Максим Есаулов - Старший оборотень по особо важным делам Страница 27

Чокнулись, выпили. Шилов перебрался со стула на кровать. Взял гитару, попробовал струны. Толком играть он не умел. Так, баловался немного в школьные годы, когда увлекался рок-музыкой, да в армии выучил несколько простых песен.

Миша посмотрел с интересом, ожидая, наверное, что Роман сейчас выдаст что-нибудь эдакое — или «Мурку» и «Гоп-стоп, мы подошли из-за угла.», или наоборот, «Прорвемся, опера!» Но Роман только перебрал струны, взяв несколько несложных аккордов, и заговорил о делах:

— Я вот что думаю: уехать тебе надо. На Камчатку. У меня там ребята хорошие есть. Оленинки поешь, тюленя бить научишься.

— А дело, суд, показания мои?

— Не знаю. Пока не знаю, Миша. Может, и не будет ничего. Может, оправдают всех, а тебя посадят. Может, наоборот. Может, вместе сидеть будем. Уехать тебе надо.

— Можно сигаретку?

— Да, бери, конечно.

Краснов закурил. Сделав несколько глубоких затяжек, сказал:

— Да не поеду я! Все равно поймают. Лучше с вами.

— Миш, ты никому ничего не должен.

— Должен. Себе.

— То же мне, народоволец нашелся. Грохнут тебя или посадят.

— Слушай, — Миша усмехнулся, — между прочим, из нас двоих я — не в розыске. Давай, я тебя спрячу? На севере много укромных мест.

Шилов покачал головой:

— На север я всегда успею. Правду надо узнать.

Напротив окна девяносто седьмой камеры, уже за территорией четвертого изолятора, находился большой недостроенный дом, в который приходили друзья и родственники заключенных, чтобы «покричать» своим. Иногда их оттуда сгоняли, но обычно общение шло беспрепятственно, главное, чтобы «свой» услышал и подошел к окну камеры.

— Э-э-й, триста двадцать шестой!

— Ты посылку получил?!

— Саша, я тебя люблю!!!

На стене дома большими кривыми буквами было написано: «Мелкий, мы с тобой!», и этот лозунг точно характеризовал положение дел: в дом приходили кричать кореша и подруги всякой мелюзги, влетевший за угоны, гоп-стопы и квартирные кражи, а люди серьезные имели другие возможности передать инструкции оставшимся на воле сообщникам или скорректировать показания с арестованными подельниками.

— Жи-и-и-рный, как дела?!

— Юра, Иванов! Все нор-маль-но! Светка аборт сде-ла-ла-а-а!!!

Лежа на нижнем ярусе шконки, Чибис разговаривал по сотовому телефону:

— Это у меня за окном дом-кричалка. Хоть мегафоны покупай и в аренду сдавай. Да… Да-да, слышал-слышал. Горе-то какое! Как же мы теперь без Моцарта?.. А по второму вопросу? А я тебе говорил, валить его надо. Таких, как Шилов, просто пугать нельзя. Слушай, ты, Фельдмаршал, ты изобретай, что хочешь, но один я не сяду… У меня твоих записей на целый диск хватит. — Чибис хихикнул. — А ты как думал? Да, конечно. Все твои указания по всем делюгам. Ну, миленький мой, я же не первый день на свете живу. Подстраховался! Хорошо, только не надо орать на меня. Мы же друзья!

Чибис выключил трубку.

Шилов приехал в бильярдную, где его хорошо знали. Прежде, чем зайти внутрь, повертелся на улице, присматриваясь, нет ли засады. Нет… Как бы ни старались Арнаутов и Виноградов, а перекрыть все места, где может объявиться Роман, они не в состоянии. Будут ждать в тех, которые, с их точки зрения, наиболее перспективны. Пускай ждут: он там не появится.

В бильярдной Шилов пробыл недолго. Пообщавшись с несколькими игроками, которые ему доверяли, он одолжил деньги. Для шикарной жизни не хватит, но чтобы первое время продержаться в подполье — достаточно. Никто не спросил, что случилось и когда Роман вернет долг.

Из бильярдной Шилов отправился в автосервис на окраине города. Когда-то хозяину автосервиса он помог отбиться от наезда «казанских». Потом еще несколько раз помогал по более мелким вопросам.

— Тачка нужна на несколько дней.

— Оперативная необходимость?

— Вроде того.

— Бери на выбор любую. — Хозяин указал на три иномарки, стоявшие во дворе ремонтного бокса.

— Мне бы что-нибудь попроще. Понеприметнее.

— А вот эта пойдет?

— Она на ходу не развалится?

— Не должна. Если не будешь в гонках участвовать.

— Кто ж его знает?..

