Фредерик Дар - Потому что красивый Страница 29

Великие римские сцены — то же самое! Оргия! Вздернутые туники, крупным планом жратва. И затем: хоп: блевотина! Генрих VIII — то же самое, друзья! Кусок мяса полной пастью. Кубок крупным планом! Р-раз: вот он уже в курительной!

В курилку! В курилку!

Курить — да. Но чавкать — это слишком отвратительно. Деградация! В общем, писателей жратвы спасают голодные читатели. Они читают этих авторов с одиннадцати до полудня. Вечером — никогда, нужно слишком много бикарбоната! Слишком! Так что мы в салоне. Слуга церемонно предлагает сигары из ящичка красного дерева. Миленькая коллекция. Беру одну.

И тут-то, дорогие товарищи, происходит трюк, который заклинит вам шестеренки. Слышится звонок. Все смотрят друг на друга. Метрдотель ставит ящичек с гаванами на столик, извиняется и выходит.

Пока его нет, никто и рта раскрыть не смеет. Будто бомба вломилась сквозь потолочину и не взорвалась. Как бы лежит на взводе посреди салона и никто не смеет ни вздохнуть, ни пернуть, боясь детонации.

Наконец, пингвин возвращается.

У него вид выскочившего из жилетки, чтобы пойти прогуляться. Он приближается к Дороти.

— Мадам, — бормочет он, — там трое в маскарадных костюмах собираются сделать сюрприз.

Ну, бездельники мои, что там у нас в загашнике?

Людовик XV

— Сюрприз! Какой сюрприз? — восклицают присутствующие.

Красавица американка поворачивается к снохе и зятьовнику.

— Вы что-нибудь затевали? — спрашивает она.

— Нет.

Святая блондинка указывает пальцем на меня.

— Держу пари, что это задумка маркиза!

— Нет, дорогая мадам, должен честно и категорически отрицать.

Инес опрашивает прислужника.

— Что вы подразумеваете под маскарадными костюмами?

— Они одеты клоунами и с музыкальными инструментами.

— Забавно, — говорит аббат. — Мне кажется, можно посмотреть, тем более что не принять их было бы невежливым по отношению к тому, кто их послал.

Трио хозяев соглашается, и метрдотель идет за караваном.

— Хотела бы я знать, кто в этом замешан? — говорит Инес в сторону.

Она пробегает взглядом по приглашенным.

Мы все отвечаем ей уклончивой мимикой, означающей примерно: «это не я автор сюрприза».

Явление клоунов, леди и джентльмены.

Опишем их.

Действительно, трое, но шума они создают за десятерых. Трое скачущих, делающих кульбиты, испускающих дикие крики. Трое в рыжих париках, брызгающих струйками воды, с бутафорскими носами, в которых вспыхивают лампочки, в громадных клетчатых мешковатых костюмах. Бездонные карманы, из которых достаются удивительные вещи. Трое с раскрашенными мордами, в огромных очках с дворниками на стеклах, широченными, как пионы, ртами, белыми ушами и треугольными глазами.

Они хохочут, стучат подошвами по плиткам. Они заполняют комнату, они одновременно везде, натыкаются на мебель, здороваются с вами за руку пухлыми кистями, которые остаются у вас в руке, совершают опасные прыжки…

Орда!

Нашествие разнузданных обезьян. В пору спаривания! Изголодавшихся.

Они пьют наши ликеры, жуют наши сигары, делают узлы на головах мужчин из фалд смокингов, как банты на пасхальных яйцах. Их восклицания остаются на уровне слогов, так что не поймешь национальность.

Мы потрясены этим прибоем. Вторжение в наш буржуазный комфорт. Не поймем, где мы. Нужен прожектор, чтобы найти самого себя!

Их пируэты становятся все более судорожными. Крики все более резкими.

Вся обслуга, привлеченная шумом, сует нос в двери. Старая повариха, молодая горничная!

Клоуны хватают их за руки, усаживая силой на свободные кушетки.

Дороти держится молодцом, но Инес поджимает губы. Смешиваться с лакеями не в ее правилах. Она остается «древней испанкой», мистическая супруга Алонсо. Она полагает себя все еще в эпохе рыцарей, которые тебя обожают (как говорит Берю). Должна сожалеть об отсутствии наказания кнутом. Гарроты! Отрубания рук ворам. Чувствую, что эта клоунада ей противна. Она не взрывается, потому что еще не сориентировалась. Перед взрывом хочет знать, куда заведет это вторжение. А как все было чинно. Еда в хорошем вкусе, атмосфера приятная, но церемонная, тем не менее. И вот вдруг какой-то шутник со своей кликой наводняют салон. Поганят его. Приглашают слуг на праздник хозяев. О, нет! Лизетта, только не это!

