Роман Добрый - Сыщик Путилин (сборник) Страница 3

– Ах-ах-ах… ваше… ваше превосходительство…

– Что такое? Кто эта женщина? – спросил Путилин агента.

– Мать вчерашней девушки, найденной мертвой у паперти церкви Спаса на Сенной… – доложил служака.

Лицо Путилина хранило бесстрастность.

– Садитесь, сударыня… Да вы бросьте плакать, давайте лучше побеседуем… – пригласил несчастную знаменитый сыщик.

– Да как же не плакать-то?! Дочь единственная… Леночка моя ненагля-а-адная… Видела ее, голубушку…

Из расспросов женщины выяснилось следующее. Она была вдовой скромного канцелярского служителя, умершего от запоя. После смерти кормильца в доме наступила страшная нужда. Она шила, гадала на кофейной гуще, даже обмывала покойников – словом, прилагала все усилия, чтобы «держаться на линии» со своей Леночкой.

– А она раскрасавица у меня была! Характер был гордый, замечательный, можно сказать. И-и! Никто к ней не подступайся! Королева прямо! В последнее время тоже работать начала. Для лавок белье шили мы… Шьет, бывало, голубушка, а сама вдруг усмехнется да и скажет: «А что вы думаете, мамаша, будем мы с вами богатые, помяните мое слово!» Да откуда, говоришь ей, богатство-то к нам слетит, Леночка? А она только бровью соболиной поведет. «Так, – говорит, – верю я в счастье свое…»

Безутешные рыдания продолжали сотрясать вдову-чиновницу.

– А вот какое счастье на поверку вышло! А-а-ах!..

– Скажите, сударыня, ваша дочь часто отлучалась из дома?

– Да не особенно… Когда работу относить надо было…

– Когда в последний раз до трагического случая ваша дочь ушла из дома?

– Часов около семи вечера. Жду ее, жду – нет. Уж и ночь настала. Тоскует сердце. Ну, думаю, может, к подруге какой зашла, ночевать осталась. Ан – и утро! А тут вдруг услышала: девушку нашли мертвой у церкви Спаса. Бросилась туда. Говорят, отвезли уж куда-то. Разыскала. Взглянула – и с ног долой… Моя Леночка ненаглядная…

– Скажите, известно ли вам, что за лифом у вашей дочери были найдены сорок девять тысяч семьсот рублей?

Вдова застыла в оцепенении.

– К… как? Сколько? – обомлела она.

Путилин повторил.

– А… где же деньги? – загорелись глаза у чиновницы.

– У нас, конечно, сударыня.

– А вы… куда их денете? Я ведь мать ее, я – наследница.

Мы невольно улыбнулись.

– Нет уж, сударыня, этих денег вы не наследуете… – ответил Путилин. – Лучше вы скажите: откуда, по вашему мнению, у вашей дочери могла взяться такая сумма?

Вдова захныкала:

– А я откуда знаю, господин начальник!

Путилин сдал вдову на руки своему опытному помощнику. У нее следовало выяснить подробные сведения обо всех знакомых семьи, о тех магазинах, куда «Леночка» сдавала работу. В соответствии с этим целая рать агентов должна была отправиться на розыски по горячим следам. Но я ясно видел, что Путилин распоряжался как бы нехотя, словно не видел целесообразности в тех мерах розыска, которые сам же предпринимал. Я хорошо изучил моего гениального друга. Я чувствовал, что делает он все это скорее ради соблюдения пустых формальностей, для очистки совести.

– Позовите ко мне Х.! – отдал он приказ.

Х. был любимым агентом Путилина – силач, бесстрашный и находчивый.

– Слушайте, голубчик, сейчас мы с вами побеседуем кое о чем, – начал сыщик, затем обратился ко мне: – Поезжай, дружище, домой и жди меня ровно в восемь часов вечера. Сегодня ночью мы продолжим наши похождения. Только отпусти лакея.

Стрелка часов показывала ровно восемь, когда я услышал звонок в прихожей. Я поспешно открыл дверь и попятился, удивленный: первой вошла в мою переднюю… девушка, которую я вчера видел убитой на Сенной площади. Крик ужаса готов был сорваться с моих уст, как вдруг раздался веселый смех Путилина, вошедшего вслед за девушкой.

– Не бойся, дружище, это не привидение, а всего лишь моя талантливая помощница в трудном и опасном ремесле.

– Черт возьми, Иван Дмитриевич, каждый раз ты устраиваешь какую-нибудь необыкновенную шутку! – вырвалось у меня. – Но, боже мой, какой великолепный маскарад! Точь-в-точь она! Одно лицо!

Я, детально осматривавший труп, заметил даже большую черную родинку на левой щеке девушки. Путилин был искусно загримирован, но одет в обыкновенную, сильно поношенную и подранную триковую «тройку».

– А мне в чем ехать? – спросил я.