Шилов получил документы от изрядно проржавевшей бежевой «семерки» и достал бумажник, но хозяин автосервиса только обиженно посмотрел и покачал головой…

Привыкнув к хорошим машинам, Шилов позорно дернулся и заглох, когда попытался отъехать от ремонтного бокса. Но со второго раза все получилось, и он отправился на другую городскую окраину, где в тесном подвальчике под вывеской «Фотоателье» трудился еще один старый знакомый.

На первый взгляд было неясно, почему ателье еще не развалилось. Место выбрано неудачно, услуг в прейскуранте — минимум, цены копеечные, и мастер только один — какая уж тут клиентура, какие доходы? Но у тех, кто знал, в чем состоит основной источник дохода пожилого бородатого фотографа, вопросов не возникало. Бородач не только мастерски фотографировал, но и подделывал документы. Любые. За исключением разве что кредитных карточек, которые появились много позже чем он освоил свое ремесло.

У Романа были с ним давние отношения. И, надо сказать, этически сложные.

Сделав нужные снимки, бородатый спросил:

— Через два часа. Устроит?

— Вполне. — Шилов рассчитывал на значительно больший срок. Значит, повезло: у мастера под рукой есть необходимые заготовки.

— Можете здесь подождать.

— Спасибо, я прогуляюсь.

Мастер запер за Шиловым дверь и повесил табличку «Закрыто».

Шилов заглянул в пару недорогих магазинов одежды, ничего не купил и зашел в круглосуточный «Секонд-хенд». На вешалках и прилавках было представлено все, что угодно, и он отоварился по полной. Кепка с длинным козырьком, мятый шарфик, короткий плащ, дешевые брюки и ботинки на толстой подошве, которые не сносишь до пенсии. Преобразили до неузнаваемости. Теперь, даже если розыскную ориентировку дополнят фотографией из личного дела, постовые наряды не смогут его опознать. Разве что попадется кто-то очень глазастый — но опыт показывал, что в последнее время такие милиционеры встречаются крайне редко.

Но от Арнаутова и других, лично знающих Шилова, такой маскарад, конечно же, не спасет.

Из «Секонд-хенда» Шилов проехал к салону сотовой связи. У двух криминального вида парней, тусовавшихся возле входа, купил пару бэушных «трубок» и несколько СИМ-карт разных операторов.

Через два часа Шилов получил от фотографа запечатанный конверт с новыми документами. Сел в машину, вскрыл конверт, достал паспорт и водительское удостоверение. Прочитал: Романов Владимир Сергеевич, родился 9 декабря 1969 года, уроженец Ленинграда, зарегистрирован по адресу… бездетен, не женат, военнообязанный. Что ж, повезло. Мог ведь оказаться и какой-нибудь Череззаборногузакидыщенко Ананий Акакиевич…

В застекленной будке пикета на втором этаже арестантского корпуса СИ-4 контролер Гриша уговаривал контролершу Люсю после работы заехать к нему домой:

— У меня ликерчик из чухоночки припасен…

— Не-а, нам сладкое вредно.

— Ты знаешь, Люся, жить вообще вредно. Поехали, ну, ненадолго.

— Нет. У меня свекровь с ребенком сидит, мне ее сменить нужно.

— Свекровь подождет чуть-чуть. Ну, Люсь, а?

В пикет заглянул еще один контролер:

— Гриш, там у Ковалева из девяносто седьмой с сердцем плохо. Отведи его в санчасть.

— С сердцем? Вот так всегда! Ладно, отведу, — выходя из пикета, Гриша подмигнул Люсе и пообещал: — Я ненадолго.

Как только он ушел, к Люсе начал подбивать клинья второй контролер, и она ему, как и Грише, тоже вроде бы говорила: «Я не могу», но при этом делала такие глаза, что новый ухажер, вместо того, чтоб отстать, лишь удваивал натиск.

А Гриша вывел Гошу Ковалева из камеры и повел в санчасть.

Но сперва они завернули в укромный уголок под лестницей на втором этаже, и Гоша со словами «Как всегда» сунул контролеру деньги, а контролер передал ему сотовый телефон.

— Иди, посмотри, чтобы чисто было, — Гоша махнул рукой в сторону ближайшего коридора, и контролер встал на стреме.

Гоша набрал домашний номер Егорова:

— Алё, Петрович? Это я, узнал?

— Узнал. Тут, короче, это…

— Что, есть новости?

— Короче, Чибис прозвонился какому-то Фельдмаршалу и насел на него. Жестко так насел, по-конкретному.

— Ты уверен?

— Уверен — не уверен, а что слышал, то и говорю. Есть у него какие-то записи, которыми он Фельдмаршала пугает. Это точно. А правда это или порожняк — извини.

— Спасибо.

— Петрович, ты вернешься?

— А что?

— Да так… Пока!

Гоша подозвал контролера:

— Пошли, а то опоздаешь, и Люська к тебе не поедет.

— Откуда ты все знаешь, Ковалев?

— Призвание такое.

— А если не опоздаю, поедет?

— Если не будешь варежкой щелкать…