Алексей Макеев - Дилемма Страница 32

– Кстати! – хлопнул себя по лбу Гуров. – Нужно немедленно ехать в больницу! Заморочил меня этот Поляков! А ведь Грязнов может и в самом деле подхватить какую-нибудь заразу – с него станется. Иди заводи машину, а я за Славиком.

Прихватив кейс, Гуров спустился на четвертый этаж и постучался в номер к Славику.

– А где эта? – подозрительно спросил Славик. – Так у вас и сидит?

– Она уже далеко, – ответил Гуров. – Можешь успокоиться. Изнасилование тебе не грозит. Побыстрее собирайся! Мы едем к Грязнову.

– Черт! Я есть хочу! – обиженно сказал Славик.

– Странное желание, – пожал плечами Гуров. – Ты не находишь? И вообще, ты обуреваем страстями. То тебе хочется в туалет, то в ресторан… Тебе надо с собой что-то делать!

– Вы издеваетесь, – совсем хмуро сказал Славик. – А я действительно голодный. И перенервничал к тому же. Думаете, просто было караулить эту бандитку?

– По балконам скакать, конечно, проще, – согласился Гуров. – И милиционеров по голове стулом…

– Ну вот! Вы опять про это! – с безысходностью произнес Славик. – А я уж было обрадовался, что вы меня простили. Значит, все по новой?..

– Вот вручим Грязнову его имущество, тогда и поговорим, – пообещал Гуров.

Им повезло – в больницу они приехали в последний момент. Врач, с которым договаривался Славик, уже собирался уходить. Гуров послал на переговоры все того же Славика, справедливо полагая, что в присутствии посторонних врач начнет ломать комедию.

Славик вышел из врачебного коридора с несчастным лицом.

– Теперь он еще и за выписку запросил сотню, – пожаловался он Гурову. – А у меня свадьба на носу.

Гуров почесал в затылке.

– Ну, насчет свадьбы ты загнул, положим, – сказал он. – Но и доктор в данном случае уже перебарщивает, по-моему. Иди ищи нашего пациента и веди его сюда, а мы с доктором переговорим.

Славик скрылся в больничных коридорах. Через некоторое время из кабинета вышел врач, молодой, цветущего вида человек, с чрезвычайно самоуверенным выражением на лице. Он скользнул взглядом по фигурам Гурова и Крячко и спокойно пошел прочь. Гуров окликнул его.

– Молодой человек, – сказал он, неторопливо запуская руку в карман. – Прежде всего разрешите выразить вам благодарность за то, что нашли возможным приютить у себя нашего человека. Увы, нам всем приходится иногда идти на весьма неприятные компромиссы. Здесь главное – не потерять чувства меры. Вы со мной согласны?

– Не понял! – сказал врач высокомерно, но с тревогой. – Вы кто такой?

Гуров протянул ему удостоверение. Врач побелел мгновенно, точно вся кровь из его жил куда-то улетучилась. Он даже пошатнулся от неожиданности.

– Спокойно! – сказал Гуров. – Мы не собираемся говорить вам «Пройдемте, гражданин!» Но последнюю сотню придется вернуть.

Врач без звука полез в бумажник и достал из него сотенную купюру. Гуров взял ее и вежливо поблагодарил. «Пожалуйста», – пробормотал врач и едва ли не бегом пустился к выходу.

Через некоторое время появился Славик, который тащил за собой странного бледного человека, на худых плечах которого болталась ядовито-зеленого цвета пижама. Человек этот был похож на только что оживленного покойника, и Гуров с трудом признал в этом полуживом существе господина Грязнова. «Он тут и в самом деле подхватил какую-то страшную инфекцию! – с ужасом решил про себя Гуров. – И нас всех сейчас изолируют! Этот тип просто притягивает к себе несчастья!»

– Сейчас ему выдадут одежду, – пробурчал Славик. – А пока я привел показать, что с ним все в порядке.

– Это ты называешь в порядке?! – делая круглые глаза, вскричал Крячко. Правда, он тут же спохватился и фальшиво сказал Грязнову: – Здравствуйте, Владимир Леонидович! Прекрасно выглядите!

Грязнов пригладил грязные волосы и кивнул. Казалось, что если он сейчас заговорит, то неминуемо расплачется.

Гуров шагнул вперед и протянул Грязнову кейс.

– Вот, – сказал он. – Проверьте, ваш ли это. Замки, конечно, сломаны, потому применили веревочку…

Настала очередь Грязнова округлить глаза. Он несколько мгновений как завороженный смотрел на кейс, а потом выхватил его из рук Гурова, сорвал веревку и, опустившись на колени, откинул крышку. Все напряженно ждали.

