Алексей Макеев - Руки вверх, генерал! Страница 27

– А если выдержат?

Гуров пожал плечами.

– И в этом случае ничего страшного не случится. Заключенный вернется на свое место – только и всего. Никто ничего не успеет понять.

– Не смогут они выдержать нашей атаки! – авторитетно заявил Крячко. – Томилин сразу поплывет. Ты только представь, какой его ждет шок – человек, которого он сдал, бежит из тюрьмы!

– И у него нет никакой другой цели, кроме как отомстить! – добавил Гуров. – Нам пока неизвестно, что на совести у Ермакова, но сдается мне, что судьба у него весьма непростая. И если бы меня попросили охарактеризовать его одним словом, я бы выбрал слово "головорез".

– Ну, хорошо. Ермаков бежит из тюрьмы. Связывается с Томилиным. Предлагает ему встретиться. А дальше-то что? – спросил Орлов.

– А вот мы и посмотрим – что, – сказал Крячко.

– Томилин будет вынужден принимать срочные меры, – пояснил Гуров. – Он же понимает, что его жизнь в опасности. Договориться с Ермаковым не удастся. Ему придется убрать его. Вряд ли такой поступок ему по зубам. Вот тогда и появится человек, который расправился с Репиной. Не думаю, что у этих деятелей большой выбор киллеров.

– Ну, допустим, появится, – скептически заметил Орлов. – А дальше? Неужели ты полагаешь, что я позволю тебе поставить под пулю заключенного, которого выпустят из тюрьмы под мое честное слово?

– А этого не понадобится, – сказал Гуров. – Мы располагаем адресами Томилина, Репина. Установим за ними наблюдение. Мне будет достаточно выяснить, к кому обратится за помощью Томилин…

– И что это тебе даст?

– Помнишь, чьи следы обнаружили на месте убийства Репиной? – спросил Гуров. – Там был женский след. Убийца работал на пару с женщиной. Кто она? Профессионалка? Не думаю. Скорее всего, это была хорошая знакомая Репиной. Ее задачей было заманить Репину в лес.

– Не исключено, – согласился Орлов. – И ты надеешься, что в этот раз ее тоже захватят с собой?

– Чем черт не шутит, – сказал Гуров. – Во всяком случае, мы расшевелим это гнездо.

Генерал Орлов тяжело задумался.

– Решайся, Петр! – сказал Гуров. – Дальше у нас такого момента может не быть. Сегодня ты можешь договориться с начальником тюрьмы, а кто знает, что будет завтра?

– И когда вы хотите провернуть свою аферу? – подозрительно спросил Орлов.

– Лучше всего сегодня вечером, – деловито сказал Гуров. – Томилин с Репиным только вернулись из командировки. Будут дома. Наедине со своей совестью, так сказать. Мы возьмем Ермакова и встанем возле дома Томилина. Ермаков с ним поговорит и потребует встречи. Наверняка Томилин обратится за помощью. Когда помощь прибудет, мы сядем им на хвост, а Ермакова вернем на его законное место.

– Как у тебя все гладко выходит! – с неудовольствием пробурчал Орлов. – А не проще ли было бы действовать обычным путем? Допросить Репина, например, того же Томилина…

– Насколько мне известно, Мышкин уже снимал показания с Томилина, – объяснил Гуров. – Тот как попугай твердит одно и то же – ничего не знаю, никого не подозреваю. Репин вообще до сих пор даже повестки на допрос не получал. О том, с кем последнее время общалась его жена, ничего не известно. С подругами из артистической среды она давно потеряла связь. С кем прикажешь беседовать? Генералы – особая каста, тебе это известно лучше меня.

– Да, оно и видно, как вы из генерала жилы тянете! – сварливо сказал Орлов. – Ладно, будь по-вашему! Возьму на душу грех. Но на все про все даю вам три часа. Через три часа чтобы заключенный был на своем месте! Независимо от ваших успехов или неуспехов. И чтобы никаких неожиданностей! Если потеряете его – сами в камеру сядете!

– Договорились, – усмехнулся Гуров. – Только зря ты волнуешься. Раз уж мы с ним с вооруженным справились, то уж с одной ногой и с одной рукой справимся и подавно. Только бы Томилин не подвел.

– Кстати, насчет "справимся", – вспомнил Орлов. – У Толубеева давно были? Как он там?

– Вечером вчера заходили, – сказал Крячко. – Получше ему стало. Даже улыбаться начал. Врачи говорят, самое страшное позади. Надежда есть, одним словом…

Генерал Орлов обвел их тяжелым взглядом и с угрозой сказал:

– Эх, надо было вам еще за это "задержание" вставить как следует! А я не только вас пожалел, но и опять у вас на поводу плетусь… Ну, на кой черт вам этот бандюган сдался? Ну, задумали этот трюк с телефонным звонком – так и звонили бы прямо из тюрьмы!

Гуров покачал головой.

