Александра Маринина - Посмертный образ Страница 33

Итак, искать пропавшие ценности, конечно, можно, но только для того, чтобы вернуть их законным наследникам. Для раскрытия преступления это ничего не даст. Появится новый подозреваемый, уйдут силы и время на его изобличение, и все окажется впустую. Если Алину Вазнис убил Смулов, то сделал он это не из-за денег. Но из-за чего? Из-за чего?!

Она решила поехать к Вазнисам. Конечно, завтра похороны Алины, им не до разговоров, но все-таки… Дело есть дело, в конце концов. Нужно еще и еще раз заставить их вспоминать все, что они знают о жизни Алины в последние два года. Любую мелочь, любое слово.

Насте не повезло. Дверь ей никто не открыл, а соседка сказала, что все они уехали на кладбище, где похоронена мать Алины, договариваться о подзахоронении.

– Вы же понимаете, нужно памятник снять, оградку, чтоб все аккуратненько. А то за этими пьяницами кладбищенскими не проследишь, они такого там наворотят, – говорила соседка, выразительно округляя глаза.

Настя решила подождать. Она вышла из подъезда и нашла неподалеку симпатичный скверик, заросший кустами и деревьями. Усевшись на скамейку, она вытащила сигареты, закурила и снова углубилась в дневник Алины. Может, она была недостаточно внимательной и что-то пропустила?

Из задумчивости ее вывел знакомый голос.

– Аська? А ты что тут делаешь? Тебя Колобок тоже подвязал?

Из кустов вынырнул не кто иной, как Коля Селуянов.

– Привет, – удивилась Настя. – Куда меня Колобок должен был подвязать? Ты о чем?

– Как о чем? Об убийстве Волошина. Сегодня на оперативке о нем говорили. Это здесь, в соседнем доме. Я думал, он тебе поручил, обрадовался.

– Нет, Коленька, я по другому делу. У меня киноактриса.

– Ах эта, – раздосадованно протянул Селуянов. – Юрка мне вчера рассказывал, пока я его ужином травил. Она что, здесь где-то жила?

– Давно. Здесь осталась ее семья. Я с ними поговорить хотела, а их дома нет. Жду вот.

– Я тоже с тобой посижу, пожалуй.

Николай присел рядом, вытянул ноги, откинулся на жесткую неудобную спинку.

– Убегался я сегодня. Этот Волошин нигде не работает, живет с матерью. Мать пенсионерка, уехала в пятницу к старшей дочери на дачу, вернулась вчера вечером, а сынок мертвый лежит. Уже пахнуть начал. Дня три, наверное, пролежал.

– Чем его? – вяло поинтересовалась Настя только для того, чтобы не обижать Колю и поддержать разговор. Ей совсем не интересен был какой-то там Волошин, пролежавший три дня…

– Чем-то тяжелым по голове. Эксперты точнее скажут. Смотри, как его уделали.

Николай достал несколько фотографий и протянул Насте. Та взяла, глянула вскользь безразличными глазами и уже собралась было отдавать обратно, как вдруг… Большое родимое пятно на щеке. Тонкие губы. Где-то она видела это лицо. Но где?

– Коля, кто он – этот Волошин? Мне кажется, я его где-то видела. Он по нашим делам никогда не проходил?

– Вроде нет, – пожал плечами Селуянов. – Я запрос делал, к уголовной ответственности не привлекался, приводов не имел.

– Может, он свидетелем проходил?

– Ну уж это… – Коля картинно развел руками. – Требуешь невозможного, Анастасия Павловна. Да вряд ли ты с ним встречалась, контингент не твой. Вот, смотри. – Он достал из кармана блокнот. – Разнорабочий, грузчик, неработающий, ночной приемщик в молочном магазине, снова неработающий, потом опять грузчик. Потом уезжал куда-то почти на два года, мать говорит, в Сибирь, недавно вернулся. Я туда запрос направил, интересно, чего он там два года делал.

– Да, – ответила Настя дрогнувшим голосом, – действительно интересно.

Два года! Два года… Ну конечно, это лицо с родимым пятном и тонкими губами было описано в дневнике Алины Вазнис. Это лицо ей снилось, и как раз два года назад она написала, что может больше не бояться его. Два года назад все заметили, что она стала лучше играть. И два года назад этот Волошин, человек с родимым пятном и тонкими губами, живший по соседству от дома, где она выросла, уехал куда-то в Сибирь. А потом оба они, и Алина и Волошин, были убиты почти одновременно. Неужели совпадение?

Селуянов

На следующий день Николай вылетел в Красноярск, оттуда на допотопном «Ан-2» еще два с половиной часа добирался до райцентра, а потом трясся в милицейском «уазике» до места, где шло строительство какого-то газпромовского объекта. Именно на этой стройке и проработал почти два года разнорабочим Виктор Волошин, убитый несколько дней назад в Москве.

