Николай Леонов - Мятежный дальнобойщик Страница 3

– Откуда информация? – полюбопытствовал Гуров.

– Так я ж понятой была при обыске, – простодушно пояснила Перчихина. – Все видела, все слышала.

– А как убивали женщину, значит, не слышали? – съязвил Лев.

– Чего не слышала, того не слышала. И ведь что интересно, полночи не спала, а как эти оглоеды ругались – проморгала. Объяснение этому одно – муж ее так запугал, что она и перед лицом смерти рот открыть побоялась.

– Боюсь вас огорчить, но преступления на бытовой почве не в юрисдикции главка, – сообщил соседке Гуров. – Хотя для вашего успокоения могу пообещать взять этот вопрос под личный контроль. Неофициально, естественно, исключительно по-соседски. Завтра с утра переговорю с участковым и местными правоохранительными органами, попрошу, так сказать, отнестись к этому случаю с особым тщанием. Такой вариант вас устроит?

– Вот спасибо, Лев Иваныч! Вот уважил, сосед! Сразу видно, полковник, – залебезила Перчихина. – Вы уж не забудьте, посодействуйте. А то боязно теперь в подъезд входить. Там хоть все и опечатали, да я в кино видела, как легко эти уголовники с вашей опечаткой справляются. Придут, печать аккуратненько ножичком подрежут, сделают свое черное дело и на место ее пришпандорят. А я ведь на этаже единственная соседка этих охламонов. Не ровен час квартиры перепутают или от единственной свидетельницы избавиться решат.

– Значит, договорились. Завтра я узнаю, кто ведет расследование, и дам подробные инструкции, как следует действовать, чтобы поймать преступника по горячим следам, – поспешил откланяться Лев.

Вообще-то врать он не любил. И даже больше. Гуров был патологически честным человеком. И в жизни, и на службе. Но в случае с Перчихиной он вынужден был если не соврать, то преувеличить предполагаемые меры. Конечно, он зайдет в районный отдел полиции и выяснит, что же произошло в его доме, но наставлять и поучать никого не собирается. Даже в угоду соседке. Даже ради своего собственного спокойствия. Только вот Перчихиной это знать необязательно. Вон как она довольна результатом. Поскакала к подъезду, напрочь забыв о «больных» ногах и «преклонном» возрасте. Это она-то старая? Едва пятый десяток разменяла. Чего ж тогда ему от своего возраста ждать, если его годы ушли лет этак на десять вперед перчихинских? Все? На свалку? В крематорий? На такой расклад Гуров согласен не был. Он считал себя зрелым мужчиной, это да. Но старым? Нет, это не про него. Он еще молодым офицерам фору в спортзале даст, и ежегодно сдаваемые обязательные нормативы тому подтверждение. Придя к такому выводу, Гуров развернулся и пошел к подъезду, по дороге мысленно перебирая всех жильцов первого подъезда и пытаясь вычислить, кто же из них лишился сегодня жизни. Сделать это не удалось, зато вспомнился другой факт. В квартире напротив Перчихиной постоянно менялись постояльцы, так как хозяйка квартиры сдавала ее внаем. Насколько знал Гуров, действовала она неофициально, а это значит, что ни договора, ни подписей жильцов в этом случае искать не следует.

У распахнутой двери его уже поджидала Мария. Заговорщицки подмигнув, она полушепотом проговорила:

– Скорее заходи, дверь крепкая – осаду выдержит.

– Если бы она еще и невидимой стала, – поддержал шутку Лев. – Представляешь, приходит очередной проситель, а вместо металлической двери находит абсолютно ровную стену. Вот был бы номер.

– Да ты, дружок, фантазер, каких поискать, – засмеялась Мария, закрывая дверь за Гуровым. – Это встреча с Перчихиной разбудила твою фантазию?

– А что бы еще? – хмыкнул Лев, проходя в ванную комнату. – Эта бестия вынудила меня дать обещание заняться бытовухой. Как тебе это нравится? Полковник Гуров, следователь МУРа по особо важным делам, расследует убийство, совершенное очумевшим мужем. Ребята из отдела животы надорвут, когда услышат об этом.

– У Перчихиной кого-то убили?! – ахнула Мария, следовавшая по пятам за мужем.

– Не у нее, у ее соседей. На одной с ней лестничной клетке проживали.

– Да что ты говоришь? В нашем доме произошло убийство? – Мария быстро закрыла кран, так как вода мешала ей слышать слова мужа. – Кто? Когда? Почему?

– Дорогая, ты действуешь как заправский опер, – отбирая у жены полотенце, пошутил Гуров. – По крайней мере, вопросы задаешь точно из его сценария.

– При чем тут сценарий, Лева, – осуждающе покачала головой Мария. – Человека не стало. Разве это повод для шуток?

