Александр Ковалевский - Время оборотней Страница 25

До революции в здании ВЧК-КГБ на Лубянской площади была «Всероссийская страховая компания», и в советское время родился такой анекдот:

Приезжий спрашивает москвича: «Не подскажете, где здесь Госстрах?» А тот отвечает: «Где Госстрах, не знаю, а Госужас – вон там, на площади Дзержинского». И офицер КГБ Лукин был олицетворением этого «госужаса», а удостоверение сотрудника КГБ СССР давало ему ощущение собственной значимости, какие бы погоны – лейтенанта или полковника – он ни носил. Сам факт, что он служил в КГБ, вызывал у простых советских людей священный трепет перед этим всемогущим ведомством.

Сейчас, конечно, не те уже времена, и спецслужбы не те, после распада СССР измельчала и «контора», и МВД, а «оборотней» в рядах нынешних «чекистов» теперь было не меньше, чем в милиции.

Себя же к «оборотням» Константин Викторович не причислял. Воинской присяге, в которой он торжественно клялся «до последнего дыхания быть преданным своему народу, своей Советской Родине и Советскому правительству», он не изменял. Государство, которому он служил, в 1991-м перестало существовать, соответственно утратила силу и данная им присяга, а в новообразованной стране, в которой он оказался после распада СССР, бывший полковник бывшего КГБ новых присяг на верность родине не принимал. Украина для него, коренного москвича, была не родиной, а иностранным государством, хотя он и получил украинское гражданство. Украина же для него была просто территорией проживания. Его Родиной, которую принято было писать с большой буквы, был СССР. Не все ладно было в этой огромной стране, но Родину, как и родителей, не выбирают.

Когда вечером 22 августа 1991 года полковник КГБ Лукин, выключив свет, из окна своего кабинета на Лубянке наблюдал из-за шторы, как к опустевшему зданию КГБ приближалась ликующая толпа, он с горечью осознал, что его предали. Председатель КГБ Крючков, принявший участие в ГКЧП, был уже арестован, и Лукин со страхом ожидал, когда толпа ворвется в здание, стены которого совсем недавно внушали людям ужас. Взять штурмом чекистскую «Бастилию» победившие приверженцы демократии, однако, не осмелились, зато успешно низвергли памятник Феликсу Дзержинскому. Двое ловких парней взобрались на статую основателя ВЧК-КГБ и накинули на шею Железному Феликсу веревку. Затем строительный кран приподнял монументальную статую над постаментом и под улюлюканье толпы покачивающийся на веревке памятник Дзержинскому был снят и отправлен на свалку. КГБ, как «передовой вооруженный отряд коммунистической партии», был ликвидирован, а сама КПСС – запрещена. Служить же новой власти «дерьмократов», как он называл победивших демократов, Лукин не собирался и стал работать теперь исключительно на свой карман, как, впрочем, и так называемые демократы, на поверку оказавшиеся еще тем ворьем.

В условиях начавшегося «дикого капитализма» бывший полковник КГБ Лукин не растерялся, потому и стал мультимиллионером. Законным путем или нет – это другой вопрос. А кто у нас из нуворишей-олигархов честно заработал свой первый миллион? Вопрос риторический. В общем, Лукин считал себя не хуже остальных. Чужой бизнес он не отбирал, кровавый передел собственности не устраивал, так на него самого теперь слишком уж круто «наехали».

Получив письмо «Бухгалтера», Константин Викторович до утра ломал голову, пытаясь вычислить, кто мог бы взять себе такой псевдоним. Человек, имеющий какое-то отношение к бухгалтерии? Необязательно. Шантажист мог назваться «Бухгалтером» просто потому, что придумал получить выкуп через секретные банковские счета на предъявителя, ведь обычно вымогатели тупо требуют наличные, на чем и попадаются. «Бухгалтера» же задержать во время передачи денег было практически невозможно, и схему перевода ему пятидесяти миллионов евро на пять разных счетов в разных банках неизвестный шантажист просчитал с бухгалтерской точностью. Но кто это мог быть, Лукин не представлял. По сути, даже пол шантажиста неизвестен. Бухгалтер – это больше женская профессия, но Константин Викторович был уверен, что шантажист мужчина.