К счастью, паяцы прекращают сумасшедшие прыжки. Хватают инструменты. У одного, конечно, кларнет, у другого, само собой, саксофон, у третьего, без сомнения, скрипка. Они заводят «Голубой Дунай», льющийся непрерывно в наши евстахиевы трубы. Цирковая интерпретация. Стиль консерватории «Барнум». Какофонический с пируэтами.

Покидаю мое кресло рядом с Дороти и усаживаюсь рядом с Мартином Брахамом.

— Полагаю, ваша шутка? — шепчу я. — Это ваши пеоны?

Он качает головой.

— Нет, дорогой. Я хотел задать вам тот же вопрос, решив, что это подкрепление из Франции.

Лжет ли он?

Как узнаешь у такого типа?

Не настаиваю. Расспрашивать Маэстро эквивалентно тому же, что спрашивать марку у кофе или сорт у арбуза.

Пользуясь тем, что все внимание сосредоточено на братьях-циркачах, просачиваюсь к аббату.

— Ваша интермедия очень забавна, дорогая, — уверяю я ее, шутливо улыбаясь.

— Я тут ни при чем и хотела бы разобраться, — отвечает она мне.

— Тем не менее, вы настояли, чтобы их приняли.

— Хотелось знать, в чем дело, а для этого надо было их увидеть.

— И что же вы увидели и услышали?

— Я не понимаю.

— Кстати, скоро ли будет маленький сеанс сдирания шкуры?

— Думаю, что да.

— И кто же будущий счастливец?

— В нужный момент вам скажут.

Она отвечает мне метко и по делу, из чего я заключаю, что, по крайней мере, на первый взгляд, она не знает, что я не настоящий Мартин Брахам и что доктор Прозиб не доктор Прозиб.

Твою мать! Как сказала графиня, застав графа на диване с горничной; никогда мне не выпутаться из этого клубка. Стоит только сделать подвижку мыслей, тут же ранюсь о зубцы очередной загадки.

Ну, давайте, я с лета, действуя как сеятель, брошу вам горсть вопросов, как горсть зерен.

Из команды ли американца эти люди?

Для упреждения ли действий убийцы они здесь?

Один момент я даже думал, что так называемый инспектор из наркобюро сам в составе трио, но при внимательном рассмотрении видно, что никто из них не соответствует облику моего «коллеги».

Что он там кумекает, выжидая?

Он ли сумел запустить сюда Берю?

Как убийца смог заменить приглашенного к Нино-Кламар?

Подождите, есть еще получше. Позаколдобистее. Надо, чтобы я объяснил вам полностью…

Тра-ля-ля-ляля-ля-ля, — выделывают музыкантики…

«Прекрасный Голубой Дунай» а ля взбитые сливки.

Голубой Дунай, ха-ха, как же!

Ты видел Дунай? Ничего грязнее. И серее. Менее поэтичного. Большой сточный коллектор. Сточная канава! Не было бы Штрауса, никто бы и не чихнул. Все были бы довольны, что есть куда валить отходы производства.

Дя, я говорил вам о самом захватывающем. Подождите, соберусь с мыслишками, чтобы лучше изложить. Слушайте лучше сюда, чем эту мюзику. А то потом ни хрена не усечете и будете вопить: мол, плохо изъясняется. Опять, мол, квакает не по делу, совсем мозги заср…л!

Нино-Кламар ожидали двух ученых, с которыми переписывались (о чем, мне наплевать), но которых не знали в лицо. Следите? Хорошо.

Ученые были заменены самозванцами. Предположим.

Только вот загвоздка-то, ведь два самозванца вместо того чтобы действовать в связке, являются смертельными антагонистами. С одной стороны, имеется Берю в тюряге, обвиненный в перевозке наркотиков и признавший это. С другой — Маэстро, который подставил нас и похитил Мари-Мари. Который спрятал концы в воду. Который сумел найти место своего действия (я не только ему не говорил об этом, я никому не говорил). Он знал число!

Убедился ли в своей ошибке аббат, хотя по нему этого и не видно? Он ли сообщил Маэстро о моей проделке-подделке?

Нет, дети мои. Общий знаменатель — американец! Он единственный, который мог организовать «побег» Берюрье, так же как и мой, и сообща с убийцей провернуть трюк с учеными.

Ну как, пришли мы тут к общему мнению? Черным по белому! Нет возражений?

Прекрасно.

Остается только сказать, голубки мои воркующие во плоти, остается только сказать, что Маэстро и американец работают вместе. А у американца исключительные официальные полномочия, ибо он вхож к испанскому следователю. Имеется, стало быть, альянс между нашим дорогим убийцей и более или менее тайной ветвью американских спецслужб.

Раскрутим дальше эту тему. Может, проскочит искорка от трения головки (какой?) и кремня. Пока же примем за отправную точку: убийца — риканский детектив. Если эта связь существует, то тогда не убийца подсунул нам в багаж порошочек, ибо его сообщник очень рисковал, выволакивая нас из тюряги.