Юсси Адлер-Ольсен - Охотники на фазанов Страница 3

— А почему, позволь спросить, ты не отослал ее назад в Центральное отделение?

— У них там какие-то свои внутренние заморочки. Нас это не касается.

— О’кей.

Так она еще и замешана в каких-то заморочках!

— Во всяком случае, у тебя теперь есть своя секретарша, причем толковая.

Это не утешало: толковыми Маркус называл практически всех.

— Мне кажется, она очень милая, — попытался Ассад утешить Карла, когда тот вернулся в отдел «Q», залитый светом люминесцентных ламп.

— Могу тебе сообщить, что в Центральном она ввязалась в какие-то заморочки, как сказал шеф. В этом ничего милого я не вижу.

— Замо… Повтори, пожалуйста, это слово!

— Неважно, Ассад. Забудь.

Помощник кивнул и отпил из чашки глоток чего-то, сильно пахнущего мятой.

— Карл, послушай. В том деле, что ты поручил мне, я без тебя не продвинулся ни на шаг. Я везде смотрел — и тут и там, но все папки пропали, пока наверху переезжали.

Карл вскинул голову. Пропали? Какого черта! Ладно, значит, на сегодня есть чем заняться.

— Ну да. Совсем пропали. Но потом я поискал на всякий случай тут и вот что нашел. Это очень интересно.

Ассад протянул ему светло-зеленую папку и застыл, как соляной столп, с радостным выражением на лице.

— Ты так и будешь стоять надо мной, пока я читаю?

— Да, с удовольствием, — вежливо ответил Ассад и поставил свою чашку на стол Карла.

Карл набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Затем открыл папку.

Дело было по-настоящему старое. Точнее, датированное 1987 годом — в то лето Карл с товарищем отправился на поезде посмотреть копенгагенский карнавал и там учился танцевать самбу у рыженькой девушки, которая так прониклась жгучими ритмами, что для них ночь получила божественное завершение на одеяле за каким-то кустом в парке Конгенс Хаве. Ему тогда было двадцать с небольшим, и он никогда еще не чувствовал себя настолько сексуально просвещенным, как после этой встречи.

Хорошее было лето! А еще его тогда перевели из Вейле в полицейский участок на Антонигаде.

Убийства, очевидно, произошли через пару месяцев после карнавала — как раз тогда рыженькая танцовщица уплясала от него к другому ютландцу. И даже в те самые дни, когда он начал делать первые ночные обходы по тесным улицам Копенгагена. Даже странно, что он ничего не помнил об этом весьма необычном деле. В летнем домике в окрестностях озера Дюбесё в Рёрвиге обнаружили забитыми насмерть двоих молодых людей, брата и сестру, семнадцати и восемнадцати лет. Девушка пострадала сильнее, однако следы сексуального насилия отсутствовали, признаков ограбления тоже не было.

Карл еще раз прочитал отчет о вскрытии, затем просмотрел газетные вырезки. Их было всего несколько, зато заголовки напечатаны самым крупным шрифтом.

«Забиты до смерти» — сообщалось в «Берлигские тиденде», причем описание трупов было дано удивительно подробно для этой чопорной газеты.

Оба тела лежали в комнате с камином. Девушка в бикини, ее брат — обнаженный, с зажатой в руке бутылкой коньяка. Парень был убит одним ударом в затылок, нанесенным тупым предметом. Впоследствии орудие убийства было найдено — это оказался плотницкий молоток, обнаруженный в зарослях вереска между озерами Флюндерсё и Дюбесё.

Мотив убийства остался невыясненным, но очень скоро под подозрение попала группа подростков, учащихся частной школы-пансиона, которые находились в это время на участке огромного летнего дома, принадлежавшего родителям одного из ребят. Юнцы уже не раз устраивали драки в местном развлекательном центре «Ден Рунде», что приводило к нанесению тяжких телесных повреждений.

— Ты дошел до того места, где описываются подозреваемые?

Карл исподлобья взглянул на Ассада, но это не подействовало.

— В отчете также сказано, что все они были из обеспеченных семей. Ведь, кажется, в эти самые золотые восьмидесятые, или как там называются эти годы, таких было немало?

Карл кивнул. Он как раз добрался до этого места в тексте.

Так и есть. Все отцы и сейчас были заметными персонами.

