Алексей Макеев - Потрошитель человеческих душ Страница 3

– Согласен, но они у вас уже считают, что постигли секреты мастерства и пришло время по-иному посмотреть на традиционное искусство.

– К счастью, существуют традиции театра, настоящие режиссеры, а молодежь… молодежь она пока реализует себя на театральных капустниках и на различных молодежных тусовках. У нас есть один парень, я тебе рассказывала…

– Ветров?

– Да, Костя Ветров! Талантливый, многогранный, но беда в том, что он слишком рано хочет многого, рвется на части, пытается попробовать все и сразу. У него сейчас идет борьба со «звездной» болезнью. С одной стороны, доводят поклонницы, а с другой стороны, дороже все-таки творчество как таковое, а не пустые тусовки с элементами языческого поклонения идолу. Будет желание, если тебе интересна жизнь некоторых слоев нынешней молодежи, найди в Интернете его сайт. Там очень любопытные дискуссии проходят на форуме.

– Виртуальные тусовки? Вполне в духе времени. У них не хватает времени даже на живое общение.

– Не зуди, Лева, это же очень здорово, когда у человека совсем нет свободного времени. Тем более у молодого человека. Ты когда уезжаешь?

– Вечером. Поздно. Новороссийским.

– В половине первого ночи?!

– Ну, не получается по-другому! Дела.

– Лева! – испуганно и смешно вытаращила на него глаза Маша. – Я же забыла – у меня фен сгорел!

– Вот проблема, – рассмеялся Гуров. – Нешто поехать в гипермаркет и привезти тебе новый?

– А поехали кататься по ночной Москве, – вдруг предложила Маша. – Хотя… Ладно, тебе завтра рано вставать, а потом еще в командировку ехать. А давай я с тобой? В гипермаркет. Там сейчас, наверное, пусто, и наши шаги будут гулко отдаваться эхом под мрачными сводами…

За Машей утром пришла машина, а Гуров уехал на работу, потом позвонила Маша и сообщила, что они сели в поезд, что поезд тронулся и что она забыла зарядник для телефона, но на вокзале умудрилась в киоске купить другой. Они посмеялись немного, а затем начались рабочие будни.

Вернувшись вечером домой, Гуров включил на кухне телевизор, с аппетитом посмотрел на тушеное мясо, овощной гарнир и решительно открыл холодильник.

После пятидесяти граммов ледяной водки настроение изменилось в лучшую сторону. Он с удовольствием поужинал, вымыл посуду и хитро посмотрел в сторону гостиной. Маша строго внушала ему, что подолгу, да еще по ночам, не стоит сидеть за ноутбуком. Это был ее подарок ему на день рождения – мощный четырехъядерный, с большим экраном и всякими современными наворотами. Вот и есть чем отвлечься и на чем скоротать время до поезда.

Как Лев ни старался, мысли упорно возвращали его к предстоящей командировке. Он пробегал по своей схеме, еще раз анализировал основные ее узлы, а рука, двигая «мышкой», уже открывала «Одноклассников». Зарегистрировался там Гуров совсем недавно, из истинных одноклассников нашел только двух девчонок. Девчонок условно, потому что это были толстые тетки. Сознавать, что школьные годы теперь уже окончательно в прошлом, было несколько грустно. Пока одноклассники менялись с возрастом не так сильно, таких ощущений не возникало. И…

О-о! Новичок! Да это же Юрка Калинин!

Маленький квадратик на фотографии мигал, показывая, что человек находится на сайте. Улыбаясь, Гуров набрал сообщение Юрке и отправил. Ответа не было долго, возможно, Калинин уже вышел из Сети, но вот наконец Юрка ответил.

– Левка! Здорово! Тебя и не узнать, раздобрел, солиднее стал. Как ты?

– Нормально. С тех пор как мы виделись с тобой во время твоего приезда в Москву, все без изменений.

– Ты все в легендарном МУРе? Мы почему-то еще в школе знали, что ты пойдешь по стопам отца-генерала.

– Нет, уже не в МУРе, но в той же системе. Юр, я тут в командировку завтра еду. И в Рязань! Может увидимся, посидим, повспоминаем.

– Отлично! Только не может, а обязательно. Теперь моя очередь тебя принимать. Про гостиницу и не заикайся, остановишься у меня…

Это было приятно, да и гостиницы Гурову за столько лет командировок уже порядком осточертели. И «посидеть» лучше в домашних условиях, а не где-то, откуда потом надо еще поздно возвращаться. И жена у Юрки, помнится, милейшая женщина, и дочь теперь уже, наверное, совсем взрослая. А он изменился! Сухой стал, как палка, щеки ввалились. Калинин никогда толстым и не был, но теперь точно выглядел как жердь. Да-а, меняет всех жизнь!

