Андрей Кивинов - Сделано из отходов Страница 3

«Да, это страшно, – Гришка потянулся и зевнул. – 0,04 проститутки на человека. Просто не представить. И главное, какие 0,04? Ладно, если по теме».

Загудел и затрясся, как непотухший вулкан, дореволюционный холодильник «Морозко». Кушать подано.

Гришка влез в тапочки, дошлепал до агрегата, дернул ручку. И чего трясется впустую? Только электричество жрет. К двум светло-коричневым яйцам и половинке свежего огурца не добавилось ничего. Гришка достал яйца, переложил их на стол.

«В Петербурге одиннадцать утра. В эфире выпуск новостей…»

Гришка натянул джинсы, вышел в коридор, толкнул двери ванной комнаты.

– Занято, сейчас.

Он опустился на соседскую тумбочку, еще раз зевнул.

– Доброе утро, Гриша, – Наташа вышла из ванной, освобождая доступ к воде.

– Привет, – кивнул Гришка и поменялся с ней местами.

Пустил воду, газовая колонка пыхнула синим пламенем, старые трубы запели сопрано. Зубной пасты, как и заведено в нормальных коммуналках, под зеркалом не было. Бесплатная паста только в телевизоре. Тройная защита всей квартиры.

После Наташки в ванной остался запах цветочного дезодоранта. «Своя комната есть, – подумал Гришка. – Там и воняй. Вдруг у меня аллергия?»

Аллергией Гришка не страдал, и с Наташкой он, в принципе, никогда не цапался. Просто возвращение из беззаботного мира сновидений в душную атмосферу реальности последнее время протекало остро и требовало эмоциональной разрядки хотя бы в виде ворчания.

Гришка подождал, пока вода прогреется, и сунул голову под струю. Выпрямился и уставился в зеркало, пытаясь выявить изменения в благородной внешности, происшедшие за ночь. Увы, кроме свежего прыща на носу и жидкой щетины на подбородке, ничего принципиально нового в облике молодого человека не появи-лось. Капли воды сверкали на короткой, «под бандита» стрижке (Наташкина работа), серьга в ухе чуть позеленела (позарился на дешевизну ну и получил медяшку вместо позолоты), а синяк под глазом хоть и медленно, но исчезал.

Гришке шел двадцать второй год, и биография его мало чем отличалась от биографий молодого поколения, выбирающего «пепси». До пятнадцати лет он охватывался всеобщим средним образованием, вытягивая из педагогов снисхождение в виде твердых троек, и «слонял слонов» по двору, самоутверждаясь в жизни путем курения, мордобоя и мелкого хулиганства.

Расставшись со школой, учился искусству сварщика второго разряда в профессионально-техническом лицее, затем честно тянул службу во внутренних войсках, охраняя эшелоны с трудовыми резервами, а вернувшись на место прописки, принялся искать смысл жизни, что оказалось делом весьма хлопотным и, главное, неблагодарным. Правильный смысл подразумевал «сразу и много», а получалось «долго и мало».

Искусство сварщика второго разряда, даже в случае его удачного применения, вынуждало отказаться от всех мирских наслаждений, как-то иномарок, казино, ресторанов и средиземноморских круизов. А как обойтись без круизов честолюбивому аристократу? И как, наконец, избавиться от этой чертовой яичницы по утрам и прочей консервированной капусты? В общем, сваркой черепаховый суп не сваришь.

Родительский кошелек богатым наследством, позволяющим сразу найти смысл жизни, тоже, увы, не радовал. Мать погибла, когда Гришке было десять лет, погибла до обидного нелепо. Ее нашли в подъезде их дома лежащей на ступенях. С ножевыми ранениями. Ее успели привезти в больницу, она успела сказать врачу, что какой-то пьяный дурак с ножом хотел отнять у нее сумку. Она не отдала, и тогда дурак ударил ее. В сумке лежал батон за двадцать две копейки и кошелек с червонцем.

Отец в больницу не успел. Мать умерла от потери крови – нужной группы для переливания не оказалось. Мать была хорошей женщиной, на кладбище приехал почти весь их дом. Гришка в силу возраста еще не осознавал, что такое смерть, считая, что мама, отец, люди вокруг будут всегда, всегда будут учителя, школа, облака и деревья. К гробу его не пустили, и мать он мертвой так и не увидел.

Отец сильно изменился, как внешне, так и внутренне, с матерью он жил по любви, новой женщины в дом не привел, что, конечно, сказалось и на нем, и на Гришке. Может, у отца и были женщины на стороне, но Гришка про это ничего не знал.

Работая водителем-дальнобойщиком, отец неделями не бывал дома, и воспитанием сына в основном занимались соседи, двор и школа. Что и привело к соответствующему итогу – в тринадцать лет Гришка попался на краже шапки из школьного гардероба. Отец, узнав про это, жестоко выдрал Гришку, потом бросил ремень на пол, заперся на кухне и вышел оттуда только через час сильно пьяный. Но на сына больше не кричал, сел на диван и тихо сказал:

«Никогда больше так не делай, Гриша. Тот, кто убил нашу маму, тоже начинал с шапок». Урок запомнился, и Гриша действительно завязал.