Первым делом Селуянов нашел дом, в котором жил Волошин. Дом принадлежал молодой крепкой бабенке, приехавшей откуда-то из-под Тюмени, работавшей на строительстве и купившей этот дом по вполне приемлемой цене у стариков, перебиравшихся в Красноярск к детям. Николая она встретила приветливо, но, услышав фамилию Волошин, сразу перестала улыбаться.

– С ним что-то случилось? – испуганно спросила она, глядя на Николая слишком жирно подведенными глазами.

Потом она долго плакала, перемежая всхлипывания обрывочными фразами вроде: «И чего ему не жилось здесь…», «Поехал на свою голову». Наконец она проплакалась и начала рассказывать более или менее связно.

Первое время Виктор жил в бытовке вместе с другими рабочими, потом познакомился с ней, Раисой, и переехал в ее дом. Он был немного странный, дикий какой-то, то и дело в лес уходил, говорил, лес его успокаивает. Вообще природу очень любил. Виктор говорил, он потому и Москву бросил, чтобы, значит, к тайге поближе. Но вообще-то он мужик хороший был, не пил совсем, не гулял. Только вот странный. Собирались пожениться, начали вещи в дом покупать – телевизор дорогой, видеомагнитофон, а то какие ж тут, в тайге, развлечения. Несколько раз ездили вместе в Красноярск, Раису с ног до головы одели, ему кое-какую одежку прикупили, начали понемногу спиртное к свадьбе запасать.

Однажды в начале июня Волошин сказал Раисе, что должен уехать. Дело у него есть в Москве, и пока он его не сделает, ни о какой свадьбе и речи быть не может. Уж как она просила его не ездить, как плакала – нет. Сказал – сделал. Собрал вещи и уехал.

– Он все вещи собрал? – спросил Селуянов.

– Да нет же, какое там все. Только на дорогу. У него ж мать в Москве и сестра, жить есть где. Да он и собирался-то недели на две. Обещал, что не больше. Вот и вышло…

Она снова собралась заплакать, но Коля быстро отвлек ее новым вопросом:

– Скажите, Раечка, у вас заработки большие на стройке?

– Не жалуемся. – Она отерла глаза и шмыгнула носом. – Я – мастер участка, у меня зарплата, конечно, побольше была, чем у Вити. Он же разнорабочим был.

– И его не смущало, что он фактически сидел на вашей шее? На чьи деньги вы дорогие вещи-то покупали?

– Так на его!

Раечка так удивилась Колиному предположению, что кто-то вообще может сидеть на ее шее, что даже забыла плакать.

– На какие это «его»? На зарплату разнорабочего?

– Да нет же! Он из Москвы раз в три месяца большие деньги получал. Витя рассказывал, что одолжил своему товарищу большую сумму в рассрочку на несколько лет, и тот раз в три месяца отдавал частями. Витя регулярно переводы получал.

– И большие были части?

– Знаете, в переводе всегда суммы стояли какие-то некруглые. Витя говорил, что товарищ отдает ему по пятьсот долларов в рублях по курсу на день отправки.

– С ума сойти, – расхохотался Селуянов. – Где б мне такого приятеля взять, чтобы раз в три месяца полтыщи долларов присылал. Раечка, а корешки переводов у вас не сохранились?

– Лежат, – вздохнула женщина. – Витя их выбрасывать хотел, да я не дала.

– Почему? Пусть бы выбросил, чего мусор копить.

– Да вы что! – искренне возмутилась Раиса. – Это же долг. Разве упомнишь, сколько раз он деньги присылал? Так и просчитаться недолго. Нет уж.

– Ну, в общем, вы правы, – согласился Селуянов. – Давайте-ка я заберу у вас эти корешки, посмотрим, что это за товарищ у вашего Виктора.

– Вы думаете, это он его?.. Чтоб долг не отдавать?

– А что? Всякое бывает в нашей жизни, – философски заметил Николай. – И заодно покажите мне его вещи.

Раиса ушла в соседнюю комнату и вскоре вернулась, держа в руках шесть корешков от почтовых переводов. Суммы везде были разные и действительно «некруглые». Коля прикинул в уме, получалось и в самом деле каждый раз по пятьсот долларов. Неплохо устроился этот Волошин, если учесть, что в долг он никому дать не мог, не такие у него были заработки, когда в Москве жил. Если только украл… Надо будет проверить все нераскрытые кражи, грабежи и разбойные нападения за период, предшествовавший его поспешному бегству из столицы. Может, тайна его убийства в том, что он с подельником чего-то не поделил? А Аськина актриса тут вовсе ни при чем?

Николай открыл платяной шкаф и стал перебирать висевшие на плечиках вещи Волошина – костюм, полушубок, дубленка, дорогой английский плащ, две пары новых джинсов, несколько хороших сорочек. Проверил на всякий случай карманы – ничего, ни записок, ни забытых писем и телеграмм.