Галина Черная - Отель «У призрака» Страница 3

Угу, значит, ещё и это. Мало нам того, что он и так при первой опасности превращался в свою тотемную рептилию. Правда, лишь в том случае, если опасность исходила от вампира.

– Комиссар был прав, похоже, я задал глупый вопрос.

Но Флевретти ничуть не смутился.

– Да. И пачкаться я тоже не хочу! У меня, между прочим, сегодня свидание. Одна цыпочка тут на сайте серьёзно на меня клюнула. А я точно как знал, что она в конце концов сдастся. Поэтому ещё в понедельник помылся…

Я прервал его откровения, потребовав адрес и ключи от машины.

– Подожди, а разве подследственному можно брать служебную машину? Шеф бы сказал, чтобы ты ехал на трамвае. Шучу-шучу. Ты что, шуток не понимаешь? – Капрал резко изобразил жуткое веселье.

Я молча взял ключи и направился к выходу, ничем не показывая клокочущее в груди раздражение. Разве что, быть может, слишком сильно хлопнул дверью.

Выйдя на улицу, я окончательно понял, что этот день вовсе не так прекрасен, как казалось всего каких-то полтора часа назад. Добираться надо было аж в другой конец города. Я сел в машину, проложил маршрут в навигаторе и поехал. Теперь мне попадались лишь злобные черти, опаздывающие на работу, горгулии, летающие слишком низко, явно мешая общественному транспорту, курящие в подворотне подростки с недопустимыми христианскими образками на шее, и будь у меня жетон – я бы всех подряд забрал в участок. Настроение, сами понимаете. Может, и хорошо, что жетона не было…

Даже погода изменилась не в лучшую сторону. Вышло яркое солнце, скрылись тучи, потеплело, – похоже, это теперь на весь день. По пути я позвонил в морг, чтобы приезжали за телом, сообщив адрес. Если, конечно, адресом можно назвать канализационный люк на перекрёстке. И примерно через полчаса без пробок сам доехал до нужного места.

Ошибиться было трудно: у открытой крышки люка стояла галдящая толпа кобольдов в спецовках, резиновых сапогах и шлемах с фонариками на лбу. Они размахивали руками, кричали и о чём-то яростно спорили с высоким, представительного вида чёртом с большим животом, казавшимся неестественным для данного телосложения.

При виде полицейской машины кобольды сразу бросились ко мне.

– Коблибе коблиди! Коблинамди, коблини кобляк коблиёкди! – окружили меня кобольды, стараясь наперебой перекричать друг дружку на своём непроизносимом наречии. – Коблиоф коблиуерди коблищи коблинап!

Я мысленно проклял всю нашу миграционную службу, допускающую в страну рабочую силу без знания языка. Но чёрт с животом пришел мне на выручку.

– Разойдитесь, пропустите меня, да? Я глава страховой фирмы «Могила и Ренессанс», точнее, его филиала в Мокрых Псах. Инспектор Жорж Труппенс. С кем имею честь?

Да, типаж явно из тех, которые думают, что у них пекло в кармане. И я, несмотря на правила, обязывающие нас представляться, не стал ему отвечать.

– Где тело? Я надеюсь, вы там ничего не трогали?

– Я, да? О, я даже в люк не протиснусь при всём желании. – Он слегка похлопал себя по пузу.

Для начальника, только что потерявшего старшего помощника, вид у него был слишком жизнерадостный. Однако ему явно не понравилось, что я игнорировал его обращение и протянутую для пожатия руку.

– Кто-то из кобольдов говорит по-парижски? Или вы будете переводчиком?

Инспектор открыл рот, но его опередил один из кобольдов, протиснувшийся вперёд. Выражение грязной физиономии было одновременно суровое и хитроватое.

– Я говориди, – сказал он, сморкаясь прямо в ладонь.

– Кто-нибудь видел, как это произошло?

Он шмыгнул носом, размазывая по лицу остатки соплей.

– Никто не видеди. Мы все работади в одиночку в разных проходади.

– Вы понимаете его, да?

– Не совсем.

– Он имеет в виду, что туннели там такие узкие, что войти в них вдвоём невозможно, да. Можно только одному пролезть. Вот почему местные не особо жалуют эту работу, – опять поспешил мне помочь инспектор Труппенс. – Хотя, честно говоря, и платят здесь гроши. Но то, что гроши у нас, средний кобольд зарабатывает у себя за полгода, да? У них все отрасли экономики ещё в зачаточном состоянии. Даже сельское хозяйство…

– Спасибо, мы все в курсе экономической ситуации в Кольбоджии, – перебил я, и инспектор примиряюще поднял руки вверх, не убирая добродушного выражения с лица.

Я заглянул в открытый люк. Спускаться вниз совсем не хотелось.

– Там есть лестницади. Вот, возьмитеди это. – Кобольд протянул мне шлем с фонариком.

