Алексей Макеев - Кремлевская пуля Страница 31

– Чего это вы на Митеньку наезжаете? – тут же окрысилась на него Надя.

– Я тебе что советовал? – по-прежнему глядя на Мотю, сказал ей Гуров. – Учись говорить на нормальном языке. Выпорол бы я тебя, Дима, с огромным удовольствием, да толку от этого уже не будет. Что выросло, то выросло! Скажи мне, олух царя небесного, какого черта ты на Паршина завещание написал?

Матвеев несколько расслабился и ответил:

– Да я уже и сам об этом забыл. Просто тогда весной шел по улице, а прямо передо мной с крыши ледяная глыба упала. Еще несколько шагов, и не было бы меня. Я тогда очень испугался и подумал, что вот умер бы, и все, что у меня есть, пропало бы без толку. Вот тогда завещание на Паршина и написал. Пусть у него хоть квартира будет, чтобы по съемным не кочевал. Все-таки свой угол.

– И ты ему об этом сказал? – Гуров горестно помотал головой.

– Ну да! – кивнул Матвеев. – А он только рассмеялся. Сказал, что спасибо, конечно, большое, но она ему без надобности. Мы больше никогда об этом и не говорили.

– А у какого нотариуса завещание оформлял, ты ему сказал? – спросил Лев Иванович.

– Конечно. Его офис в соседнем доме, – подтвердил Дима.

Гуров и Савельев переглянулись, и Степан пообещал:

– Завтра к нему зайдут и все проверят.

– Вряд ли признается, – заявил сыщик. – Его же за это по головке не погладят.

– А куда он на хрен денется? – самоуверенно ответил парень.

– Господи! – Надя все поняла и схватилась за голову. – Да что ж ты у меня за человек такой! Ты хоть сам-то понял, что наделал? Горюшко ты мое! Да я же тебя теперь без просмотра и на улицу не выпущу. Ты же опять чего-нибудь натворишь.

– Надюша, но у меня же тогда ни одного близкого человека не было, – начал оправдываться Матвеев. – А теперь я новое завещание составлю, на нашего ребенка.

– Ну, Паршин! – Надя окончательно озверела. – Доберусь я до тебя и глаза выцарапаю, на дне морском достану! Из-под земли выкопаю! Ты мне за то, что Митеньку на смерть обрек, ответишь! И за Вальку тоже!

– Не бушуй, – сказал ей Гуров. – Они за все ответят. Помолчи. Мы же не только ради этого сюда приехали.

– Может, хоть чаю? – спросила Надя. – Вы вообще за целый день хоть что-нибудь съели?

– Да, бутерброды нам не помешали бы, – согласился Степан.

Надя отошла в сторону, включила электрочайник и стала делать бутерброды.

– Дима, расскажи нам о своем отце, – сказал Гуров.

– А я о нем ничего не знаю. Мама никогда не говорила. – Мотя пожал плечами. – Мы всегда с ней вдвоем жили. Я слышал, как соседки шептались, что она сына без мужа родила. Я узнал, что у меня законный отец есть, только тогда, когда паспорт получать надо было. Я увидел свое свидетельство о рождении, стал маму об отце расспрашивать. Она мне ответила, что он предатель, мне лучше никогда ни у кого им не интересоваться. Ну, я и решил, что раз фамилия не русская, то он, наверное, изменник Родине. Мне стало очень стыдно, что я сын предателя, вот я никогда никому о нем и не говорил.

– А Паршину? – спросил Гуров.

Матвеев надолго задумался, а потом почему-то радостно вскрикнул:

– Точно! Было! Он тогда очень расстроенный ко мне пришел с выпивкой, закуски много разной хорошей принес. Объяснил, что сегодня годовщина со дня смерти его отца. Рассказывал мне о нем, потом спросил о моем. Он меня тогда еще утешил, заявил, что мой отец вовсе не предатель Родины. Моя мама просто так назвала его, потому что он нас бросил. Он еще объяснил мне, что с немецкого папина фамилия переводится, как «старая луна». Я не стал ему говорить, что мама сама мне имя поменяла. Зачем?.. Она у меня хорошая была, хотя и очень строгая. Любила меня, хотела, чтобы я учился. – Парень расстроился, глаза его наполнились слезами, губы задрожали.

Надя тут же бросилась к нему.

– Митенька, не надо! Теперь у тебя я есть! Теперь я буду тебя любить и о тебе заботиться.

– Где бутерброды? – вернул ее к действительности Степан.

Женщина гневно посмотрела на него, но пошла обратно к столику, а Лев Иванович поинтересовался:

– Дима, оставшись один, ты не пытался хоть что-то узнать о своем отце, поговорить с мамиными сослуживцами, подругами, знакомыми? Может быть, какие-то родственники с ее стороны у тебя остались?

