Фридрих Незнанский - Кто правит бал Страница 30

Реддвей, конечно же, по долгу службы наверняка осведомлен обо всем необычном, скандальном, подозрительном, сомнительном… короче, любом из ряда вон выходящем.

Однако Турецкий сердцем чуял, что беспокоить по пустякам серьезного, занятого человека не стоит, пригодится еще воды напиться. Можно отправиться прямо в Москве в Министерство внешней торговли и попытаться выяснить, зачем они пользовали гения статистики Невзорова. Но эти как всегда станут отнекиваться и перекладывать ответственность друг на друга. Главное — Фроловский моментально обо всем прознает, и пока непонятно: хорошо это или плохо.

Турецкий выбрал третий путь. Он заказал разговор непосредственно с торгпредством в надежде, что там могли быть еще не в курсе (очень маловероятно, но все же) обстоятельств гибели Невзорова.

Когда ему ответили, он попросил к телефону Снегиря.

На самом деле он хотел назвать Невзорова. Там, естественно, ответят, что его в данный момент нет, тогда он, возможно, поговорит с кем-нибудь из его коллег. «Снегирь» прозвучало неожиданно, просто само собой с языка сорвалось, или интуиция сработала на уровне подсознания. Короче, на том конце провода не удивились, попросили подождать, и через пару минут к телефону подошел некто, кто сухо произнес в трубку:

— Снегирь, слушаю.

Голоса Невзорова Турецкий никогда не слышал, но этот вполне соответствовал образу интеллигента-интеллектуала с минимумом вредных привычек и спокойной совестью. Турецкий опешил, но не настолько, чтобы потерять дар речи.

— Старший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры России Турецкий. Простите, не знаю вашего имени-отчества…

— А в чем, собственно, дело?

— Хотел побеседовать об одном вашем знакомом, сотруднике администрации Президента… — Турецкий сделал длинную паузу, ожидая, как проявит себя собеседник. Что происходит, он пока не понимал. Либо они ошиблись в том, что Снегирь и Невзоров одно и то же лицо, либо «снегирей» этих развелась целая стая. Снегирь-2 тоже молчал, не выдавая своего волнения ни пыхтением, ни сопением. Жаль, конечно, что нельзя взглянуть ему в лицо.

— Так кто именно вас интересует? — первым не выдержал молчания Снегирь.

— Невзоров Олег Юрьевич.

— А кто вам сказал, что мы знакомы?

— То есть вы его не знаете?

— У вас еще есть вопросы?

— А вы разве ответили хоть на один из прозвучавших?

— Извините у меня много работы. Боюсь ничем не смогу вам помочь. До свидания.

— Подождите! — Но связь уже прервалась.

В Министерстве внешней торговли Турецкого встретили слишком радушно, чтобы полученная информация могла оказаться правдой.

Да, Невзоров действительно сотрудничал с торговым представительством в Мюнхене. Да, было поручение Президента, который сильно заинтересован в российско-германских отношениях, причем в экономическом аспекте даже больше, чем в политическом. Да, Невзоров составлял аналитические записки для Президента, прогнозы и рекомендации для его советников по перспективам роста и наиболее реальным направлениям развития. Никаких конкретных деловых бесед с немцами не вел, ни с кем не встречался, ни на что не влиял, ничем не распоряжался и т. д., и т. д., и т. д.

В результате Турецкий все-таки позвонил Реддвею и уговорил его посодействовать. Для прояснения обстановки понадобилось меньше суток.

— Привет, Александр. — Питер позвонил часов в восемь утра по среднеевропейскому времени, то есть как только пришел на работу. При этом он уже что-то шумно прихлебывал: пиво или кофе — и громко пыхтел — очевидно, снова взялся сгонять лишний вес и взбирался на свой третий этаж пешком по лестнице. — С тебя, как это у вас говорят, ма-га-рыч!..

— Не заржавеет, — откликнулся Турецкий, который в отличие от своего далекого друга провел на работе уже битых два часа и все это время только и делал, что пытался объять необъятное, еще и еще раз перечитывая материалы дела.

— Что значит, «не заржавеет»?! Новая идиома?

— Это когда обязуешься сделать что-то всенепременно, говоришь: за мной не заржавеет, типа вашего американского «trust me».

— За мной не заржавеет, — со смаком по слогам повторил Реддвей, страстный коллекционер и популяризатор русских идиоматических выражений. — Да, твой Снегирь есть птица высокого польота. Я правильно сказал?

— Правильно, правильно…

— У Снегиря счет в Дойчебанке. Как думаешь, сколько на нем?

— Не знаю.

— А сколько тебе не жалко?

— Миллион баксов.

— Двадцать три.

