Хеннинг Манкелль - Неугомонный Страница 33

Нурдландер вылез на берег, достал из корзины с тарелками и едой большое красное полотенце.

— Вам тоже не мешало бы искупаться, — сказал он. — Холодно, но здорово, бодрит.

— В другой раз. Интересно, сколько градусов?

— Термометр лежит за компасом. Гляньте, пока я обсушусь и накрою.

Валландер отыскал термометр с маленьким резиновым поплавком. Пустил его поплавать у края скалы, потом посмотрел результат.

— Одиннадцать градусов, — сообщил он, вернувшись к Нурдландеру, который накрывал «стол». — Холодновато для меня. Вы и зимой купаетесь?

— Нет. Но я об этом думал. Через десять минут сможем закусить. Прогуляйтесь пока вокруг островка. Вдруг к берегу прибило бутылочную почту с потерпевшей крушение русской подлодки.

Валландер подумал, уж не таится ли в этом предложении что-нибудь серьезное. Да нет, вряд ли. Стен Нурдландер не из тех, кто способен на смутные подтексты.

Он сел на камень, откуда до самого горизонта открывался морской простор, подобрал несколько камешков, бросил в воду. Собственно, когда он последний раз бросал «блинчики»? И вспомнил, как вместе с Линдой ездил к Стенсхувуду,[13] она тогда была уже подростком, и заманить ее на прогулки было нелегко. Тогда они «пекли блинчики», и у Линды получалось куда лучше, чем у него. А теперь она фактически замужем, думал он. Есть мужчина, который ее ждет, причем такой, какой ей нужен. Если бы не он, я бы не сидел сейчас на этом островке и не смотрел на море, размышляя о его пропавших родителях.

Когда-нибудь он и Клару научит бросать по воде плоские камешки и смотреть, как они скачут, будто проворные лягушки, а потом тонут.

Пора встать и вернуться, Стен Нурдландер позвал его, когда он сидел с последним камешком в руке. Серый маленький камешек, обломок шведских скал. Внезапно в голове мелькнула одна мысль, поначалу смутная, потом все более ясная.

Он сидел так долго, что Стен Нурдландер позвал еще раз. Тогда только он вернулся к разложенному на скатерти угощению, хорошенько запомнив свою мысль.

Вечером, когда они вернулись в город и он попрощался со Стеном Нурдландером у подъезда на Гревгатан, Валландер тотчас поспешил подняться в квартиру.

Да, он прав. Серый гранитный камешек исчез со стола Хокана фон Энке.

14

Морская прогулка утомила Валландера. Но и пробудила множество мыслей. Не только о том, почему исчез камешек. Он размышлял и о своей внезапной настороженности, вызванной репликой Стена Нурдландера. От чьих глаз нужно это прятать? Собственно, у Хокана фон Энке могла быть лишь одна причина спрятать свои бумаги. По-прежнему что-то происходило. Он не только копался в прошлом, не только пытался разбудить к жизни дремлющую или мумифицированную правду. Тогдашние события были живо связаны с нынешними.

Валландер неподвижно сидел на диване, искал хоть что-нибудь, что жернова не успели перемолоть. Речь наверняка идет о людях. До сих пор живых, а не давно умерших. В одном месте он выписал имена, которые Валландеру ничего не говорили. За единственным исключением: в 1980-е этот человек часто мелькал в СМИ во время охоты за подводными лодками и занимал в ВМФ высокий пост — Свен-Эрик Хоканссон. Рядом с его именем стоял крестик, а вдобавок восклицательный и вопросительный знаки. Что это могло означать? Пометки явно сделаны не случайно, а с точным расчетом, хотя во многом были для Валландера китайской грамотой, которую он сумел расшифровать лишь частично.

Он достал блокнот и, глядя на имена, размышлял, кто эти люди — каким-то образом замешанные в борьбе с нарушителями или же подозреваемые. И если так, то в чем?

Валландер судорожно вздохнул. Кажется, наконец-то понял. Хокан фон Энке разыскивал русского шпиона. Того, что снабдил русские подлодки достаточной информацией, чтобы им удалось обмануть шведских преследователей, даже направлять их оперативные действия. Того, кто все еще присутствовал на сцене, до сих пор не разоблаченный. Вот от кого он спрятал свои записи, вот кого боялся.

Человек за оградой, подумал Валландер. Не из тех ли, кому не нравилось, что Хокан фон Энке ищет шпиона?