Он несколько раз проглядел список компании юных правонарушителей. Мало того, что их отцы были известными и богатыми людьми. Со временем и сами молодые хулиганы стали такими же. Они родились с серебряной ложкой во рту и сумели превратить ее в золотую. Например, Дитлев Прам — хозяин ряда частных клиник, Торстен Флорин — известный дизайнер, Ульрик Дюббёль-Йенсен — биржевой аналитик. Все трое занимали верхние строчки в списке самых преуспевающих датчан, как прежде и четвертый их друг Кристиан Вольф, ныне покойный владелец судоходной компании. Из списка выпадали только двое: Кирстен-Мария Лассен, чье местонахождение в настоящее время не было никому известно, и Бьярне Тёгерсен, который сознался в убийстве тех двоих в летнем домике и ныне сидел в тюрьме. Происхождение он имел более скромное, чем остальные.

Закончив чтение, Карл захлопнул папку и бросил на стол.

— Я не понимаю, как это дело попало к нам, — сказал Ассад, как ни странно, без улыбки.

— И я не понимаю. — Карл покачал головой. — Виновник уже найден и осужден. К тому же сам явился в полицию и сделал признание. Какие тут могут еще быть сомнения? Дело закончено и закрыто.

— Так-то так, — согласился Ассад, покусывая губу. — Но он пришел с добровольной явкой только десять лет спустя.

— И что из этого? На момент совершения убийства ему было только восемнадцать. Может, все эти годы его мучила совесть? Бередила душу?

— Бере… что?

— Бередить — беспокоить, тревожить, мучить, — со вздохом пояснил Карл, уже привыкший к тому, что в обязанности начальника отдела входит и обучение датскому языку сотрудников-иммигрантов. — Так говорят, когда нечистая совесть с годами не успокаивается.

В голове у сирийца шла такая работа, что было прямо слышно, как вертятся колесики.

— Над этим делом работала полиция Нюкёбинга в Зеландии и Хольбека. Занималась этим и разъездная бригада. Но я нигде не нашел сведений о том, кто направил к нам это дело. А ты?

Карл кинул взгляд на первую страницу:

— Действительно, об этом тут ничего не сказано. Очень странно!

Если папку не переслали из того или иного округа, то кто же тогда мог это сделать? Да и вообще — зачем было поднимать старое дело, закончившееся приговором суда?

— Может быть, тут есть связь с этим? — предположил Ассад и, поискав в папке, протянул Карлу выдержку из «Налогов и сборов».

Заголовок гласил: «Годовой отчет». Адресатом значился Бьярне Тёгерсен, проживающий в коммуне Альбертслунд в государственной тюрьме Вридслёселилле. Убийца двоих молодых людей, брата и сестры.

— Посмотри! — сказал Ассад, указав пальцем на громадную сумму, значившуюся в графе продажи акций. — Что ты на это скажешь?

— Скажу, что он человек из богатой семьи и сейчас у него как раз полно досуга, чтобы заниматься финансовыми играми. Очевидно, у него это неплохо получается. А на что ты намекаешь?

— На то, что он-то был не из богатой семьи. Он единственный среди этих ребят из частной школы учился на стипендию. Можешь проверить: он совсем не то, что остальные в этой группе. Вот, посмотри!

Ассад пролистал папку обратно к началу. Карл пригорюнился, подперев рукой голову. С отпуском всегда так: не успеешь оглянуться, как он уже кончился!

4

Осень 1986 года

Эти шестеро из второго класса гимназии были очень разными, но одна вещь их объединяла. После занятий они собирались в лесу или еще где-нибудь подальше от посторонних глаз, и никакой ливень не мог им помешать пустить по кругу чиллум. Все необходимое ждало их в дупле дерева, об этом заботился Бьярне: сигареты «Сесиль», спички, фольга и самая лучшая анаша, какую только можно было достать на рынке в Нэстведе.

Сбившись в кружок, они торопливо затягивались на свежем воздухе, стараясь следить за тем, чтобы их потом не выдали зрачки. Главным для них был не кайф — это все служило лишь средством доказать, что им наплевать на все авторитеты. А для этого нет ничего лучше, чем курить дурь чуть ли не под дверью школы. Ради этого они и раскуривали чиллум назло учителям, похваляясь друг перед другом и фантазируя, что бы они сделали с ними, будь их воля.

Так продолжалось целую осень, пока однажды Кристиан и Торстен едва не попались: этот запах не мог перебить никакой чеснок. С этого дня они решили лучше глотать дурь, потому что в этом случае ее нельзя унюхать.

С этого времени все началось по-серьезному.

Однажды их застали врасплох. Уже под кайфом, они стояли и трепались возле реки, спрятавшись за густыми кустами, с которых каплями стекал подтаявший иней. И тут из-за ветвей вынырнул один из младших учеников — белобрысый, полный амбиций несчастный отличничек, отправившийся за жучками к уроку биологии.