Аркадий Адамов - …Со многими неизвестными Страница 29

Сенька, нахмурившись, молчал, но на его широкой прыщавой физиономии отразилась мучительная борьба, которую он сейчас вел с самим собой. Потом недоверчиво спросил:

— Отпустишь, говоришь? Сладко поешь, начальник. Я вашу механику знаю.

Сергей пожал плечами:

— А знаешь, то соображай. Гашиш ты отдашь добровольно. Протокол на это составим. Как же после этого тебя задержать?

— А паспорта?

— Это уже не для протокола. Карманную кражу так не оформляют. Сам знаешь.

— Так-то оно так…

Сенька беспокойно заерзал на стуле и снова испытующе поглядел исподлобья на Сергея. Наконец со вздохом сказал:

— Эх, не часто таких начальников встречаешь. Надо пойти навстречу.

— Одолжение делаешь? — понимающе усмехнулся Сергей. — Ну, давай делай. Так где гашиш?

— В одном месте.

— Сейчас поедешь с нашими сотрудниками и добровольно выдашь. Так?

— Ну, так. Чего же сделаешь, — снова вздохнул Сенька.

— А пока скажи, кто тебе его дал на продажу?

— Данилыч дал…

— Ему и паспорта продал?

— А кому же еще? Ему.

— Теперь так, Сеня. Я тебя отпущу, как договорились. Но с одним условием. Три дня из дому не выходить. Сегодня у нас суббота? Так вот, до вторника. Договорились?

— Чего ж поделаешь, — уныло ответил Сенька. — Лучше у матери сидеть, чем у вас.

— Я тоже так думаю. А мы посмотрим, чтобы ты условие не нарушал. И Данилыча чтоб не предупредил.

— Нужен он мне…

Сергей улыбнулся:

— Эх, Сеня, ты ведь еще полезным человеком можешь стать. Только постараться.

— Пробовал, — с неожиданной мечтательностью вздохнул Сенька. — Не получается. Сосет и тянет, то выпить, то украсть. Замучился прямо.

— Понимаю, — согласился Сергей. — Говорят, ребенка трудно воспитать. А уж взрослого перевоспитать еще труднее. Над этим мы бьемся. Представляешь? Ну и общественность, конечно.

— А, общественность, — насмешливо махнул рукой Сенька.

— Не говори. Если стоящие люди попадутся, толк будет. — И уже другим тоном Сергей закончил: — Ну ладно. От философии давай к делу переходить. Сначала запишем твои показания. Свидетельские. — Он сделал ударение на последнем слове. — Насчет Данилыча.

Когда Сенька вместе с сотрудниками наконец уехал, Сергей взглянул на часы. Ого! Полдня прошло. И все-таки следовало повидать Федорова. А потом заняться Алеком. Этого парня Сергей хотел допросить сам, непременно сам. Новые данные о Семенове тут очень помогут.

Он позвонил Лобанову, коротко сообщил о разговоре с Сенькой.

— Докопался, значит, — удовлетворенно констатировал Саша. — Ишь ты, два артиста собрались. Я тебе сейчас машину дам.

На этот раз Сергей не возражал. Надо было спешить.

По дороге он думал о том, что скажет Федорову. Надо, чтобы тот написал Прохорову письмо, как обычно, до востребования. А в Москве за этим письмом посмотрят, и когда Прохоров придет… Неужели Федоров откажется написать? Сашка уверен, что откажется. Найдет, мол, предлог. И тогда… Нет, не может быть. Прохоров существует. Главная фигура теперь Прохоров. Убийство в гостинице, исчезновение Горлиной — все тянется к нему. А Семенов и Алик — это паспорта, мошенничество, ограбление в поезде, гашиш. Что связывает их с Прохоровым? Пока только применение снотворного. Хотя… Стоп, стоп!.. Девушка в беличьей шубке! Она знакома с Семеновым, знакома с Алеком, и она же знакома с… Горлиной! Эх, найти бы ее, эту Тамарочку. Но через кого? Горлина исчезла, с Семеновым разговор еще впереди, остается Алек…

А машина тем временем, весело урча, добежала до залитой солнцем, сверкающей от снега улице, словно радуясь вместе с людьми и яркому солнцу, и голубому, без единого облачка, небу, и какому-то вольному, бесшабашному, весеннему ветру, метавшемуся по улице.

И настроение у людей вокруг стало совсем другое. Это было заметно по их энергичной походке, по улыбкам, по тому, как что-то веселое стал насвистывать рядом шофер, и Сергей почему-то подумал вдруг: «А что ж? Все идет нормально. Минула неделя, а уже пройдено полпути к цели. Да, пожалуй, полпути все-таки пройдено». И сам невольно улыбнулся своим бодрым мыслям.

Федоров, к счастью, оказался дома. Когда Сергей изложил ему свою просьбу написать Прохорову, старик, помедлив, сказал:

— Зачем же писать? Семен Трифонович сам приехал. Я ему все рассказал, и он обещал к вам зайти. Очень он насчет Мариночки растревожился. Недоразумение, говорит, тут. Я и телефон ваш дал.

