Эд Макбейн - Хохмач Страница 29

В спальне еще веял аромат изысканных духов. На спинке аккуратно застеленной кровати висела тончайшая ночная рубашка черного цвета. Карелла поднял ее и с любопытством изучил фирменную этикетку. Рубашка была приобретена в одном из самых дорогих магазинов города. Он понюхал ее и удостоверился, что она была надушена теми же духами, аромат которых наполнял спальню. Он повесил ее на прежнее место и прикинул, может ли эта рубашка принадлежать Лотте Констэнтайн и почему в таком случае Лотта лжет, что она якобы не знает, где жил Смит. Пожав плечами, он включил лампу на одном из ночных столиков, стоявших по обе стороны кровати, и выдвинул верхний ящик.

И тут ему сразу же бросилась в глаза целая стопка грубо набросанных схем и карт, возможно, поэтажных планов каких-то строений. Ни одна их них не содержала пояснительных надписей, однако кое-что их объединяло. Прежде всего, все эти схемы, карты или поэтажные планы (по их виду трудно было определить, что это такое) были испещрены крестиками. Но опять-таки тут не было никаких подписей, поясняющих, что отмечено этими крестиками. И еще имелась одна общая черта у всех этих схем: в правом верхнем углу каждого листа было проставлено чье-нибудь имя. Всего таких карт было шесть.

На трех из них значилось: “Чак”.

На остальных трех сначала было написано “Джонни”, однако потом везде зачеркнуто и заменено словом “Папаша”.

“Джонни, – подумал Карелла. – Неужто это и есть Джон Смит?”

Под бумагами в ящике ночного столика находился обрывок “синьки” какого-то плана. Здесь чертеж был выполнен четко и вполне профессионально. Развернув лист, Карелла некоторое время внимательно изучал его.

Он уже сворачивал чертеж в трубочку, когда резкий телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Какое-то мгновение он колебался, брать ему трубку или нет. Положив “синьку” на ночной столик, он все-таки снял трубку.

– Алло, – сказал он.

– Это говорит Джо, – сообщил ему голос на другом конце провода.

– Да?

– Это Джо, швейцар. Ну тот парень, что доставил вас наверх.

– А, понятно, слушаю, – сказал Карелла.

– Я видел, что вы пробрались в окно.

– Да?

– Послушайте, я просто не знаю теперь, что делать. Вот поэтому я и решил позвонить вам и сказать.

– Что сказать?

– Мистер Смит. Ну Джон Смит, помните?

– А что с ним?

– Он сейчас подымается к себе наверх, – сказал швейцар.

– Что?! – только и успел проговорить Карелла и в этот же момент услышал звук поворачиваемого в замке ключа.

Глава 14

Какое-то мгновение Карелла простоял в оцепенении, машинально сжимая в руке телефонную трубку. Казалось, что звук поворачиваемого в замке ключа со страшной парализующей силой давил на его барабанные перепонки. Наконец он быстро положил трубку, выключил горевшую лампочку и бросился к двери, заняв позицию справа от нее и буквально распластавшись по стене. Рука его машинально схватила рукоять служебного револьвера. Он выжидал. Входная дверь открылась и захлопнулась.

В квартире снова стало тихо. Потом послышался звук приглушенных ковром шагов.

“Оставил ли я открытым окно в гостиной?” – лихорадочно пытался сообразить он.

Шаги сначала замедлились, а потом и вовсе стихли.

“Успел ли я закрыть ящик письменного стола?” – мелькнул в голове очередной вопрос.

Он снова услышал шаги, скрип половицы, а потом где-то рядом хлопнула дверь. Неожиданно он почувствовал, что весь покрылся потом, даже рубашка стала прилипать к спине. Вспотевшая ладонь уже не так плотно сжимала рукоять револьвера. Ему казалось, что на всю квартиру слышны удары его сердца, которое колотилось сейчас в ритме африканского там-тама. Потом он услышал, как щелкнул запор еще какой-то двери. “Скорее всего, это кладовка”, – подумал он, а потом опять послышались шаги. “Знает – ли он, что я здесь? – лихорадочно металось у него в голове. – Знает ли он? Знает?..” А потом донесся еще один звук – это был щелчок какого-то механизма, звук непривычный и одновременно мучительно знакомый. После этого снова послышался скрип половицы, приглушенные шаги осторожно приблизились к арке, ведущей в гостиную, замедлились там, а потом и совсем затихли.

Карелла по-прежнему выжидал. Вскоре он услышал, как шаги удаляются. И тут что-то щелкнуло, а потом, после двадцатисекундной паузы, всю квартиру вдруг заполнила музыка, настолько громкая, что Карелла сразу же понял: человек, находящийся в квартире, вооружен и будет стрелять. Не раздумывая ни секунды, надеясь на то, что музыка заглушит звук выстрела. Решив перехватить инициативу, он поплотнее сжал рукоять револьвера и с глубоким вздохом сам шагнул в арку гостиной.

