Анджей Пивоварчик - Открытое окно Страница 3

– Итак, капитан, насколько я понял со слов вашего начальника, вы хотите ознакомиться с филателией и, кроме того, вас интересует работа агентства. Нашей задачей в основном является покупка и продажа марок различных достоинств… Мне, правда, трудно судить, что вас интересует и в какой степени вы знакомы с наукой о почтовых марках…

– Мои знания весьма скромны. Я полнейший профан в этом деле. Меня интересует абсолютно все, – ответил я.

– Ба! – воскликнул директор. – Обо всем рассказать невозможно. Слишком велика тема. Даже после многих лет коллекционирования и торговли марками иногда попадаешь в такие ситуации, что чувствуешь себя прямо первоклассником… Вы в школе собирали марки?

– Разумеется. Кто же тогда не собирал? – ответил я. – Но с той поры много воды утекло. Помню только, что марки делятся на гашеные и чистые, с зубцами и без зубцов. Есть марки разных колониальных стран, за которые в школьные годы мы готовы были отдать полжизни…

– Ну а говорят ли вам что-нибудь названия «Гвиана» или «Маврикий»? – прервал меня директор.

– Более или менее. Знаю, что такие марки существовали.

– А вы можете назвать их стоимость?

Поскольку на этот вопрос я не мог ответить, директор подошел к шкафу и вынул оттуда небольшую книжечку.

– Посмотрите, пожалуйста: это «The Rarest Stamps» – «Самые редкие марки мира». В этой книге даны репродукции редчайших марок, их описание и цена, за которую они были проданы последний раз.

Директор пересел в кресло поближе ко мне и, листая книжку, начал объяснять:

– Вот, обратите внимание, это «Маврикий». Маврикий – британская колония, остров к востоку от Мадагаскара. Марка оранжево-красная, с портретом королевы Виктории, год выпуска – 1848-й. Стоит она около тридцати тысяч долларов… А здесь марка с гербом Швеции, также оранжево-красная, 1855 года. Эта марка должна быть зеленовато-голубого цвета. Как марка-ошибка, считается наиболее ценным экземпляром из всех марок Европы. В последний раз она была продана за сорок тысяч долларов… Видите, дырявый, неровно обрезанный кусочек красной бумаги, на котором ничего нельзя рассмотреть. Это и есть знаменитая «Гвиана». Стоит она сто тысяч долларов. Кто является ее владельцем – неизвестно. Это, как пишут, одна из наиболее охраняемых тайн мира!

Я был всем этим буквально ошеломлен. То, что марки имеют какую-то ценность, я знал. Но что их цена на мировом рынке достигает сотен тысяч, что за них платят такие огромные суммы, было для меня новостью.

Закончив просмотр «The Rarest Stamps», я спросил:

– Скажите, как часто подобные марки встречаются в оборотах вашего агентства?

– В мире нет другой страны, которая была бы так разорена, как наша. Во время второй мировой войны немцы с присущей им педантичностью разграбили наши коллекции… До войны у нас было двадцать девять полотен Рембрандта, а осталось всего только три… То же самое и, пожалуй, даже в большей степени произошло с марками. Об этом мало кто знает. Подумаешь, маленький клочок бумаги. Экземпляров, указанных в «The Rarest Stamps», У нас давно нет. Агентство обменивает марки средней стоимости и совсем недорогие, а также продает марки новых выпусков…

Многое из того, что говорил директор, я записывал в блокнот. Кое-что могло пригодиться. Он посвящал меня в тайны предмета, который для расследования преступления я должен был знать.

– Представляете ли вы, капитан, сколько сейчас в мире филателистов? Число их превышает пятьдесят миллионов! Филателисты – это подданные своеобразной мировой державы, располагающей собственными кодексом законов и сводом правил, которые всех их объединяют… Да-да, это весьма серьезная держава! Кто об этом не знает, тот не поймет проблем филателии!

Как и подобает каждому настоящему директору, он, кроме своей отрасли, ничего иного в мире не замечал и считал свое агентство чрезвычайно важным звеном народного хозяйства…

Прошел час с момента моего появления в стенах агентства, директор заканчивал свою речь:

– В самом деле, – говорил он, – коллекционирование марок имеет определенное общегосударственное значение. Между людьми всего мира возникают взаимосвязи. Обмен марками приводит к сближению народов. Благодаря обмену мы знакомимся с историей, культурой, фауной, флорой, фольклором, которые отображены на марках. Коллекции марок, даже если они не представляют большой денежной ценности, интересны со всех точек зрения.