Лев вздохнул, повесил полотенце на крючок и смиренно спросил:

– Позволено ли будет осужденному отведать ужин перед вынесением приговора?

– Конечно, конечно! Все давно готово, – спохватилась Мария. – Я слишком наседаю? Прости!

– В меру, – успокоил он ее. – Но есть действительно хочется зверски.

– Пойдем, чудо мое голодное! Будем действовать в лучших традициях русских народных сказок. В баньке ты, считай, попарился. Осталось напоить и накормить. Но не забывай, что после этого придется ответ держать.

Они прошли на кухню, и, когда Гуров утолил первый голод и Мария поняла, что муж готов к серьезному разговору, она тут же спросила:

– Так что там произошло?

– Я пока сам толком не знаю, – признался Лев. – Похоже, квартиранты Серафимы Александровны преподнесли ей неприятный сюрприз. Перчихина сказала, что в соседней квартире муж зарезал жену.

– Какой ужас! – непритворно возмутилась Мария. – До чего только вы, мужчины, не доходите в своей ревности!

– Почему ты решила, что дело тут в ревности? – удивился он.

– А в чем еще? Не в посуде же немытой?

– Этот вопрос остается открытым, насколько я понял. Мне известно только то, что женщина зарезана кухонным ножом. Муж исчез. Сейчас почти наверняка объявлен в розыск.

– И что же, она не звала на помощь? Неужели ее нельзя было спасти? Почему Перчихина не вызвала полицию, когда услышала крики соседки? – зачастила Мария.

– По словам Перчихиной, никаких криков и вообще признаков скандала из стен съемной квартиры не доносилось, – пояснил Лев. – Перчихина на этот счет выдвинула свою версию – мол, муж настолько запугал жену, что она и пикнуть не посмела.

– И ты в это веришь? – иронически усмехнулась Мария. – Вот если бы ты вздумал меня убивать, я бы такой шум подняла, небесам тошно стало бы!

– То ты, а то неизвестная женщина, – парировал Гуров. – Кто знает, что было у нее на уме. И вообще, он мог попросту заклеить ей рот, а уже потом пускаться во все тяжкие.

– И это ты называешь бытовухой? – Мария пристально взглянула на мужа. – Так, по-твоему, выглядит убийство на почве ссоры?

– Согласен, ситуация неоднозначная, – вынужден был согласиться Лев. – Но ведь мне не известен ни один факт. Кто убитая? Кто ее муж? И почему я должен верить показаниям Перчихиной, которая в этот вечер могла налакаться до поросячьего визга и попросту пропустить момент семейной ссоры?

– Когда, говоришь, это произошло? – сосредоточенно спросила Мария.

– Насколько я понял, сегодняшней ночью.

– А знаешь, возможно, я видела тех, кто это сделал.

– То есть как это «видела»?

– Да вот так! Ты же в курсе, что последние недели я плохо сплю? Так вот, прошлой ночью меня снова мучила бессонница. Я несколько раз за ночь вставала, готовила себе травяной чай. И я кое-что видела.

– Что именно? Где? В котором часу? – не замечая, что переходит на чисто профессиональный тон, спросил Гуров.

– Вот! Теперь ты действуешь как заправский опер, – улыбнулась Мария.

– Я и есть опер. Так ты будешь рассказывать?

– Вообще-то я не уверена, что это имеет прямое отношение к убийству, но рассказать будет не лишним. Вчера, ранним утром, если быть точной, то около пяти утра, в нашем дворе кое-что происходило. Двое мужчин одновременно сорвались с места и бросились в подворотню. Именно бросились. Не прошли. Не поспешили. Бросились.

– Как они выглядели? Во что были одеты? Откуда вышли? – стал задавать Лев наводящие вопросы.

– Как выглядели? – задумчиво повторила Мария. – Как бандиты. Несмотря на сезон – в кожаных куртках. И бритые.

– Откуда вышли, помнишь?

– Один из зарослей сирени, а второй, насколько я могу судить, из-под козырька первого подъезда. И оба бросились к подворотне.

– И ты считаешь это достаточным основанием для того, чтобы определить убийство в подъезде Перчихиной не как бытовуху, а как намеренное убийство?

– А ты, вероятно, так не считаешь, – процедила Мария, поджав губы, что означало крайнюю степень недовольства.

– Допустим, твои ночные спринтеры имеют какое-то отношение к смерти женщины, – согласился Лев. – Этот факт я тщательно проверю. А пока нам придется отложить решение этой головоломки до того момента, пока я не узнаю подробности.

– А ты собираешься их узнать?

– Я же обещал Перчихиной, – покачал головой Гуров. – К чему это недоверие?

– Прости, я не нарочно. Мне важно было знать, насколько серьезно ты отнесся к ее просьбе. Все-таки она наш давний если не враг, то уж недоброжелатель точно, – напомнила Мария.