– Не то, Петр! – уверенно сказал он. – Я уже об этом думал. Сейчас определитель номера не редкость. Из тюрьмы звонить никакого смысла. И даже мобильником пользоваться опасно. Откуда у беглого мобильник? Нужно, чтобы Томилин ни секунды не сомневался. Лучше всего будет, если Ермаков из таксофона позвонит.

– Конечно, лучше, – мрачно заключил Орлов. – Всем будет лучше, кроме меня, – печенкой чую! Ну да ладно, пользуйтесь моей добротой! В последний раз уговорили – еду к начальнику тюрьмы.

Глава 21

Переулок, в котором стоял "Пежо", выходил прямо к фасаду шестнадцатиэтажного дома, где на шестом этаже в однокомнатной квартире проживал подполковник Томилин. Рисунок светящихся окон в доме напоминал причудливую головоломку – многие жильцы уже отдыхали.

Улицы, подсвеченные ночными огнями, пустели. Затихал шум транспорта. В приоткрытое окно машины отчетливо тянуло холодком. В салоне, где сидели Гуров, Крячко, Ермаков и молчаливый лейтенант из тюремной охраны, царило напряженное молчание. Время от времени кто-нибудь бросал быстрый взгляд на фасад шестнадцатиэтажки – свет в квартире Томилина все еще горел.

Лейтенанту было очень неудобно на заднем сиденье – вытянутая загипсованная нога Ермакова упиралась ему в колени – и вообще он, похоже, очень не одобрял эту незаконную затею, в которой ему отводилась роль соглядатая. Однако пойти против воли начальника, который определил его на эту роль, он не мог и теперь стоически переносил все тяготы.

Метрах в пятидесяти во дворе стояла еще одна машина – тюремная, на которой и доставили Ермакова. После окончания операции его должны были пересадить туда и отвезти обратно в тюрьму.

Еще одна машина, "Фольксваген", стояла за углом. В ней сидели двое оперативников из группы Толубеева – Афанасьев и Дубинин, которые с большой охотой согласились помочь Гурову, даже не будучи посвящены во все подробности предстоящего дела.

Наконец окно на шестом этаже дома погасло. Гуров посмотрел на часы и, обернувшись к Ермакову, сказал:

– Ну что, Дмитрий Степанович, начнем, пожалуй?

Ермаков немного помолчал, равнодушно глядя мимо Гурова на темную улицу, а потом ответил:

– Я вот все думаю, а стоит ли? Может, пускай Андрюха живет себе спокойно? Поздно его перевоспитывать, полковник!

– Его не перевоспитывать, его наказывать надо! – возразил Гуров. – А ты, значит, все простить решил?

– А почему ты уверен, что я такой кровожадный, полковник? – насмешливо поинтересовался Ермаков.

– Потому что так оно и есть, – спокойно ответил Гуров.

– Ну, вообще-то верно… – с удовлетворением согласился Ермаков. – Но не всегда, полковник. Я и добрый бываю. Только редко.

– Так ты бы заранее сказал, – недовольно буркнул Гуров. – Вроде мы с тобой договорились, я весь этот цирк устроил, а тебя, видишь, на доброту пробило!

Ермаков хмыкнул и примирительно заметил:

– Да не волнуйся, полковник! Раз договорились, значит, все будет! Дай-ка сигаретку!

Крячко захлопал по карманам и достал пачку сигарет – Гуров курил редко. Ермаков закурил и, зажав сигарету в углу рта, кивнул:

– Ну пошли, что ли?..

Гуров вылез из машины и помог выбраться Ермакову. Вдвоем с Крячко они повели его к телефону-автомату, стоявшему на углу. Лейтенант из охраны тоже вышел из машины и, стоя на краю тротуара, с видом глубочайшего недоверия на лице следил за ними. Кобура с пистолетом на его поясном ремне была демонстративно расстегнута.

Крячко, юмористически покосившись на него, собирался что-то сказать, но Гуров, уловив этот момент, предусмотрительно на него цыкнул – ему не хотелось лишних недоразумений.

Они подошли к таксофону. Крячко старательно набрал номер и, убедившись, что гудок длинный, передал трубку Ермакову.

– Ну, как договорились! – шепнул Гуров.

Он был вынужден все время придерживать Ермакова под здоровый локоть – при загипсованной ноге и второй недействующей руке тот был слишком неустойчив.

– Алло! – вдруг чужим, незнакомым голосом сказал Ермаков.

Гуров и Крячко пристально уставились на него, ловя каждое его слово.

– Ты спишь, что ли? – сказал Ермаков в трубку. – Как кто? Не узнал? Что-то с памятью у тебя, Андрюха! Лечиться тебе надо…

Он на некоторое время замолчал. Видимо, захваченный врасплох Томилин пытался сообразить, что происходит, и задавал один вопрос за другим. Кажется, он надеялся, что Ермаков звонит из казенного дома. В конце концов Ермакову это надоело.