– Да и так хорошо будет, как есть… Только помни воротник и обсыпь себя мукой или пудрой…

Я исполнил распоряжения моего друга, и через несколько минут мы вышли из квартиры. У ворот нас ждал любимый агент Путилина.

– Все?

– Все, Иван Дмитриевич.

«Малинник», знаменитый вертеп пьянства и разврата, гремел массой нестройных голосов. Если ужасы Вяземки днем были отвратительны, то неописуемые оргии, происходившие по ночам в «Малиннике», казались поистине поразительными. Все то, что днем было собрано, наворовано, награблено, – все вечером и ночью пропивалось, прогуливалось в этом месте. Тут словно бог совершенно отступился от людей, и люди, опившиеся, одурманенные зверскими животными инстинктами, находились во власти сатаны.

Когда мы подошли, стараясь идти не группой, а поодиночке, к этой клоаке, Путилин сказал:

– Барынька, вы оставайтесь здесь, с Х. Мы с доктором войдем сюда и, наверно, скоро вернемся…

Мы зашли в ужасный притон. Первое, что бросилось нам в глаза, была фигура страшного горбуна. Он сидел на стуле, свесив свои страшные изуродованные ноги. Создавалось такое впечатление, будто за столом возвышаются только огромный горб и огромная голова. Лицо горбуна было ужасно. Сине-багровое, налившееся кровью, оно было искажено пьяно-сладострастной улыбкой. На коленях его, если только можно было эти искривленные выпуклости назвать коленями, сидела пьяная девочка лет пятнадцати. Размахивая стаканом с водкой, она что-то кри– чала тоненьким сиплым голоском, но что она кричала – за общим гвалтом разобрать было невозможно.

– Горбун! Дьявол! – доносились возгласы обезумевших от пьянства и разврата людей.

Кто-то где-то хохотал животным хохотом, кто-то рыдал пьяным плачем.

– Назад! – шепнул мне Путилин.

Мы быстро, не успев обратить на себя ничьего внимания, выскочили из этого смрадного вертепа. Я был поражен. Для чего же мы отправились сюда? Какой гениальный шаг рассчитывает сделать мой друг?

– Скорее! – отдал приказ Путилин агенту и агентше, поджидавшим нас.

Нас толкали, отпуская в наш адрес непечатную брань. Кто-то схватил в охапку агентшу, но, получив могучий удар от агента Х., с проклятием выпустил ее из рук.

– Дьявол! Здорово дерется!..

Минуты через две мы очутились перед той лестницей, ведущей на «галдарейку» флигеля, по которой сегодня утром поднимался горбун. Путилин стал взбираться первым. За ним – агент Х., потом – я, последней – агентша-сыщица.

– Может быть, вам что-нибудь известно? – терзаемый любопытством, негромко спросил я девушку.

– Да разве вы его не знаете? Разве он скажет что-нибудь наперед? – ответила она загадочно.

Вот и эта галерея, вонючая, зловонная. В ней было почти темно. Только в самом ее конце из крошечного оконца лился тусклый свет сквозь мутное разбитое стекло, заклеенное бумагой. Перед нами была небольшая дверь, обитая старой-престарой клеенкой. На ней выделялся длинный засов, на нем – огромный висячий замок.

– Начинайте, голубчик! – обратился Путилин к агенту.

Послышался чуть слышный металлический лязг инструментов в руках агента Х.

– А теперь, господа, вот что… – великий сыщик обратился уже к нам. – Если замок открыть не удастся, тогда я немедленно возвращаюсь в «Малинник», а вы… вы караульте здесь. Смотрите, какое тут чудесное помещение.

С этими словами Путилин подвел нас к какой-то конуре, напоминавшей нечто вроде сарая-кладовой. Я приходил во все большее замешательство.

– Иван Дмитриевич, да объясни ты хоть что-нибудь!..

– Тсс! Ни звука! Ну как? – спросил он агента.

– Великолепно! Кажется, сейчас удастся, – ответил Х.

– Ну?

– Готово!

– Браво, голубчик, замечательно сработано! – довольным голосом произнес сыщик.

– Пожалуйте! – раздался шепот агента Х.

– Прошу! – пригласил нас Путилин, показывая на открывшуюся дверь.

Первой вошла агентша, за ней – я. Наш наставник остановился в дверях и обратился к Х.:

– Ну а теперь, голубчик, закройте, вернее, заприте нас на замок тем же образом.

– Как?! – в сильнейшем недоумении и даже с некоторым страхом воскликнул я. – Как?! Вы хотите, чтобы мы оказались заперты в логове того страшного урода?

– Совершенно верно, мы должны быть заперты, дружище… – невозмутимо ответил мой друг. – Постойте, господа, пропустите меня вперед, я немного освещу вам путь.

Путилин полез в карман за потайным фонарем. В эту секунду я услышал звук запираемого снаружи замка. Много, господа, лет прошло с тех пор, но уверяю вас, что этот звук и сейчас стоит у меня в ушах, точно я его снова слышу.