Грязнов поднял голову. На его лице внезапно проступил румянец. Глаза заблестели. Вдруг он издал дикий вопль, подпрыгнул и пустился в пляс по больничному коридору. Это была какая-то удивительная смесь камаринской, аргентинского танго и шаманских мотивов Крайнего Севера. Изо всех кабинетов выглядывали перепуганные люди.

– Вообще, правильно, что вы не хотели тогда его в психушку, – деловито заметил Славик. – Сейчас его ни за что оттуда не выписали бы!

Глава 12

Обычно Гурову было несвойственно раздражаться, но сейчас он то и дело смотрел на часы, и смотрел со все возрастающим раздражением. Для выполнения плана, который они наскоро сочинили с Крячко накануне, им было необходимо присутствие их «тайного агента» Славика, но Славик будто в воду канул.

Строго говоря, Гурову отлично было известно, где находится Славик. После всех невзгод тот наконец сумел вырваться к своей девушке и теперь пребывал, можно сказать, в бессрочном увольнении, которое предоставил ему Гуров. То есть сроки-то Гуров как раз обговорил четко, но, видимо, Славик эту часть разговора благополучно пропустил мимо ушей.

А нужен он был Гурову позарез. После того как вызволенный из больницы Грязнов вновь стал обладателем своего драгоценного чемоданчика, Гуров мог считать свою миссию выполненной. Наверное, ему и в самом деле следовало немедленно отбыть домой, предоставив местным коллегам разбираться со своими делами. Тем более что они с Крячко действительно наломали в Болеславле немало дров. То, что им давали возможность спокойно уехать, можно было расценивать как необычайную снисходительность.

Но Гуров расценил такую возможность иначе. Теперь он был готов внести свою лепту в разоблачение банды Широкого – ни время, ни соображения конфиденциальности его теперь не останавливали. Но странное дело, его помощь никому не требовалась. Полковник Игнатьев, который появился на следующий день после того, как была арестована Людмила Сумская, так и заявил:

– Справимся сами. И сами разберемся, кто тут у нас есть кто. А вам сейчас самое лучшее уехать. Скажу по секрету, в прокуратуре все на вас злые как черти. У нас тут не принято работать такими методами. Мне с трудом удалось замять конфликт. Пришлось надавить на эту сволочь, Стаднюкова и Сумскую, чтобы держали язык за зубами. Так что скажи мне спасибо, Лев Иванович, за то, что я правильные показания из этих сволочей выбил. Ведь они вас во всех смертных грехах обвиняют! Тут и превышение, и незаконное проникновение, и угрозы, и физическое насилие… Ей– богу, мне даже не по себе стало! Но я настоял на своем – написали как нужно. Только ведь вот какая закавыка – это же маргиналы, криминальная среда, ни чести, ни совести! Сегодня так сказали, завтра эдак… Кто даст гарантию, что в ходе следствия они не изменят показания? Я лично такой гарантии дать не могу. Поэтому совет один – уезжайте!

Такая забота все больше вызывала у Гурова странное чувство беспокойства. Им все наперебой желали добра, пытались оградить от неприятностей, предлагали наилучший выход, а беспокойство не проходило. Поведение Игнатьева сбивало с толку. Он появлялся то в образе грозного борца с беззаконием, то напоминал побитого боксера, признающего поражение, то начинал демонстрировать почти отеческую заботу, что, учитывая седые виски Гурова и его служебное положение, выглядело по меньшей мере странно. В любом случае Игнатьев должен был вести себя иначе, его действия грешили чрезмерностью. И это возбуждало в Гурове профессиональное любопытство.

И была вторая причина, вызывавшая не меньшее любопытство, – швед Свенссон. Иностранный гость, который явится сюда для встречи с загадочным курьером. Здесь уже было даже не просто любопытство, а истинный охотничий азарт. Гуров не мог спокойно уехать, не разобравшись с этой комбинацией. Но теперь он уже совершенно осознанно не хотел делиться информацией с Игнатьевым – он хотел нанести по честолюбию полковника чувствительный и обидный щелчок. Это было невеликодушно, но Игнатьев не заслуживал великодушия.

Гуров разыграл перед Игнатьевым небольшой спектакль и, кажется, убедил его в намерении уехать. Он даже срок ему назвал – утро, пятница. Разумеется, к этому времени вокруг гостиницы и внутри ее начали слоняться хмурые молодые люди с профессиональным ощупывающим взглядом. Игнатьев хотел убедиться, что Гуров сдержал обещание. Пришлось сделать все, чтобы не разочаровать его. Утром Гуров и Крячко выписались из гостиницы, отнесли вещи в машину и поехали. До самой городской черты их сопровождала назойливая темно-синяя «Лада» с молодым человеком за рулем. Гурову показалось, что он узнал в водителе лейтенанта Коркия. Тот отстал, только когда убедился, что «Мерседес» Крячко, не снижая скорости, уносится все дальше от города.