— Двадцать три миллиона?! — Турецкий присвистнул от изумления. — Счет Снегиря или Невзорова?

— Снегиря. Причем деньги пришли окольными путями через разные банки в разных странах, кое-что положили прямо в Мюнхене наличными. Потом все это концентрировалось, но мои ребята проследили: вся сумма из России. Деньги грязные. Очевидно, от нефти.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Пока они просто лежат мертвым грузом, но, если тебя это интересует, я бы советовал поторопиться. Скоро они наверняка завертятся, и концы будет найти труднее.

— Да уж. Огромная тебе благодарность от лица всех честных россиян.

— Спасибо в карманы не кладут. Я правильно сказал?

— Не положишь, — поправил Турецкий. — С первой же оказией высылаю черный хлеб, кильку, соленые огурцы и деревенский самогон. А к этому, разумеется, прилагается моя готовность на любые жертвы в пользу твоей персоны.

«Черт, ну почему все всегда нужно делать через задницу! Почему Реддвей смог выяснить за двенадцать часов больше, чем я за две недели работы? — думал Турецкий. В конце концов, дело на контроле у Президента или нет? А я, А. Б. Турецкий, как бы его личный представитель в бесконечном процессе соискания истины. И при этом меня, А. Б. Турецкого, пинают все, кому не лень, опосредованно пиная тем самым Президента».

— Я прав?! — спросил Турецкий сам себя и сам себе же ответил: — Прав!

«Все, иду к Косте, пусть устраивает аудиенцию. Если это расследование никому не нужно, в том числе и Президенту, пусть сам мне об этом скажет, прямо в глаза. Я пойму. Если нет, пусть строит своих зажравшихся чиновничков и пусть они колонной по двое несут мне свои показания по этому делу. И еще допуск к любой секретной информации».

У Турецкого дух захватило от собственной наглости. Но к Меркулову он все же собрался. Если запас эмоций не растеряется по дороге, то по крайней мере Косте будет жарко. Правда, непонятно, чем он конкретно провинился.

Вылетев в соседний кабинет, Турецкий остановился как вкопанный. Маргарита сидела за своим компьютером, и с монитора на нее смотрело живое хитрое лицо Президента.

— Смотрите, Александр Борисыч, Президент проводит телеконференцию. Лично отвечает на вопросы сограждан.

— Что значит «телеконференция»?

— «Теле» это от слова «телефон», а не «телевизор», — объяснила Маргарита. — У Президента есть личная вэб-страничка в Интернете, а еще примерно раз в два месяца он проводит открытые конференции, где каждый может со своего компьютера задать ему вопрос и в зависимости от имеющихся возможностей компьютера получить либо текстовый ответ, либо видеокартинку — и все это в режиме реального времени. Я вот тоже хочу послать вопрос.

Турецкий прочел на экране текст этого Маргаритиного вопроса: «Поскольку в России законы — скорее обычаи, чем законы, как вы относитесь к введению прецедентного права как генерального направления судебной реформы?»

— Рит, дай порулить, — попросил Турецкий. — У меня тоже наболело.

— Ну, Александр Борисыч, время конференции заканчивается, а там еще очередь, желающих-то много, — заупрямилась стажерка.

— Маргарита, — нахмурился Турецкий, — не жадничай. Если я с ним сейчас договорюсь, обещаю задать твой вопрос в личной беседе и подробно законспектировать ответ.

Маргарита посмотрела на Турецкого недоверчиво, но все же уступила свой стул и объяснила, как заменить текст вопроса. Несмотря на то что пять минут назад Турецкий был готов разразиться перед Президентом целой лекцией, сейчас все мысли у него испарились. «Господин Президент, пишет вам…», нет, не так, «К вам обращается следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры Турецкий А. Б.», нет, просто «Турецкий. Прошу оказать содействие в расследовании дела, которое у вас на контроле…», нет, «Дело об убийстве сотрудника вашей администрации Невзорова. Подробности хотел бы сообщить при личной встрече».

Пока Турецкий вымучивал вопрос, Президент закончил излагать свой взгляд на проблему погашения долга шахтерам и перешел на отношение его и его семьи к крупным домашним животным.

— Как слать? — осведомился Турецкий.

— Давите «Send».

Турецкий нажал, и строка исчезла с экрана, видимо, улетая по проводам на Старую площадь. Ответа он не дождался. Минут через пять на экране возникло лицо пресс-секретаря, который с исполненным сожаления видом сообщил, что время конференции подошло к концу, но все вопросы, на которые не успел ответить глава государства, без ответа не останутся. Не далее как через неделю планируется «горячая линия» на радио «Эхо Москвы», а на особо личные и конфиденциальные вопросы Президент ответит лично в письменном виде.