправился наверх. Полковник поднялся на последний этаж на лифте, потом поплелся еще выше по лестнице. Путь по коридору дался ему и вовсе не легко. Глаза сами закрывались. Перед дверью в каморку Станислава он остановился, и тут весь сон как рукой сняло. Замок был вывернут с особой жестокостью, как недавно на двери особняка Ксении Мартыновны. В комнату Гуров вошел с тяжелым чувством, предвкушая малоприятное зрелище – очередной труп.

Но вопреки ожиданиям самым неприятным оказался грязный стакан, наполненный окурками. И никакого трупа. В некотором недоумении сыщик спустился вниз и обратился к администратору:

– Журналист Гербер не возвращался?

– Нет, – ответил тот. – С того момента как я заступил на смену, я его не видел. Может быть, он пришел раньше? Что-то он сегодня нарасхват. Всем нужен.

– Серьезно? А кому еще? – небрежно поинтересовался сыщик.

– Менты какие-то интересовались, – пояснил администратор. – Вон, один у дверей толчется.

Сыщик посмотрел в направлении его взгляда и увидел знакомое лицо оборотня Пыжова. То ли от неумения, то ли от привычки к безнаказанности тот торчал на самом виду. На улице перед гостиницей Гуров еще раньше заметил Младшего Оборотня Дынина, но подумал, что ошибся. Оказалось, нет.

Полковник отошел в угол вестибюля под раскидистую пальму. Судя по всему, оборотни прошли за журналистом до гостиницы, но здесь объект потеряли. Администратор его не видел, в комнате Крячко его не оказалось. Куда он делся? На это мог бы найти ответ только гений сыска. И он его нашел.

Зал гостиничного ресторана был пуст. Сыщика это не обескуражило. Журналиста Гербера он нашел во внутреннем буфете, где официанты получали спиртное и кофе. Акула пера жадно потреблял и то, и другое. Судя по набранной кондиции, занимался он этим уже давно и успел расслабиться по полной программе. Не говоря ни слова, сыщик подхватил его под локоть и увлек через черный ход на служебную лестницу.

– В чем дело? – попытался слабо сопротивляться журналист.

– Ничего особенного, – успокоил его Гуров. – Вы только что опровергли аксиому, согласно которой алкоголь сокращает жизнь. Вам он ее сохранил.

– Куда мы идем? – потребовал ответа Гербер.

– Ко мне. Посидим, освежимся коньяком, – объяснил свою настойчивость Гуров.

– Освежимся? Это как раз то, что нужно, – согласился журналист и охотно затопал рядом с сыщиком.

Гуров знал, что с прессой шутить нежелательно, поэтому не стал водить за нос господина Гербера, а сразу накатил ему полстакана коньяка. Наиболее безопасным положением для журналиста сейчас было горизонтальное. Через десять минут Гербер уже храпел на диване.

Гуров решил было тоже подремать и подождать Станислава. Он развалился в глубоком кресле и закрыл глаза. Сколько времени ему удалось урвать на сон, сыщик сразу не понял. Ему показалось, что он только-только прикрыл веки, когда со стороны балкона послышался подозрительный щелчок. С улицы через окно и балконную дверь падала тень человека. Негромко хрустнуло выдавленное стекло.

Гуров нащупал первое, что попало под руку, – бутылку, из которой только что наливал коньяк журналисту. Бутылка была практически пустой – прекрасное оружие. Сыщик встал за занавеску. Он боялся, что неизвестный выстрелит в Гербера, который сейчас представлял собой прекрасную мишень. Но пришелец стрелять не стал.

Когда он просунул руку сквозь разбитое стекло, открыл балконную задвижку и вошел, полковник заметил в его руке знакомый нож. Им убийца перерезал горло мордовороту, который угрожал Гурову пистолетом, а потом вывез в лес и самого Гурова. Действительно, мир тесен!

Удар сыщика был точен. Бутылка врезалась в локтевой сустав киллера. Он выругался на смеси русского мата и какого-то восточного поэтического языка. Нож со звоном отлетел в угол комнаты.

Судя по внешности нападавшего, карате и ушу были его национальными видами спорта. Действовал он с силой и скоростью молнии. Некоторые его удары Гуров успевал блокировать, от других уклонялся. Те же предметы местной роскоши, на которые обрушивалась сокрушительная ярость нападавшего, обращались в жалкие обломки. Незавидная участь постигла стул, шкафчик, стол, холодильник и, о ужас, телевизор.

Гуров дважды переходил в контратаку, и его чувствительные удары доходили до уязвимых мест противника. Один раз полковник попал ему по печени, другой раз – в пах. Но то ли места эти были уязвимыми, но не сильно, то ли удары Гурова утратили былую силу и резкость. Годы не те. Да и выдерживать бешеный темп схватки становилось все труднее. Прямо плач Тараса Бульбы по утраченным нормативам!

Дело стало совсем плохо, когда нападавший сделал обманное движение корпусом в сторону, а сам скользнул в угол, куда отлетел выбитый у него сыщиком нож. Журналист продолжал безмятежно похрапывать на диване. Мало того что помощи никакой, так его тушку приходилось включать в периметр обороны.

Из подручных материалов Гуров смог использовать только обломки стула. Нож вонзился в спинку.

«Хорошо хоть, что стул не жидкий», – невольно подумал Гуров и усмехнулся.

Как ни странно, эта его усмешка заставила противника на секунду смутиться. Этой секунды хватило, чтобы спасти жизнь сыщику и его подопечному. Дверь в номер распахнулась от сильного удара, и на пороге возник грозный Станислав. Он явился не один, а в компании «макарова». Точный выстрел оборвал жизнь киллера и спас Гурова, возможно, от смертельного удара.

Гуров с трудом перевел дух, наклонился к телу и пощупал пульс. Потом покачал головой и посмотрел на друга с печальным укором.

– Наповал. Что же ты, снайпер, по ногам не мог стрельнуть?

– А что же ты, самбист, ему загиб вооруженной руки за спину не сделал? И прием «мельница» не провел?

Гуров только рукой махнул:

– Да, оба хороши.

Он снова наклонился к убитому, расстегнул его куртку и прошелся по карманам в поисках другого оружия. Оружия при нем больше не нашлось, но на пол с глухим металлическим стуком вывалился железный S-образный мясницкий крюк.