Эд Макбейн - На глазах у сорока миллионов Страница 27

– Да.

– Зачем?

– Ждем, пока они переступят черту.

– Что это значит?

– Это значит нечто большее, чем подпольная лотерея. Что-нибудь, за что их можно запереть в кутузку, а ключ от нее выбросить.

– О, – Бадди кивнул. Это его убедило. Полицейские хитрости ему были понятны.

Клинг старался оставаться внешне бесстрастным. Он взял еще одну жменю орехов.

– Куки в конце концов переступил черту. Как только мы его поймаем, девушка посмотрит на него, и привет! Бандитское нападение, повлекшее тяжелые последствия.

– Он пользовался оружием?

– Нет, только руками. Но он все равно покушался на ее жизнь.

Бадди пожал плечами.

– Мы его все равно поймаем, – сказал Клинг. – Мы теперь его знаем, так что это дело времени.

– Пожалуй, – Бадди снова пожал плечами.

– Нам надо только найти его, вот и все. Остальное просто.

– Иногда найти человека – дело совсем непростое, – сказал Бадди, снова возвращаясь к манерам школьного отличника.

– Я хочу вас предупредить, друг, – сказал Клинг.

– О чем?

– Никому не говорите о моем приходе сюда.

– А кому я могу сказать?

– Я не знаю, кому вы можете сказать, но лучше не говорите никому.

– Зачем мне мешать правосудию? – спросил Бадди слегка обиженным голосом. – Если этот Куки избил девушку, я вам желаю найти его.

– Я ценю ваши чувства.

– О чем речь. – Бадди уставился на вазу с земляными орехами. – Вы что, все собираетесь съесть?

– Запомните, что я сказал вам, – откликнулся Клинг, надеясь, что не переиграл. – Держите язык за зубами. Если эта информация растечется и мы выйдем на вас...

– Здесь текут только пивные краны, – ответил Бадди и ушел на другой конец стойки, откуда кто-то позвал его. Клинг посидел еще немного, затем поднялся, положил еще одну пригоршню орехов в рот и вышел.

На улице он позволил себе улыбнуться.

Позднее в тот же день в обеих дневных газетах появилась статейка.

Статейка была маленькой и едва заметной, затерявшейся среди разного печатного хлама на четвертой полосе обоих изданий. Заголовок был краток, но внимание привлекал:

СВИДЕТЕЛИ ИЗБИЕНИЯ СТРУСИЛИ

Двое свидетелей жестокого избиения полицейского Рональда Фэарчайлда, происшедшего в прошлую среду, 11 октября, сегодня отказались опознать фотографию предполагаемого нападавшего.

Фотографию извлекли из полицейской картотеки “подпольных лотерейщиков” и показали еще одной жертве того же самого подозреваемого. Мисс Синтия Форрест, выздоравливающая в больнице “Элизабет Рашмор”, опознала предъявленную фотографию и согласилась свидетельствовать против установленного подозреваемого, как только он будет задержан.

Состояние полицейского критическое Лейтенант Питер Бернс, следственный отдел которого из 87-го участка расследует оба нападения, прокомментировал сегодня эти события следующим образом: “Апатия двух других свидетелей пугает. Патрульный полицейский находится в критическом состоянии со времени своего помещения в больницу “Буэна Виста” на прошлой неделе. Если он умрет, мы будем иметь дело с убийством. Если бы не приличные люди типа мисс Форрест, в этом городе не удалось бы осудить ни одного уголовного преступника”.

Бернс читал статью в своем кабинете. Закончив чтение, он взглянул на Клинга, который сиял от гордости.

– Фэарчайлд действительно в критическом состоянии? – спросил Бернс.

– Нет, – ответил Клинг.

– А если наш герой проверит?

– Пусть проверяет. Я предупредил “Буэна Виста”.

Бернс кивнул и снова бросил взгляд на статью. Потом отложил ее в сторону и сказал:

– Я у тебя выгляжу идиотом.

Глава 10

Когда Клинг вернулся от лейтенанта, в отделе находились Мейер и Карелла.

– Как дела? – спросил его Карелла.

– Так себе. Мы как раз смотрели, хороша ли приманка.

– Какая приманка?

– Ага, – сказал загадочно Клинг и ушел.

– Когда лаборатория обещала дать ответ о тех витаминных капсулах? – спросил Карелла.

– Сегодня, – ответил Мейер.

– Когда сегодня? Уже шестой час.

– Не наскакивай на меня, – сказал Мейер, потом встал со стула и направился к водяному охладителю.

Зазвонил телефон. Карелла поднял трубку.

– 87-й участок, Карелла, – сказал он.

– Стив, это Боб О’Брайен.

– Да, что случилось. Боб?

– Сколько времени мне еще пасти этого Нелсона?

– Где ты сейчас?

– Около его дома. Я шел за ним от его кабинета до больницы, а потом и сюда.

– Какой больницы?

– Пресвитерианской.