Поправив торшер возле дивана, он еще раз перелистал толстый скоросшиватель. Задержался на записях, которые могли указывать на возможные следы шпионов. Пожалуй, это еще и ответ на другой вопрос, на ощущение, что из архива в кабинете изъяты кой-какие бумаги. Изъял документы, вероятно, сам Хокан фон Энке. Вообще все похоже на русскую матрешку, внутри одной куклы вторая, во второй — третья. Он не просто спрятал свои записки, он спрятал от непосвященных фактический их смысл. Поставил дымовую завесу. Или скорее минное заграждение, которое мог активировать в любую минуту, если б заметил поблизости кого-то, кого там быть не должно.

В конце концов Валландер погасил свет и лег. Но заснуть не мог. По внезапному наитию оделся и вышел из дома. Раньше, когда одиночество одолевало особенно сильно, он искал успокоения в долгих ночных прогулках. В Истаде не найдешь улицы, где бы он не побывал во время какой-нибудь из прогулок. Сейчас он прошел вниз по Страндвеген, потом свернул налево, чтобы выйти к мосту, ведущему на Юргорден. Летняя ночь выдалась теплая, на улицах довольно людно, многие шумят в подпитии. Шагая среди теней, Валландер чувствовал себя робким чужаком. Миновал Грёна-Лунд[14] и повернул обратно, только добравшись до Галереи Тиля.[15] Ни о чем в особенности не думал, просто бродил в ночи, вместо того чтобы спать, вот и все. Вернувшись в квартиру, лег и сразу уснул, ночная прогулка сделала свое дело.

Наутро он уехал домой. Еще до вечера был в Сконе, по дороге остановился купить продукты, потом заехал за Юсси, который на радостях перемазал ему грязными лапами всю одежду. Поужинав и вздремнув часок-другой, он сел за кухонный стол, положил перед собой Хоканов скоросшиватель и самую сильную свою лупу. Лупу ему подарил отец, когда подростком он вдруг заинтересовался мелкими букашками, шаставшими в траве. Помимо собаки, Саги, это был один из немногих полученных им подарков, и он бережно ее хранил. Сейчас надо заняться фотографиями из черного скоросшивателя, тексты и пометки на полях подождут.

Одна из фотографий не очень-то вязалась с остальными. Раньше он не обратил внимания, но в ней было что-то слишком уж цивильное. В папке наверняка нет ничего случайного. Хокан фон Энке — ищейка осторожная, но необычайно целеустремленная.

Черно-белый снимок сделан возле каких-то портовых сооружений. На заднем плане — постройка без окон, вероятно, пакгауз. У размытого края Валландер сумел в лупу разглядеть две грузовые тележки и небольшой штабель ящиков с рыбой. Фотограф направил объектив на двух мужчин, стоявших у рыбачьей посудины, траулера старого образца. Один — пожилой, второй — молоденький, мальчишка совсем. Должно быть, подумал Валландер, снято в 1960-е. Все еще шерстяные свитера, кожаные куртки, зюйдвестки, проолифенные дождевики. Судно белое, бортовая обшивка в черных царапинах. Позади ног пожилого и между ними видны какие-то буквы, должно быть регистрационный код судна. Последняя буква определенно «G». Первая почти целиком закрыта, средняя, вероятно, «R» или «Т». Цифры прочитать легче — 123. Валландер сел за компьютер, вошел в Интернет и поискал через Google, где зарегистрирован траулер. Довольно скоро он установил, что комбинация букв может быть только одна: NRG. Траулер приписан где-то на восточном побережье, в районе Норрчёпинга. Продолжив поиски, Валландер добрался до Морского ведомства и Управления рыболовства. Записал на бумажке номер телефона и вернулся к кухонному столу. Тут зазвонил телефон. Линда недоуменно спросила, почему он не дает о себе знать.

— Исчезаешь молчком, — сказала она. — Вообще-то нам хватит пропавших людей.

— Обо мне можешь не беспокоиться. Я вернулся всего несколько часов назад, хотел позвонить тебе завтра.

— Нет, сейчас. Я и в особенности Ханс хотим знать, что ты выяснил.

— Он дома?

— На работе. Сегодня утром я отругала его, что он тут вообще редкий гость. Попробовала объяснить, что однажды тоже выйду на работу. И что тогда будет?

— А что будет?

— Он должен помогать. Ну, рассказывай!

Валландер попробовал описать встречу с Сигне, одиноким скрюченным существом со светлыми волосами, но едва только начал, как Клара расплакалась, и Линде пришлось прервать разговор. Он обещал позвонить завтра.

Наутро, придя в Управление, он первым делом разыскал Мартинссона и выяснил, назначили его дежурить на Праздник середины лета или нет. Мартинссон неизменно был в курсе всех передвижек в дежурствах и через несколько минут дал ответ. Несмотря на трехдневное отсутствие, работать в праздник Валландеру не придется. Сам Мартинссон собирался с младшей дочкой в Данию, в лагерь йогов.