– У нее не было ни подруг, ни знакомых. – Дима покачал головой. – Когда ее не стало, я все документы перебрал, надеялся, вдруг у меня какие-то родственники есть, все не один на свете буду, но ничего не нашел. Мама даже с соседями едва общалась, у нее был очень сложный характер. А почему вы у меня об этом спрашиваете? Какие-то родственники нашлись, да? – обрадовался он.

– Ну, слушай, – начал Гуров. – Твой отец Генрих Карлович Альтмонд работал главным инженером на одном питерском заводе. Неизвестно, сам он так решил или его родители, но они уехали на ПМЖ в Германию. Тебе тогда было около двух лет. Почему ты с мамой остался в России, неясно. То ли твоя мама отказалась уезжать, то ли они не захотели взять ее с собой. Но я склоняюсь к первому. Ведь твой отец так больше и не женился, и других детей у него нет. В Германии он работал в области автомобилестроения…

– Значит, я этим в него пошел, – догадался Матвеев.

– Да, свою светлую голову и золотые руки ты унаследовал от него, – подтвердил Гуров.

Сыщик подумал, что и характер у Димы мог бы быть настоящим, мужским, если бы мать, обозленная, судя по всему, на весь белый свет, не затюкала его настолько, что он в тряпку превратился.

Но вместо этого полковник спросил:

– Тайник в кухне ты сам сделал?

– Нет, он от старых хозяев остался.

– Твой отец очень преуспел в своем бизнесе, так что человек он небедный, – продолжил Гуров. – В феврале этого года при испытании опытного образца какого-то агрегата он получил очень серьезную травму и сейчас находится в искусственной коме. В общем, как я понял, надежд на то, что он поправится, практически нет. Об этом говорит и тот факт, что его адвокаты уже занялись твоими поисками. По завещанию ты его единственный наследник. Да вот только найти тебя они не могут, что понятно. Вы с мамой переехали не просто на новую квартиру, а в другой город. Она еще и имя тебе сменила. Если же тебя не найдут, а Генрих Карлович умрет, то все его состояние пойдет на благотворительность.

– Папа жив, – прошептал Дима. – Надюша, ты слышишь? Мой папа жив!

Она бросилась к нему, обняла. Он прижался лицом к ее животу и разрыдался.

Надя гладила его по голове и приговаривала:

– Он поправится, Митенька! Обязательно.

– Вы на это особо не надейтесь. Состояние у него очень тяжелое, – попытался остудить их пыл Степан.

Тут Надя сделала страшные глаза, и он замолчал. Она все гладила Диму по голове и была сейчас больше похожа на его мать, чем на любимую женщину.

Наконец, Матвеев немного успокоился и тихо спросил:

– Значит, Леонид решил меня убить, для того чтобы получить папины деньги, если тот умрет?

– Да! – подтвердил Гуров. – Причем обставить все так, чтобы на него не пало и тени подозрения, потому что иначе он ничего не получил бы. А Ахмет ему в этом всячески помогал.

– Господи, дай мне дожить до того дня, когда я Паршина встречу! – яростно взмолилась Надя. – Я ж его, паскуду, собственными руками удавлю!

– Дима, ты немецкий язык знаешь? Может, в школе учил? – спросил Гуров.

– Нет. За что же мать так папу ненавидела? – Голос парня дрогнул.

– Не знаю. – Сыщик пожал плечами. – Но вот Генрих Карлович, судя по всему, продолжал любить и ее, и тебя. Может быть, и писал ей, и знакомых просил вас найти, но она сделала все, чтобы у него это не получилось. Вот приедешь в Германию и, если отец поправится, сам у него спросишь, а если умрет, то в его документах, может быть, ответ найдешь.

– А у него много денег? – спросила Надя.

– Четыреста шестьдесят миллионов евро, – ответил ей Степан. – Но в эту сумму включена стоимость дома, фирмы, машин и всего прочего, так что точно сказать, сколько у него на банковском счете, нельзя.

Услышав это, женщина, раньше решительная и боевая, вдруг как-то сникла и тихонько ушла в комнату. Оттуда донеслись ее приглушенные рыданья. Матвеев тут же вскочил и бросился туда. Ну и началось! Надя говорила, что Митенька теперь ее бросит. Он заверял ее, что никогда в жизни, и все в этом духе.

Гуров укоризненно посмотрел на Степана:

– Ну и какого черта ты влез со своими разъяснениями? Нельзя было просто сказать, что довольно богатый? Теперь эта волынка до утра затянется. Двенадцатый час уже! А нам еще в Москву возвращаться. В шесть утра, самое позднее, нужно будет в Коломну выехать. А поспать бы все же не мешало.

– Сейчас наведу порядок, – пообещал Савельев, встал и ушел в ту же комнату.

Криков и шума драки не было. Но вскоре все трое вернулись к Гурову, и вид у них был разный. Степан довольно улыбался, Надя испуганно притихла, а вот Дима выглядел таким растерянным, словно с ним только что пообщался инопланетянин.