Чтобы не гадать на кофейной гуще, он составил список из двух десятков человек, с которыми в разные годы контактировал по оружейному бизнесу, включив в него и тех, кого уже не было в живых, ведь шантажировать его мог кто-то из родственников или близких друзей фигурантов этого списка. Включил Лукин в этот список и родную сестру погибшего Скурко – Веронику Скурко, работавшую, кстати, в свое время главным бухгалтером в их авиакомпании «Веста». Константин Викторович подозревал Веронику меньше всего, однако проверить ее связи следовало.

Так что объем работы детективному агентству Сокольского предстоял колоссальный, но и пятьдесят миллионов евро, которые «Бухгалтер» требовал перечислить ему до конца месяца, сумма тоже нешуточная.

Лукин посмотрел на календарь – сегодня было 17 сентября, значит, в его распоряжении есть двадцать шесть дней, чтобы найти наглого шантажиста. А усиленную охрану дочери он обеспечил, как только она вернулась с Мальдив. После, мягко говоря, неудачного свадебного путешествия Елена сказала, что какое-то время хочет пожить отдельно от Дениса, и сейчас отлеживалась в хорошо охраняемом доме Лукина, так что за ее безопасность он был пока спокоен. Но всю жизнь под замком ее не продержишь, потому с «Бухгалтером» надо было кончать, и как можно быстрее. Созвонившись с Сокольским, Константин Викторович немедленно поехал к нему в «Интерпоиск».

Просмотрев список Лукина, в котором фигурировали высокопоставленные чины СБУ, ГУР и неприкосновенные нардепы, Сергей Сокольский отлично понимал, чем чревато для его детективного агентства подобное расследование. Лицензию «Интерпоиск» имел только на сыск по гражданским делам, как-то: поиски пропавших родственников и друзей, сбор информации для деловых переговоров, выявление некредитоспособных или ненадежных партнеров. Шантаж же Лукина неизвестным «Бухгалтером» – это уже не гражданско-правовые отношения, а преступление, и раскрытием его должны заниматься правоохранительные органы. Сбор сведений по уголовным делам сыщики «Интерпоиска» могли осуществлять на договорной основе с участниками процесса с условием, что в течение суток с момента заключения контракта с клиентом на сбор таких сведений частный детектив обязан письменно уведомить об этом лицо, производящее дознание, следователя, прокурора или суд, в чьем производстве находится уголовное дело.

– В вашем случае должно быть возбуждено уголовное дело по статье «вымогательство», – сказал он Лукину. – А состав преступления здесь налицо: требование передачи индивидуального имущества граждан либо права на имущество или совершения любых действий имущественного характера под угрозой насилия над потерпевшим или близкими ему лицами, разглашения позорящих его или близких ему лиц сведений – наказывается лишением свободы на срок до четырех лет, – зачитал Сергей статью о вымогательстве. – Вымогательство, совершенное повторно, или по предварительному сговору группой лиц, или под угрозой убийства либо нанесения тяжких телесных повреждений, – наказывается лишением свободы на срок до семи лет. Так что сами видите, статья серьезная.

– Найдите мне этого чертова «Бухгалтера», а я уж сам с ним разберусь, – раздраженно произнес Лукин. – И вообще, о каком уголовном деле мы говорим? В милицию я обращаться не собираюсь. А нет заявления – нет преступления. Что касается шантажа и моей дочери, то это сугубо конфиденциальная информация, не подлежащая огласке. Конфиденциальность же оказываемых клиенту услуг вы мне лично гарантировали, – напомнил Лукин, – потому, собственно, я и обратился в ваше агентство, а не в милицию.

Возразить на это Сокольскому было нечего. В его офисе на самом видном месте висел рекламный плакат «Интерпоиска», на котором большими буквами было написано: «Гарантия конфиденциальности информации клиента для любого частного детектива – закон». А вот насколько законно скрывать от милиции ставший известным ему факт шантажа – это, конечно, вопрос.

Если бы Сергей сейчас работал в уголовном розыске, то однозначно завел бы на неустановленного «Бухгалтера» оперативно-розыскное дело, поскольку оснований для проведения оперативно-розыскных мер было предостаточно, и Закон «Об оперативно-розыскной деятельности» предоставлял ему право снимать информацию с каналов связи и применять другие технические средства получения информации. Получив санкцию Генпрокурора, его заместителей или прокурора области, он на законных основаниях мог бы взять на прослушку телефоны подозреваемых лиц и, как записано в упомянутом законе, «контролировать путем отбора по отдельным признакам телеграфно-почтовые отправления», что было необходимо, поскольку «Бухгалтер» пользовался услугами обычной почты. Частному детективу санкцию на подобные оперативно-розыскные мероприятия никто не даст.