– А если бы появилась какая-нибудь исключительно ценная коллекция, то может ли ее обладатель попытаться переслать или вывезти наиболее ценные экземпляры марок за пределы страны? – спросил я.

– Вообще – да. Но… если бы появилась! – скептически произнес он.

Мы поговорили еще минут пятнадцать, после чего я решил уйти, чтобы… окончательно не потерять рассудка. Оказалось, что филателия – это мир подлинных чудес и открытий.

Директор весьма любезно распрощался со мной.

Планшеты с многочисленными марками, на которые я теперь посматривал, проходя по коридору, не содержали ничего интересного. Среди них не было экземпляров, указанных в «The Rarest Stamps».

До встречи с НД в его лаборатории, находящейся на другом конце города, оставался целый час, и я решил сначала заглянуть в один из филателистических магазинов. Может быть, мне удастся приобрести треугольную «Ньясу» с жирафом или «Верблюдов» Судана, не говоря уж об экзотической «Колонии Оранжевой реки», которая вызывала в юные годы восторг. в моем пылком сердце?

Предстоящее расследование и разговор с директором создавали ореол вокруг марок, они манили и влекли меня.

Я шел по знойному Средместью к трамвайной остановке и через несколько минут оказался на площади Старого Мяста. Солнечные часы показывали четыре, когда я остановился перед филателистическим магазином. К сожалению, он был закрыт. «Переучет» – оповещала бездушная табличка. За большой витриной в магазине копошилось несколько человек. На прилавке высились груды кляссеров. В витрине привлекали внимание разноцветные марки, они были недоступны и оттого казались еще прекраснее…

Я заговорил с мужчиной, который остановился рядом и, так же как и я, тоскующим взором рассматривал витрину. Он был немолод, среднего роста, его внешность, интеллигентное лицо вызывали доверие.

– Мне нужны новинки, чтобы послать моим корреспондентам в Соединенные Штаты, – доверительно сообщил он мне, едва мы начали разговор. – Нет ли у вас случайно серии «Грибы»? Я бы охотно приобрел…

Мы, не торопясь, шли по улице.

– К сожалению, у меня с собой нет дублей, – ответил я, чтобы поддержать беседу. Меня заинтересовала личность этого первого – если не считать моих коллег по управлению – встреченного мною заядлого филателиста.

– Ну и жара! Может, выпьем лимонаду? – предложил мой собеседник, остановившись у входа в кафе.

У меня еще был час свободного времени, и я согласился. Вскоре мы сидели в прохладном помещении кафе.

– Будьте добры, два стакана лимонаду и две порции шоколадного мороженого, – заказал мой собеседник. – А что вы… собираете? – спросил он, обращаясь ко мне точь-в-точь как майор Ковальский.

Я усмехнулся про себя.

– Главным образом… «Корабли»!

С одинаковым успехом я мог бы заявить, что моей страстью являются марки с грибами или национальными костюмами, и это в равной мере соответствовало бы истине. Меня интересовал образ мышления этого одержимого коллекционера.

Мой собеседник вынул из кожаной папки кляссер:

– Посмотрите. Может, найдете здесь что-нибудь для себя.

Мое внимание привлекли несколько американских марок с датой: 1492–1892. Некоторые образцы из этой серии я видел в «The Rarest Stamps».

– А нет ли у вас полной серии?

Мой собеседник заколебался, посмотрел вокруг, потом вынул из бумажника маленький кляссер:

– Полного комплекта в Польше вы не достанете, – ответил он. – Но здесь у меня есть долларовый и трехдолларовый номиналы из этой серии. На улице не валяются…

На первой, горизонтального формата, красной марке Изабелла Испанская принимала рапорт Колумба. На второй, зеленой, было изображено возвращение Христофора Колумба из третьей американской экспедиции… С минуту я присматривался к зубцам и штемпелю. Состояние обеих марок было безупречным.

– Подлинность гарантирована. За обе – пятьдесят тысяч франков, по Иверу. Если хотите, можем проверить, – предложил мой собеседник, доставая из папки каталог.

Я на всякий случай проверил и тут же спросил:

– Пятьдесят тысяч? Сколько же это будет наличными в нашей валюте?…

– Недорого… Обычно десять грошей за франк. Всего около пятисот злотых, – пояснил он.

– А какова стоимость по каталогу польских марок «За лот»?

– Ровно двадцать тысяч. Это цена неповрежденных экземпляров, – полистав каталог, ответил собеседник.

Чтобы поразить его и не остаться в долгу, я полез в свой бумажник.