Та гардеробная кража была последним проявлением криминала в его жизни. Семейное фото с трехлетним Гришкой на коленях родителей, отретушированное заботливым мастером художественной съемки, чуть поврежденное временем и солнечным светом, по-прежнему висело на стене. Были еще дедушки-бабушки, но жили они далеко, мать с отцом еще в молодости приехали в Питер из глубинки искать счастья.

Гриша с отцом жили в многосемейной коммуналке, занимая двадцатиметровую комнату, перегороженную шкафом. Каких-либо попыток обзавестись отдельным жильем отец не предпринимал, хотя, наверное, и не мог ничего реально предпринять – его заработка хватало только на продукты, квартплату и одежду.

Помимо них в коммуналке размещались еще две семьи. Наташка с предками имели две смежные комнаты, а в последней по коридору комнатушке обитал тощий алкоголик Семыкин по прозвищу «Обезжиренный» со своим семейством – такой же пьяницей-женой и уже начинающей «газ-квас» пятнадцатилетней дочкой Аленой.

Наташкины родители когда-то работали инженерами в крупной научной организации, но отечественная наука постепенно вытеснялась импортным шоколадом, соответственно, вытеснялись и кадры. В результате отец Наташки сейчас охранял по ночам чужие автомашины на стоянке, а мать стояла на бирже. Сама Наташка закончила курсы парикмахеров, но работы не имела, иногда обслуживая постоянных клиентов на дому. По мере отрастания волос у последних. Гришку она подстригала бесплатно в силу дружеского расположения и общего коридора.

Наташка была старше Григория на четыре года, с рождения оба жили под одной крышей, и отношения между ними нельзя было назвать просто соседскими. Но в более чем дружеские они все же не переросли, опять-таки по причине разницы возраста. Пару лет Натали бегала за каким-то вечно обдолбанным наркоманом, пока того не посадили за кражу. Непонятно, чем этот любитель забить «косяк» опутал Наташкино сердце, но других мужиков у нее не было.

Гришка вытер волосы и лицо, прополоскал рот, расправился с прыщом и вернулся в комнату. Врубил развалившийся магнитофон, воткнув кассету с «Алисой». Отдернул штору и выглянул в окно. Погода, как и настроение, – полное говно. Из арки их «колодца» выплыли два местных обморозка – Дыня и Боб. Дыня, как обычно, ковырялся в носу указательным пальцем, Боб что-то доказывал ему ручной азбукой. Иначе Дыня ничего не поймет. Пройдя двор, парочка скрылась в подъезде.

Однако где денег-то найти? Ну, или заработать на худой конец? Во, блин, проблема! На курево не хватает.

Дернулся глаз, напоминая о бланше и непогашенных долгах. В ближайшем будущем обещана реанимационная палата. Не хочется? Понимаем. А занимал зачем? У наших мускулистых ребят с этим строго.

Последний Гришкин источник доходов – заправку «тачек» на бензоколонке – перекрыли еще месяц назад. Пьяный водила в поисках повода для скандала заявил, что Гришка поцарапал полированное крыло его нулевого «ниссана». Гришка развел руками, пытаясь доказать свою непричастность, но тут же получил в челюсть и уже с асфальта не поднимался. Старший по колонке во избежание разборок с «деловым человеком» отмаксал сотенную в «зеленых» (еще колонку сожжет, придурок), а Гришке указал на дверь. «Да не царапал я! Я в суд подам! За челюсть и моральный ущерб!»

Гришке постоянно не везло с честными источниками. Прямо напасть. За год он сменил шесть мест службы, и отовсюду его несправедливо просили.

В мебельном магазине, где он таскал-грузил гарнитуры, лопнула труба, затопило склад, а крайним выставили Гришку, мол, поздно поднял тревогу. Ни фига ж себе! Гришка что, специалист по поднятию тревоги? Ему что, за это дополнительные центы платят?

Из гаражного кооператива, куда он пристроился после магазина, дернули «тачку», и опять Григория вызвали на ковер. «Колись, заморыш, с кем в доле? Не могла машина через шлагбаум перепрыгнуть, это тебе не кузнечик!»

В общем, непруха. Везде и в частности. Что касается нечестных источников дохода, то черту Гришка не переступал. Хотя соблазнов было как надписей на стенах в их подъезде. Как-то к Гришке зарулил сам начальник отдела кадров местной братской команды по кличке Выпрямитель и поинтересовался, не желает ли молодой человек на добровольных началах вступить в общество любителей «мерседесов» и заняться наконец мужской работой. Гарантировался бесплатный проезд в такси, бесплатная путевка на Канары (раз в год), хорошо оплачиваемые больничный и адвокат. Плюс табельное оружие, а через два года службы – личный сотовый телефон. Ну, мальчиш, пойдешь к нам, в буржуинство?