Алекс Норк - Как грустно Страница 3

— Именно поэтому вы исключаете самоубийство?

— Не только, но в том числе. — Она докурила сигарету до половины, а потом, ломая, погасила длинный остаток в пепельнице. — Как руководитель концерна он некоторым нравился, некоторым — нет, но отношения умел держать ровные. Полтора года назад женился на Лизе.

— Очень молоденькая?

— Не очень. Ей двадцать четыре. Просто выглядит совсем юной. Эрни всегда говорил, что женится только на красавице. Это тоже — как капитал.

— Брак был счастливым?

Вопрос, понял Блейк, оказался не очень простым.

— Трудно сказать. Красивую картинку лучше иметь на стене, а не… — но нужное слово не нашлось, и ее длинные пальцы сделали неопределенное движение в воздухе. — К тому же, Лиза скрытная малопонятная девочка. Итальянка из недавней волны иммиграции. Она даже говорит с небольшим акцентом. И среда. Тоже малопонятная. Для людей нашего круга, во всяком случае. Отец — владелец небольшого итальянского ресторанчика в Филадельфии. Лиза там и работала. Там же ее случайно заметил Эрни. Что еще вам о нем рассказать? — Вопрос больше был обращен не к нему, а к себе самой… — Конечно, Эрни никак нельзя назвать пьяницей, но за последний год его интерес к алкоголю заметно вырос.

— Вчера вечером он много выпил?

— Совсем еще немного. Не успел.

В последней фразе ему послышалась неприязнь.

— Вы сказали, что как руководитель концерна Детлог кому-то нравился, а кому-то нет.

— О, боюсь, что это сложно расшифровать, Артур. Надо углубляться в профессиональные вопросы. Я готова рассказывать, но, может быть, это все же не для сегодняшнего утра?

— Согласен. Давайте, поэтому, про остальных.

— Ну, Лизу я вроде бы обозначила. Как говаривал философ Кант, «вещь в себе». Хотя не исключено, что Сидней или Гарри к ее портрету вам что-нибудь дорисуют.

— Тогда о старшем брате Детлога.

— То есть о Гарри. Вообще они с Эрни не родные братья, хотя Гарри носит ту же самую фамилию. Отец Эрни женился на женщине с маленьким ребенком, потом родился сам Эрни. Но его сводный брат со временем выбрал фамилию приемного отца. — Она вдруг слегка рассмеялась. — Гарри! О нем можно долго рассказывать, хотя вряд ли он того заслуживает. — Потом замолчала, будто проигрывая в голове то, что нужно дальше произнести. — Совсем не похож на своего брата. Даже не полная противоположность, а нечто совсем другое. Совершенно без всякого руля, одни паруса, и — куда ветер подует. Авантюрист по натуре. Не дурак, но, знаете, ни к какой серьезной работе по-настоящему не пригоден. Состоит в совете директоров, формально отвечает за реализацию продукции концерна. Фактически же давно все свалил на подчиненных, благо, там есть толковые люди.

— А в чем тогда проявляется его авантюризм?

— В чем угодно. Некоторым людям кажется, что удача у них всегда где-то рядом. Вот-вот, и схватят ее за хвост. — Ее рука шутливо изобразила в воздухе как это делается. — Некоторое время назад Гарри возомнил, что может играть на фондовой бирже. И в конце концов очень много спустил. А в последние два года выдумал себе новую идею. Решил разбогатеть на постмодерне. Покупает картины у малоизвестных художников, рассчитывая открыть нового Кандинского или, еще лучше, Ван Гога. Но за отсутствием ума и вкуса, собрал уже целую галерею мусора. Пытается найти неизвестные картины знаменитостей. Несколько раз налетал на подделки.

— Все это — не дешевое удовольствие, я полагаю.

— Не дешевое. Гарри нам с Сиднеем все уши прожужжал о последних приобретениях. Но я помню: и год, и полтора года назад он говорил то же самое.

— То есть, дело у него не двинулось?

— Конечно, нет. Но хуже, что он забрался в долги.

— Большие долги?

Неопределенное движение плеч показало, что слово «большие», применительно к деньгам, они могут понимать слишком по-разному.

— Во всяком случае не те долги, которые способен сейчас заплатить.

— Простите, Джулия, я должен представлять себе все до конца. Кредиты так просто не выдают. Как он сумел набрать значительно больше своих реальных возможностей?

Она иронически улыбнулась:

— В банках отлично знают, кто его брат.

Блейк потер лоб.