– Что он там делал?

– Черт возьми! Доктора обычно связаны с больницами, разве не так?

– Так. Когда он ушел из своего кабинета?

– Днем, после приема.

– В котором часу это было?

– В начале третьего.

– И он оттуда поехал прямо в больницу?

– Да. Он ездит на маленьком красном “МГ”.

– Когда он вышел из больницы?

– С полчаса назад.

– И отправился домой?

– Да. Как ты думаешь, может, он сегодня уже из дома не выйдет?

– Не знаю. Позвони мне через час, ладно?

– Ладно. Где ты будешь? Дома?

– Нет, мы еще побудем здесь.

– О’кей, – сказал О’Брайен и повесил трубку.

Мейер вернулся к своему столу с бумажным стаканчиком воды. Он поставил его рядом с телефоном и вынул из ящика своего стола упаковку ярко раскрашенных капсул.

– Что это? – спросил Карелла.

– От простуды, – сказал Мейер и освободил одну из капсул от целлофановой обертки. Потом положил капсулу в рот и запил ее водой. Снова зазвонил телефон.

– 87-й участок, Мейер.

– Это Энди Паркер, Мейер. Я все еще слежу за Крэнтцем, просто отмечаюсь. Он сейчас в коктейль-баре с девушкой, у которой сиськи величиной с дыню каждая.

– Какой размер ты говоришь? – спросил Мейер.

– А я, черт возьми, откуда знаю?

– Ладно, не выпускай его из виду. Позвони мне позднее, хорошо?

– Я устал, – сказал Паркер.

– Я тоже.

– Да, но я действительно устал, – сказал Паркер и повесил трубку.

Мейер положил трубку на место.

– Паркер, – пояснил он. – Крэнтц пьет в городе.

– Это хорошо, – сказал Карелла. – Ты не хочешь послать за едой?

– С простудой аппетита не нагуляешь, – отозвался Карелла.

– Я за математику.

– Что ты имеешь в виду?

– Наше дело. Математические законы должны выполняться. Я не люблю расследовать дела, в которых не выполняются правила сложения и вычитания.

– Чего это Берт так ухмылялся, когда уходил?

– Не знаю. Он часто ухмыляется, – сказал Манер, пожимая плечами. – Я люблю, когда два плюс два равно четырем. Я люблю, чтобы самоубийство было самоубийством.

– Ты думаешь, это самоубийство?

– Нет. Именно это я и имею в виду. Я не люблю, чтобы самоубийство оказывалось убийством. Я люблю математику.

– Я в средней школе геометрию завалил, – сказал Карелла.

– Ну да?

– Да.

– Факты неоспоримы, – сказал Мейер, – а факты складываются в самоубийство. Но запах мне не нравится.

– Запах подозрительный, – согласился Карелла.

– Это верно, запах подозрительный. Пахнет убийством.

Зазвонил телефон. Трубку поднял Мейер.

– 87-й участок, Мейер, – сказал он. – Снова ты? Что теперь? – Он слушал. – Да? Да? Я не знаю, проверим. Ладно, смотри в оба. Хорошо. – Он повесил трубку.

– Кто это? – спросил Карелла.

– Боб О’Брайен. Он сказал, что к дому Нелсона только что подъехал голубой “Тандерберд”, из которого вышла блондинка. Он хотел узнать, какая машина у Милейни Джиффорд.

– Я не знаю, на какой машине она ездит, а ты?

– Я тоже нет.

– Бюро регистрации автомашин ведь закрыто, верно?

– Мы можем позвонить дежурному.

– Давай попробуем. Мейер пожал плечами.

– Нелсон ведь друг семьи. Почему же ей к нему не ездить?

– Да, я знаю, – сказал Карелла. – Какой у них номер телефона?

– На, смотри. – Мейер открыл свою записную книжку. – Правда, была еще эта история на вечеринке у Джиффорда.

– Ты имеешь в виду их ссору? – спросил Карелла, набирая номер телефона.

– Да, наскоки Джиффорда на доктора.

Карелла кивнул.

– Здесь что-то есть.

– Но Джиффорд был пьян.

– Алло, – сказал Карелла в трубку. – С вами говорит Стив Карелла, детектив второй категории, 87-й участок. Прошу проверить регистрацию автомобиля миссис Милейни Джиффорд из Ларксвью. Хорошо, я подожду. Что? Нет, Джиффорд, начинается с “Д”. Хорошо. – Он прикрыл трубку рукой. – Боб знает, как она выглядит? – спросил он.

– Откуда?

– Верно. Меня уже тошнит от этого дела. – Он бросил взгляд на упаковку капсул, лежащих на столе Мейера. – Что за дрянь ты принимаешь?

– Говорят, хорошее средство, – сказал Мейер. – Лучше другого хлама, что я принимал.

Карелла бросил взгляд на стенные часы.

– По крайней мере, мне их надо принимать всего два раза в день, – сказал Мейер.