Хорошее настроение располагало полазить в Интернете, посмотреть новости. А ну-ка, что там Маша говорила про молодое дарование в их театре? Найдем-ка Константина Ветрова.

Сайт нашелся довольно быстро. Оформление было не ахти какое, а вот форум пестрил очень интенсивной перепиской. Причем сам Ветров участвовал в общении не так уж и часто. Некогда или ниже достоинства? Гуров посмотрел на фотографию-коллаж и покусал нижнюю губу. Симпатичный парень, самовлюбленность из него не особенно лезет. Скорее, если так можно сказать, он просто трезво оценивает свои способности как высокие. Ну, флаг ему в руки и успехов в творчестве!

Что это они тут обсуждают? Современные тенденции в театральном искусстве. Понятно, почему Ветров в диалоге не участвует! Бред ребятишки несут несусветный, дилетантство, а туда же лезут. О! О любви и дружбе… Девочки. Понятно, диспут на уровне восьмого класса. Девочек интересует, может ли быть дружба между мальчиком и девочкой, а мальчиков – кто сильнее, акула или медведь.

Стихи-и? Какие это стихи они обсуждают, какое такое свое мировосприятие? Гуров немного пролистал записи и наткнулся на несколько четверостиший, подписанных просто «Я». Пробежал глазами несколько первых строк и… и вернулся к началу. Теперь он уже внимательно стал вчитываться.

Ты молчишь, как ночь, как лес корявый,Ты уходишь – все, закончен пир.Пустотой заполнен, как отравой,Весь беззвучный и бесцветный мир.

Я осталась, онемев, и только голос,Мертвый, сиплый, странный, ледяной,Все окутал, как накрыл тяжелой,Тихой и тоскливой пеленой.

Он не звал и не просил прощенья,Умирал, а может, и не жил.И упала я в изнеможеньиКак уставший колос у межи[1].

Гуров зябко передернул плечами. У автора явно какая-то беда, если это не позерство и не склонность к суициду. Он пролистал немного назад и нашел еще одно стихотворение.

Выжигая темя, выплавляя память,Светит с неба солнце-существо.Я в бреду, а листья кружат танец,Ощущая кровное родство.

Мы одни от крови и от плоти —Листья, ветви и пунцовый мак.Ждем, когда же все поглотитНас зовущий из могилы мрак.

Ощущения были противоречивыми. Гуров еще дважды прочитал стихотворение и посмотрел в темноту за окном. Она была пронизана огнями уличных фонарей, теплым светом окон многоэтажек, подвижным задорным светом автомобильных фар, которые снуют по хитросплетению городских улиц. Тьмы могилы он не ощущал, зловещего света ночных огней тоже. Может, средства массовой информации, заигравшись с идеей конца света, довели неизвестного автора до такого? Странная девочка… или тетя. Хотя, почему он думает об авторе в женском роде? Ощущения? Возможно. Хотя нет, в первом стихотворении автор говорит от женского лица, просто Гуров не уловил этого за общей мрачностью поэзии. Как же должно быть на душе у человека, если он пишет такое?

Желание рыться в Интернете пропало напрочь. Захотелось заняться чем-то активным, например, встать и начать собираться в дорогу. Лев проверял наличие в чемодане носок, нижнего белья, бритвы, а стихи не шли у него из головы. Все-таки не позерство, решил он, в самом деле какое-то иное восприятие мира.

Он попытался представить себе ночную аллею парка. Луна… серебристая, любопытная… Какая еще? Ну, иногда по настроению может и грустная, унылая. Представить ее зловещей Гуров не мог, как ни старался. А сама аллея? Загадочная, уходящая вдаль, в теплую летнюю темноту. И пустынные садовые скамейки по краям дорожки с изящным изгибом ножек. Нет, не видятся они корявыми лапами, норовящими схватить тебя за ногу. М-да, мировосприятие!

В поезде Гуров послушно провалился в сон, откинувшись на спинку. Четыре часа пролетели мгновенно, а когда небо за окном вагона начало светлеть, появилась и проводница с билетом.

На перроне, несмотря на очень раннее утро, было довольно людно. Народ валом валил до Новороссийска, а там – курортные излюбленные города, городки и поселки. А вот провожающих было мало, это стало хорошо заметно, когда все пассажиры скрылись в вагонах и перрон почти опустел. И только теперь Гуров заметил сутулую жердеобразную фигуру, подпиравшую стенку. Фигура оторвалась от стены, вскинула приветливо руку и заспешила навстречу Гурову.