— Это сразу же заставляет меня задать новый вопрос. Такое поведение Гарри Детлога красивым не назовешь. По сути, он злоупотреблял как кредитор, к тому же, не мог не понимать, что ведет по отношению к брату грязную игру.

— Точнее не скажешь.

— Тогда второй естественный вопрос: Эрни Детлог был в курсе его злоупотреблений?

— Узнал об этом всего неделю назад. Перед отъездом в Европу, откуда он вернулся как раз вчера днем.

— Между братьями был конфликт?

— Нет. Но перед отъездом Эрни предупредил брата о серьезном разговоре, который состоится по его возвращении. А нам с Белтамом тогда устроил целый скандал.

— Причем здесь вы оба?

— Мы слишком давно вместе, Артур. Эрни кричал, что с нашей стороны было предательством, скрывать от него безобразия брата.

— Даже до такого дошло?

— Да, махал листком анонимного письма. Он сразу проверил сообщение «доброжелателя» и упрекал нас в том, что мы, зная все, держали его в неведении.

— А так и было?

Она неохотно кивнула.

— Но почему сам Детлог долго ничего не знал?

— Потому что те, кто мог сообщить такую информацию, позволяли себе говорить о Гарри при нас, но не при его брате. Мы люди определенного круга, Артур, и там своя этика.

Звонок прервал разговор, и Блейк, извинившись, взял трубку. А услышав взволнованный голос Макса, сразу насторожился.

— Патрон, очень неожиданные результаты ночной экспертизы! На рюмке с ядом, из которой отравился покойничек, нет вообще никаких отпечатков пальцев. Она, с внешней стороны, была тщательно вытерта. Как вам такое?! — И не стал дожидаться ответа. — Теперь можно не сомневаться, что кто-то заходил к Детлогу в эти десять минут. Не сам же он это сотворил после смерти.

— Любопытно, — умышленно равнодушным тоном ответил Блейк. — А звонки из его кабинета?

— На телефонной станции утверждают, что с данного номера никто в то самое время не разговаривал.

— Спасибо за информацию. Я заеду к тебе ближе к вечеру, и поговорим подробней по дороге на виллу в моей машине.

Он положил трубку и, еще раз извинившись, попросил свою гостью:

— А теперь, Джулия, о последнем человеке из вашей компании, которого вы называли…

— Сидней Белтам.

— Да, вот о нем.

Блейку показалось, что ее лицо посветлело. Или это глаза приобрели теплый оттенок.

— Сидней — выдающаяся личность, — проговорила она. — И всегда был таким, с первого университетского курса. — Потом улыбнулась, но не собеседнику, а чему-то внутри своей памяти. — Он всегда отличался, даже от самых лучших. Не только умом и способностями. Может быть, это человек нового мира, если такой когда-нибудь будет создан. Потому что у Сиднея невероятно высокие жизненные планки, ориентиры на сверхзадачи, вы понимаете? Кто-то из наших профессоров сказал, что у него потенциал нобелевского лауреата, и был, несомненно, прав. Но Сидней не захотел остаться в академической науке, решил уйти в практическую и экспериментальную фармакологию. У него превосходные идеи и разработки. В полном смысле слова, это наш мозг. Не исключено, что Сид станет создателем революционных лекарств, которые спасут жизни миллионам. — Опять немного странная, с нежным оттенком улыбка блеснула на ее лице. — Все что он делает, делает на отлично с плюсом. Как и в спорте, которым всю жизнь занимается. У него мастерский пояс по каким-то там восточным боевым единоборствам.

— Белтам тоже член совета директоров?

— Разумеется.

— А его отношения с погибшим?

— Дружеские были, как и у меня. Ну, и тесные рабочие, конечно.

— Никаких противоречий?

— Простите, Артур, — ему вдруг показалось, что она слишком поспешно полезла за второй сигаретой, — это наивный вопрос. В сложном и очень большом деле никогда не обходится без противоречий. Важно, как люди умеют их разрешать.

— Значит, все-таки были?

Она пустила дымок, и опять, показалось Блейку, немного внутренне напряглась.

— Были, как впрочем и у меня. Связанные с тем, что у каждого существовали собственные взгляды на перспективы развития концерна и на его рыночную ориентацию.

— Но последнее слово оставалось за Эрни Детлогом?

— Иногда он поддавался чужому мнению, — уклончиво произнесла она, — иногда нет.

Блейк, тем не менее, не стал уточнять.

— Спасибо, — поблагодарил он. — Теперь об очень важном. Кто является основным наследником капиталов покойного?

— Эрни не скрывал, что по завещанию — жена и брат равными долями. Что-то, как положено в таких случаях, выделялось на благотворительность, но это мелочь.