Николай Леонов - Наемный убийца Страница 3

– Так много! Это мы вмиг организуем.

– Я вас понимаю, господин полковник, приношу извинения. Я не хотел вас беспокоить, но господин комиссар настоял. Извините…

– Дитер! – перебил Гуров. – Перестаньте извиняться, меня это раздражает. У вас комиссар, а у меня генералов… – Он хотел сказать, что генералов над ним как у сучки блох, но закончил коротко: – Достаточно. Я понимаю, такой расклад, что комиссар считает, что вы в прошлом году оказали мне услугу, потому можете обратиться с личной просьбой. Так вот, передайте комиссару… Вы когда прилетаете?

– Через несколько дней, господин полковник. – Дитер запнулся и вздохнул: – В общем, так.

– Позвоните в это же время, сообщите день и рейс. Низкий поклон Анне. Спокойной ночи. – Гуров не стал ждать извинений и благодарностей, положил трубку, сказал: – Цирлих-манирлих, только тебя мне и не хватало.

То патрулирование в Мюнхене Гуров, конечно, хорошо помнил, глупость произошла чрезвычайная. Ночь текла однообразная, скучная, Гуров дремал на переднем сиденье, вел машину, естественно, Дитер Вольф, который за истекшую неделю полковнику изрядно надоел чрезвычайной вежливостью, опекой, пояснением элементарных оперативных истин и скрытой обидой, что его, Дитера Вольфа, квалифицированного детектива, заставляют патрулировать и выполнять роль гида. Немец не знал звания и должности своего напарника, иначе язык бы придержал, не знал, что и совместное патрулирование происходит по просьбе именно Гурова.

Полковник давно понял: эффективность работы полиции зависит не от руководства, даже не от профессионализма розыскников, а от первого звена – участковых и патрульных нарядов, участковых, проработавших на одном месте не менее десяти лет, которых мальчишки знают с первых хулиганистых шалостей – взломали сарай, уперли из подъезда велосипед, побили недругу стекла. Мальчишки растут, мужают, большинство идут в люди, некоторые в колонии, вернувшись, они видят своего участкового, который так же не придирается зазря, не пьет в подсобке главного отдела, прибавилось звездочек на погонах и морщин, убавилось волос, но мент знает каждого из прошлых, настоящих и будущих пациентов, как некогда знал земский доктор, чем болел отец и чего можно ждать от внука. И пациенты прекрасно знают – участкового не провести, не купить, зря в участок не потащит, при девушке грубым словом не обожжет, от него можно легко схлопотать без протокола, но по совести. От такого участкового зависит спокойствие людей, его можно встретить в книжке, музее, сотня, может чуть больше, разбросана по необъятным просторам России.

Патрульные на дребезжащих кособоких тарантасах разъезжают по улицам, подбирают, порой обирают пьяных. В основном это молодые самоуверенные ребята, порой хмельные, в серьезной рукопашной им грош цена. Они не способны по походке, манере держаться определить степень опасности подозреваемого, не умеют правильно к нему подойти, правильно стоять при проверке документов, большинство из них не знают основного закона ночного патруля: обнажил оружие – стреляй. Патрульных убивают чаще, чем иных сотрудников милиции.

Все это полковник Гуров отлично знает, убежден, что ни министр, ни мэр, ни даже президент изменить ситуацию не могут. Законопослушание, уважение общества к полицейскому требуют времени и огромных денег. За какие качества в обществе уважают мужчину? Ум, честь, физическая сила, заработок. Можно перечислить в обратном порядке. Чтобы получить умного, честного и сильного работника, необходимо начинать с зарплаты, жилья, создать конкурс, а не поиск тех, кто остался на обочине и никому больше не нужен. А депутаты, делегаты, директора, заместители, помощники и помощники заместителей? А генералы, адмиралы, полковники, начальники? Имя им легион. Президент может издать любой указ, если есть желание, подписать несколько, но коли сеешь брюкву, тыква не вырастет, если деньги вкладываются в руководителей, на улицах будет блестеть гололед и разгуливать преступники. Если вы рядовому менту, господин мэр, дадите служебную квартиру, достойную зарплату, предупредите, что при несоответствии должности он лишится всего, в милицию придут лучшие ребята с улиц, которые надлежит охранять. Парни знают все проходняки и сквозняки, всех деловых и приблатненных и быстренько наведут порядок. А если он, неразумный, вернется домой поддатый, жена или мама ему все растолкуют, и он запомнит все слова, до единого, на всю оставшуюся жизнь. А вы – указы, постановления, комиссии! Вы глупые или неловко прикидываетесь? А может, вас, господа, устраивает беспредел, творящийся на улицах городов матушки России?

