Елена Топильская - Ход с дамы пик Страница 33

Я провозилась с бомжами около двух часов. Синцов давно уехал, оставив мне списки жильцов парадной, и я вместе с участковым и оперативником просматривала их, обсуждая ту скудную информацию, которой располагали о жильцах работники территориального отдела милиции.

— Дом после капремонта, — сетовал участковый, — все жильцы новые, правда, спокойные.

— Конечно, — вторил опер, — там все квартиры отдельные, а что за закрытыми дверьми творится, нам неведомо.

Общими усилиями мы выяснили, что молодых людей среди жильцов парадной практически нет. Дом трехэтажный, по две квартиры на этаже. Внизу — пожилая армянка, еле передвигающаяся из-за частичного паралича, живет одна, раз в месяц к ней приезжает сын, средних лет, весьма приличный, в период, когда было совершено убийство, его в доме не видели. А в квартире напротив еще одна пожилая женщина, вполне еще бодрая. Вряд ли она замочила несчастную Женю, на этом мы сошлись единогласно.

На втором этаже — две семьи, в каждой из которых муж, жена и ребенок, десяти и двенадцати лет. Люди положительные, и несмотря на то, что в одной из семей муж пьющий, пьет он, по наблюдениям участкового, тихо, не буянит, старается в любом состоянии добраться до дома. Во всяком случае, его трудно представить перерезающим горло посторонней девушке в подвале.

Третий этаж для нас тоже особого интереса не представлял. В одной квартире — мужчина пятидесяти лет, инвалид, пенсионер, передвигается на инвалидной коляске, хотя бывает, выбирается из дому с помощью знакомых. Другая квартира пустует, еще не заселена после капремонта.

— А когда дом-то сдали? — уточнила я.

— Два года назад.

— И все еще квартира не занята? — усомнилась я.

— Конечно! Наверняка администрация какие-то мули крутит, — раздался сзади до боли знакомый голос, прерываемый характерным покашливанием.

Я обернулась.

В проеме двери стоял Леня Кораблев собственной персоной:

— Ну что, поехали? Карета подана.

— Сейчас, Ленечка, еще пять минут, — засуетилась я.

— Вот так, — горько сказал Кораблев, — вот так встречают старых друзей, потерявших здоровье на государственной службе… Вот так обходятся с людьми, ставшими инвалидами по вашей милости…

Голос его задрожал. Он присел на стул у двери и закрыл лицо руками. Милиционеры обалдело смотрели на эту душераздирающую сцену. Я подошла к Кораблеву и присела перед ним на корточки.

— Ленечка, — сказала я, — кофе хочешь?

Леня отнял руки от лица и совершенно нормальным голосом ответил:

— Конечно, хочу. Давно бы так. А то — «Поехали, шеф»… Ну, где кофе-то?

Он поднялся, прошел к столу и тронул столешницу пальцем.

— Вот, — он сначала сам придирчиво осмотрел подушечку пальца, а потом продемонстрировал ее всем присутствующим, — вот в таком хлеву вы живете. Нет, чтоб тряпочкой протереть… Вот так и к работе относитесь. — Палец он так и не опустил и тыкал его в нос оперу и участковому, которые не знали, что ему ответить.

— Лень, кончай воспитывать взрослых людей. А вы, ребята, не обращайте внимания, — сказала я местным сотрудникам.

— Ну чего, кофе-то налить? — опомнился один из них.

— Не, — с достоинством отказался Кораблев и даже заслонился ладонью, как щитом. — Я уже расхотел. Да и нельзя мне кофе, мотор что-то пошаливает… — И он схватился за левый бок. Опер с участковым переглянулись и пожали плечами.

Я быстро собралась и, конвоируемая трагически кашляющим Кораблевым, отбыла из убойного отдела.

Машину Кораблев водил так же безапелляционно, как и раньше. Хотя водителем он был виртуозным, все вокруг ехали не так и были виноваты.

— Ленечка, ну расскажи мне, как ты живешь? — спросила я, как только мы тронулись.

— Враги! Кругом враги! — ответил Леня. — Подстава со стороны организованной преступности.

— А что случилось-то?

— Если я расскажу, вы прослезитесь. Увольняют меня, из-за сутенерских наветов. Но мы еще поборемся. Вот, жду ответа из комиссии МВД.

— Может, тебе помочь? Ты мне расскажи, что случилось. Да осторожней ты, девушку не задави!

— Вы же знаете, я суперводитель, — сказал Леня, с визгом притормозив машину перед пешеходным переходом, по которому переходила дорогу молоденькая девушка с совершенно ангельской внешностью. Машина встала как вкопанная, ровно в одном сантиметре от подола девушкиного плаща. Девушка повернулась в нашу сторону и, не меняя выражения ангельского личика, произнесла, судя по артикуляции, — голоса ее из-за закрытых окон машины не было слышно, — какое-то чудовищное ругательство, состоящее из нескольких матерщинных степеней, после чего спокойно продолжила свой путь. Даже Леня, и тот крякнул.