Сергей с удивлением и беспокойством взглянул на Федорова. Такого оборота он не предвидел. Федоров, перехватив его взгляд, усмехнулся:

— Да вы не тревожьтесь. Он человек неплохой. Придет.

— А к вам он еще зайдет? — спросил Сергей.

— Кто его знает. Обещал.

— Где же он остановился?

— Признаться, не спросил, — ответил Федоров.

Положение осложнилось. Прохоров все знает. Так он и, придет к Сергею, как же! И к Федорову тоже, конечно, не придет. Это ясно. Но главное… существует ли он вообще, этот Прохоров?

— А подружка Марины не появлялась? — на всякий случай спросил Сергей.

— Тамарочка? Нет, не заходила. Вот этот газетчик, тот уже телефон оборвал. — Федоров с горечью усмехнулся. — Ничего парень, кажись, очень ему понравилась наша голубка. — И это последнее, такое нежное слово показалось вдруг Сергею самым точным по отношению к пропавшей Нине Горлиной. Голубка… Он вспомнил свой разговор с ней вчера вечером, ее тревожный, какой-то беззащитный, полный скрытой муки взгляд, ее слезы. И вдруг убежденно подумал: «Не могла она совершить кражу. Не могла. Что-то тут не то…»

Сергей торопливо простился с Федоровым, заверил его, что Марину найдут, что о его деле он помнит и непременно доведет его до конца, как обещал. Просил передать привет Галине Захаровне.

Новая мысль теперь не давала ему покоя: «Она не могла совершить это, не могла…»

Вернувшись в управление, Сергей немедленно заказал, у дежурного разговор по спецсвязи с Москвой, с замнач МУРа полковником Гараниным.

Пришел и Лобанов.

Разговор на этот раз дали почти мгновенно.

— Костя! — закричал в трубку Сергей. — Ну, еще раз здравствуй.

— Ну, здравствуй, здравствуй, — прогудел в ответ Гаранин. — Что у тебя там стряслось? Утром же говорили.

— Я снова по делу Горлиной. Понимаешь, такое ощущение, что не могла она эту кражу совершить.

— Вот, вот. В один голос все говорят: хорошая девушка. Проверили все ее связи. Ничего! Подруги одна лучше другой.

— Ищите Прохорова. Сегодня он появился у нас, но…

Сергей перехватил удивленный взгляд Лобанова. В переговорную неожиданно заглянул запыхавшийся Жаткин и свистящим шепотом сообщил Сергею:

— Вас к телефону. Там, в кабинете.

Прикрыв ладонью трубку, Сергей сердито ответил:

— Я же с Москвой говорю. Пусть позвонят позже.

— Девушка, Сергей Павлович, — возразил Жаткин. — Я боюсь, вдруг еще раз не позвонит.

— Девушка?.. — насторожился Сергей. — Молодец. Сейчас… — И крикнул в трубку: — Костя! С тобой сейчас Саша говорить будет…

Он передал трубку Лобанову.

«Неужели, Марина?.. То есть Нина? Больше некому», — думал Сергей, торопясь по коридору вслед за Жаткиным, Он еле сдерживался, чтобы не бежать, и так уже встречные сотрудники с недоумением поглядывали ему вслед.

Наконец Сергей достиг кабинета, стремительно подскочил к столу и схватил лежавшую около аппарата трубку, больше всего опасаясь услышать короткие гудки отбоя. Но трубка молчала.

— Слушаю! Коршунов говорит! — крикнул Сергей.

— Сергей Павлович?.. — раздался в трубке неуверенный девичий голос.

— Да, да. Марина?

— Это не Марина. Вы меня не знаете. Меня зовут Тамара. Я подруга Марины.

У Сергея забилось сердце, он с трудом заставил себя говорить спокойно.

— Слушаю вас.

— Я… я хочу вам рассказать… — как будто через силу произнесла девушка, — про одного человека…

— Пожалуйста. Приходите хоть сейчас.

— Нет, нет. Сейчас я на работе. Я вечером могу.

— Где вы работаете? Я сам могу приехать, — не удержавшись, предложил Сергей, потом прикрыл ладонью трубку и шепнул Жаткину: — Быстро. Узнайте, из какого телефона она говорит.

И тот, не переспрашивая, стремглав выбежал из комнаты.

— Что вы! На работу нельзя, — испуганно возразила девушка. — Я же говорю вам — вечером.

— Как хотите. Пусть вечером. В котором часу вы придете?

— К вам я боюсь. Давайте встретимся.

— Ну, чего же вы боитесь? — улыбнулся Сергей, стараясь затянуть разговор.

— Боюсь, и все. Давайте так. Приходите в девять часов к кино «Победа». Знаете? Только один, а то я не подойду.

— Но вы же меня не узнаете.

— Узнаю. Вы тоже в пыжиковой шапке. Ну, все. Бежать надо. Так приходите. Только один. Я сначала посмотрю, учтите.

И в трубке зазвучали короткие гудки отбоя.