Ну и как издревле повелось на Руси, вы, господа, мыслите масштабами агромадными. Что вам грабежи, разбои да изнасилования? Люди боятся на улицу выйти? Так пусть сидят дома, смотрят в ящик, слушают ваши рассуждения о преступности организованной да коррупции, словно не вы сами, лично, составляете ее основное ядро. Полковник Гуров – розыскник и не знает, как там, в странах, где живут по-человечески, но у нас в России организованная преступность, коррупция есть плоть изуродованной экономики, порождающей дефицит, правая, да и левая рука бюрократического аппарата, и бороться с ними милиции не дано. Господа, взгляните на себя в зеркало.

Полковник Гуров все знал про свою Россию и ничего про ихнюю Германию. Потому, прибыв в Мюнхен, сказал: мол, я – инспектор криминальной полиции. С совещаниями, брифингами и фуршетами подождем, дайте покататься в ночном патрулировании.

Когда Гуров в первый раз выехал на дежурство, его больше всего поразили не машины, в которых были телефоны, компьютеры, рации, новейшие протекторы на колесах и даже бензин, а веселые парни полицейские. Полковник при росте сто восемьдесят два и весе восемьдесят оказался в этой компании если не самым мелким, то уж далеко не крупным. Здоровые, жизнерадостные парни на блестяще оборудованной технике выезжали в ночной город, и было ясно, кто хозяин этого города.

Напарник Гурову не понравился, иначе и быть не могло. У Дитера Вольфа было все то, чего не было у подчиненных и коллег полковника. Жизнерадостный, прекрасно тренированный и экипированный, уверенный в завтрашнем дне, Дитер Вольф не согревал в кармане сверток с осклизлой едой и термос с жидким чаем, так как мог остановиться в любое время у чистенького кафе, поесть горячего и вкусного, выпить кофе или банку пива. Хозяин ночного заведения, запоздалые посетители не смотрели на полицейского с презрением, встречали доброжелательной улыбкой, шуткой, пьяные – а такие встречались – по мере сил трезвели и торопились домой. Ко всем своим недостаткам Дитер был предельно вежлив и доброжелателен, говорил по-русски свободно, а Гуров шпрехал через пень-колоду.

Так на каком основании инспектор Вольф мог понравиться полковнику Гурову? Он вообще с новыми людьми выдерживал дистанцию, а тут от злости на свою нищету, глядя на зеркальные витрины, улыбающиеся лица, слушая вежливо поучающего напарника, совсем окаменел, чуть ли не льдом покрылся. Дитер, тоже живой человек, вскоре замолчал, изредка поглядывал удивленно; так в полном молчании они прокатались три смены без серьезных происшествий. Изредка останавливались, разнимали дерущихся. Разнимали – это для красного словца. Завидев полицейскую машину, вояки исчезали; если бежать было некуда, то стояли смирно, подходили к Дитеру, предъявляли документы, в основном водительские права. Инспектор запрашивал компьютер и получал полную биографию героя.

Первое дежурство Дитер поглядывал на Гурова, проверял, правильно ли напарник страхует; убедившись, что молчаливый русский действует быстро и абсолютно грамотно, успокоился.

Останавливались у кафе, где полковник чувствовал себя отвратительно. В Москве в то время марка стоила около трехсот рублей, Гуров не мог об этом забыть, выпить чашку кофе и слегка перекусить за тысячу рублей… Это сколько дней надо работать?

На четвертую ночь ледок подтаял, Гуров не только отвечал на вопросы, но и сам порой спрашивал кое о чем. Они катились по тихой, почти безлюдной улице, когда Гуров неожиданно указал на мужчину, который подошел к одиноко бредущей проститутке, и сказал:

– Дитер, притормози этого парня.

Немец взглянул на русского удивленно. Поравнявшись с договаривавшейся парочкой, остановился и как всегда неторопливо вылез из машины, оперся на капот и сказал:

– Приятель, можно с тобой потолковать?

В отличие от медлительного, вальяжного Дитера, Гуров двигался быстро. Выскочив из машины, перекрыл незнакомцу отход. Проститутка потеряла к возможному клиенту интерес, виляя бедрами, двинулась дальше. Мужчина шагнул было к машине, из-за которой вышел Дитер, взглянул на Гурова и бросился на него, точнее, пытался проскочить мимо, но полковник был к этому готов и подставил ногу. Готов же Гуров был по очень простой причине – преступник, если хочет скрыться, всегда бросится на человека в штатском, а не в форме. Мужчина упал. Полковник и инспектор поменялись ролями: Гуров с флегматичным видом закурил, Дитер бросился, аки разъяренный зверь, щелкнули наручники, задержанного швырнули на заднее сиденье, и машина покатила в участок.