— Так вот, — стал рассказывать Кораблев, когда мы двинулись дальше. — Слушайте леденящую душу историю. Пятое октября. День уголовного розыска, это святое. Ну да, усугубил немного, ну и что?

— Так тебя из-за пьянки, что ли?..

— Ха! Когда это Кораблева увольняли из-за пьянки?! Провокация была, вот что. Привязались ко мне две девки на Староневском. Просто проходу не давали. Ну, я их повоспитывал немного — мол, зачем они своим торгуют телом от большого дела вдалеке. Да еще так задорого…

— Это они к тебе пристали? — заинтересовалась я, сравнивая Ленькин рассказ с информацией, полученной от Горчакова.

— Ну не я же. Да еще за такие деньги. Могли бы и скидку сделать старому солдату в День уголовного розыска. Профсоюза на них нету. А тут милиция подъехала, которая с них кормится. Ну меня и замели. Ни за что.

— А что там с париком было? — полюбопытствовала я.

— С каким париком?

— Говорят, ты с одной из девиц сорвал парик и на себя напялил…

— Слушайте больше, — возмутился Кораблев. — Он с нее просто слетел. А я поднял. Так вместо того, чтобы спасибо сказать, она оскорблять меня стала. Даже плюнула в меня.

— А парик?

— А что парик?! Что вы привязались ко мне с этим париком? Голова у меня мерзла, я его и надел. А главное, чтоб он не потерялся.

— Слушай, а чего это ты в День уголовного розыска нализался? День РУБОПа же в ноябре?

— Ну я и в ноябре отмечу…

— Понятно. Рассказывай, что у тебя по моему убийству.

— Ma-ария Сергеевна! Ну как вы можете! Учишь вас, учишь…

— А что такое?

— Ну как это можно говорить — «по моему убийству»? Вас-то пока еще не убили.

Я усмехнулась:

— Хорошо, по убийству, находящемуся у меня в производстве.

— А! Есть у меня один «барабан». Так, подстукивает кое-что по линии организованной преступности…

И пока мы ехали, Леня, часто покашливая, рассказал, что буквально вчера к нему прибежал этот его осведомитель с донесением о том, что представителям некоего преступного сообщества поступил заказ на убийство.

— Кого? — спросила я без всякого интереса, поскольку меня в данный период моей жизни больше интересовали уже случившиеся убийства. К тому же я была далека от мысли, что все эти несчастные женщины, найденные в парадных, были замешаны в наркоторговле или нефтяном бизнесе и убиты по заказу преступных структур.

— Вот кого — не знаю. И «барабашка» мой не знает. Зато знаю, от кого заказ.

— Ну и от кого же? — так же без интереса спросила я.

— Ma-ария Сергеевна! Теряете нюх! А зачем бы я к вам поперся. Да еще в связи с «вашим», — передразнил он меня, — убийством? Заказик из Москвы. Вернее, от москвича.

— Та-ак, — протянула я. — Неужели от Антоничева? От сотрудника администрации президента?

— Ну что ж, — отметил Леня, — не сразу, но все-таки сообразили. Три балла вам за реакцию.

Ошеломленная новостью, я даже не обиделась:

— Что, правда, от Антоничева?! Кого же он заказывал? Твой агент к тебе вчера прибежал, а заказ когда был?

— Прямо в тот же день. Он как услышал, так и побежал ко мне.

— Черт! А я уже размечталась… Если вчера, то, значит, он не дочку заказывал?

— Да как вам в голову такое пришло? Люди, которые заказ передавали, так и сказали, что у заказчика недавно дочку убили. Я стал справки наводить — бац, а дело об убийстве девочки Антоничевой у вас в производстве.

— Леня, — затрепетала я, — а что еще известно? Кому он заказывал убийство? Кто от него приходил?

— Да практически ничего, — грустно ответил Леня, — я уже все рассказал. Обидно, но те от заказа отказались.

— Почему?!

— Почему — это я еще выясню. Мой человек не знает. Конечно, если бы они взялись, мы бы знали, кто заказан, и тепленькими бы всех захватили.

— А сейчас это никак не выяснить?! — взмолилась я.

— Мария Сергеевна, спокойствие, только спокойствие. Я же лучший оперативник Петербурга и окрестностей. Вчера только стукнули. А сегодня я уже с вами говорю. Что возможно — установим. Вы Антоничева еще не допрашивали?

— Нет еще.

— Понятно. Как всегда, волокита. Вам надо у меня поучиться работать. Но в данном случае это даже хорошо. Допросите с учетом новых сведений. Кто из УРа по делу работает? Местные убойщики?