Человек, стоявший у проигрывателя, резко обернулся.

В какую-то долю секунды Карелла успел разглядеть слуховой аппарат у него в ухе, потом – ружье в руках, и тут же понял, что опоздал на ту самую долю секунды – ружье в руках незнакомца грохнуло выстрелом.

Карелла успел только чуть увернуться в сторону. Он услышал, как взвизгнула картечь в узком пространстве комнаты, а затем ощутил множественный удар в плечо, как будто сотни жал одновременно впились в него. В голове у него пронеслось: “Господи! Неужто снова?!” И тут он выстрелил в сторону высокого белокурого мужчины, который уже бросился к нему через комнату. Плечо его сразу онемело. Он попытался поднять руку с револьвером и мгновенно понял, что она ему не подчиняется. Быстро перехватив пистолет в левую руку, он успел еще раз нажать на спусковой крючок, но промахнулся. Глухой взмахнул прикладом и опустил его на голову Кареллы. “Одностволка, – успел подумать Карелла, – значит, второго выстрела не будет...” Но приклад поднялся снова и снова опустился... А потом была резкая боль и кромешная темнота, которая взорвалась вдруг ослепительным светом, и наступила полная пустота, провал...

Когда к исходу этого дня Кареллу доставили в больницу, доктора определили, что жизнь еще теплится в нем, но большинство из них не решилось и предположительно высказаться о том, сколько он может еще протянуть. Он потерял много крови. Там, в комнате, осталась огромная лужа на полу. Обнаружен он был лишь через три часа после того, как ему был нанесен целый ряд ударов прикладом по голове. Нашли его в шесть часов вечера и только благодаря настойчивости и сообразительности швейцара Джо. И вот сейчас в присутствии полицейского, стенографировавшего каждое слово, лейтенант Бернс вел допрос швейцара.

БЕРНС: А что побудило вас все-таки подняться туда наверх?

ДЖО: Ну видите – ли, как я уже говорил вам, он пробыл наверху довольно долго, а после этого я еще увидел, как мистер Смит спускается из своей квартиры. Вот поэтому я и...

БЕРНС: А можете вы описать внешность этого мистера Смита?

ДЖО: Еще бы, конечно, могу. Он примерно моего роста, чуть выше шести футов и, как полагаю, весит примерно сто восемьдесят – сто девяносто фунтов. У него светлые волосы и голубые глаза, а кроме того, он носит слуховой аппарат на правом ухе: плоховато слышит. Так вот, он спустился вниз с каким-то предметом, завернутым в газетную бумагу.

БЕРНС С каким предметом?

ДЖО: Этого я не могу сказать. Но это было что-то длинное. Походило на сложенное удилище или что-то в этом роде.

БЕРНС: А может, это была винтовка? Или охотничье ружье?

ДЖО: Могло быть и ружье – через бумагу-то не разглядишь.

БЕРНС: А в котором часу он спустился из своей квартиры?

ДЖО: Около трех часов дня, возможно, в половине четвертого.

БЕРНС: А когда вам пришло в голову, что детектив Карелла может по-прежнему находиться в квартире?

ДЖО: Ну, это трудно точно сказать. Я зашел еще в кондитерскую, где за стойкой стоит чертовски миленькая девчонка. Ну потрепался с ней немного, пока пил кофе со сливками, а потом не торопясь вернулся на свое место, и тут только мне пришло в голову, а что если Кар... Как, вы сказали, его фамилия?

БЕРНС: Карелла.

ДЖО: Он что, итальянец?

БЕРНС: Да.

ДЖО: Да неужто? Надо же, какое совпадение! Ведь я – тоже итальянец. Это просто удивительно – вот так вот встретить своего соотечественника. Здорово, правда?

БЕРНС: Да, просто редкостное совпадение.

ДЖО: Надо же... Так о чем это я? А, так вот, я подумал: а что, если он все еще там? Поэтому я снял трубку и позвонил в квартиру. Там никто не ответил. Ну, а потом... понимаете, меня, наверное, просто любопытство охватило, тем более, что мистера Смита все равно, думаю, нет дома, вот я и поднялся на шестой этаж и постучался. Мне никто не открыл, а дверь в квартиру была заперта.

БЕРНС: В котором часу это было? И что вы сделали после этого?

ДЖО: Я вспомнил тогда, что этот Кар... Как, вы сказали, его фамилия?

БЕРНС: Карелла, Карелла.

ДЖО: Да, совершенно верно, надо же – все время вылетает из головы. Так вот, я тут же припомнил, как он полез через крышу, а потом спускался по пожарной лестнице. Вот я и думаю: “А что, я сам разве не могу проделать то же самое?” Ну, а добравшись туда, я решил, конечно, заглянуть в квартиру 6С и, сойдя на балкон, заглянул в окно. Вот тут-то я и увидел его лежащим на полу.