Кивнув, я надел шлем и, свесив ноги вниз, нащупал ступеньки.

– Мне нужно, чтобы вы пошли со мной, – сказал я кобольду-переводчику.

Он пожал плечами и полез следом, взяв у товарища старинный фонарь для подземных работ: я знал, что кобольды консервативны и любят следовать традициям. Ступенек через двадцать лестница обрывалась, и я спрыгнул на каменный пол. Здесь было сыро, холодно и темно, только слабый свет сверху освещал небольшую круглую площадку, где мы стояли со спрыгнувшим следом за мной провожатым.

Я включил фонарик и огляделся. Отсюда выходило три выложенных камнем узких туннеля, в которые, не пригнувшись, мне было не пройти. К тому же, судя по запаху, желобам по центру пола и текущим в них сточным водам, мы находились прямо внутри канализационных труб. Какой тут был воздух, лучше умолчать.

Кобольд, усмехнувшись, зажёг свой фонарь.

– В первый раз, я смотрюди, вы здесьди, да? – пошутил он. – Идитеди за мной.

И кобольд шагнул в левую трубу и очень быстро и уверенно, даже не глядя под ноги, засеменил вперёд. Я, естественно, поспешил за ним, стараясь не отставать, но и не поскользнуться на мокром камне и ругая себя за то, что не подумал по пути купить в магазине «Всё для рыбалки» резиновые сапоги. Половину пути мне ещё как-то удавалось сохранять уверенный вид. Как полицейский, я не мог показывать слабость. Горожане должны иметь уважение к мундиру, иначе мы просто не сможем выполнять свою работу. Потом стал задыхаться…

Вдруг над нами что-то прогрохотало. Я резко пригнулся и, подняв голову, посмотрел наверх.

– Машинади, – пояснил мой проводник. – По люку проехалади. Смотритеди лучше под ноги.

Я последовал его совету и в последний момент успел увидеть впереди яму, наполненную водой. Кобольд, не глядя, перепрыгнул её. Я тоже прыгнул, но не так удачно. Боялся задеть головой низкий свод, а потому влетел в грязную воду по щиколотки. Неужели у города даже на цемент нет денег, чтобы засыпать эти страшные колдобины? Тут наверняка каких только бактерий и вирусов не расплодилось!

Мы прошли до конца туннеля-трубы и повернули за угол… как вдруг буквально перед моим носом сверху обрушился целый водопад. Вообще-то это была не вода, но лучше не концентрировать на этом внимание. Успевший легко проскочить и не облиться кобольд обернулся и засмеялся. Наверное, у меня и впрямь был огорошенный вид.

– Это из детскоди садади, сверху. В это времяди они обычно выливаютди горшкиди.

– Спасибо за разъяснение, – всё ещё находясь в шоке, пробормотал я, отряхиваясь от долетевших брызг.

Какое уж тут может быть уважение к мундиру, облитому вот таким делом…

– Старая системади. Тут всё течёт в одинди туннельди – и сливные водыди, и дождевые. А потом всё в рекуди!

– Сколько ещё идти? – перебил я, всем сердцем желая побыстрее отсюда выбраться.

– Уже недалекоди, не боитесиди. Может, и повезёт, не обольётесьди больше.

Хорошо бы, но я в это слабо верил: учитывая моё сегодняшнее везение, ещё что-нибудь да случится. Поэтому я даже удивился, когда, повернув в узкий боковой туннель, мы вдруг резко остановились.

– Вот он, бедолагади, – сказал мой провожатый, качнув фонарём на лежавшего на каменном полу лицом вниз мёртвого чёрта в хорошем пальто. – Упалди и захлебнулди.

Здесь действительно была большая яма или, если хотите, выбоина, наполненная водой. В неё, видимо, он и упал. Но как это могло случиться? Неужели Лошар решил спуститься сюда один?

Рядом с телом валялся разбитый фонарь. Похоже, что он споткнулся, уронил фонарь, который разбился и погас, а несчастный остался в темноте, шагнул вперёд, упал в яму, от шока потерял драгоценные секунды и захлебнулся. Или, как предположил шеф, потерял сознание от удара головой и захлебнулся? Но тогда фонарь уже не сыграл никакой роли. Что ещё? Увы, никаких других деталей, раскрывающих картину произошедшего, на первый взгляд видно не было.

– А кто его нашёл? – несколько запоздало спросил я. Нашедшего полагалось бы допросить. Хотя он (или они?), скорее всего, тоже не говорит по-нашему. Или будет делать вид, что не говорит.

– Мы все вместеди, когдади шли на обедди.

«Как-то подозрительно», – подумал я. Он шел к ним один, а они нашли его все вместе.

– Ну если и былди с ним кто-тоди, теперь-то онди не сознается, – как будто читая мои мысли, заметил кобольд. – Раз сам решилди не говориди.