Фредерик Дар - Стандинг, или Правила хорошего тона в изложении главного инспектора полиции Александра-Бенуа Берюрье (Курс лекций). Страница 34

Он умолкает. Смех в зале. Когда Берю в ударе, он расслабляет, отупляет и смех вызывает.

Он напускает на себя важность Хрущева, снимает один башмак с ноги и стучит им, как молотком, по столу, чтобы навести порядок и угомонить зал.

— Прежде, чем мы закончим вопрос о воспитании девушки, — говорит он, — я дам несколько советов по этому поводу. Во-первых, остерегайтесь отдыха в кемпингах. В палатке места мало, поэтому все находятся в горизонтальном положении, а это вызывает желание на что-нибудь залезть. Подумайте хорошенько над этим, когда ваша дочь заявит вам, что она собирается ночевать в палатке фирмы Тригано. Хотя, с другой стороны, не спать же ей на дереве там нет самых элементарных санитарных удобств.

Во-вторых, — продолжает Неистощимый, — не посылайте ее в Англию под предлогом совершенствования в языке. Там наши студентки совершенствуются не в аглицком языке, а в велюровом языке принцесс. Все думают, что ростбифы стеснительны и недоразвиты, как мужики. Все это выдумки. Посмотрите, сколько студенток возвращается домой через Ла-Манш с нелегальными карапузами в своих трюмах!

Они так усердно учились у этих амбалов в медвежьих волосатых шапках, что сами стали оголяться до волос, в которых родила их мать, в этом лондонском тумане. Вывод: остерегайтесь всего, что касается Великого Альбиноса.

В-третьих, не перегружайте их учебой. Нет ничего хуже, чем ученая женщина. Она считает себя выше всех. Ведь бабы, даже если они вообще ничего не знают, уже считают себя ровней с нами, а представьте себе последствия в заданном случае. Это же просто беда. От ума они уже ничего не боятся. У меня есть коллега, который женился на кандидатке наук, на одной преподавательнице с кучей всяких дипломов. Так вот она всю жизнь обзывает его занюханным тупым легавым! Он имеет право только на мытье посуды.

— Я говорю о Маньоле, — говорит он, глядя на меня.

Это у него вырвалось непроизвольно. Он смущается, замолкает, а потом, видя, что мои товарищи не поняли, кому он это сказал, с еще большей горячностью продолжает:

— Он имеет право только на мытье посуды, я вам сказал, и еще на то, чтобы готовить кофе, убирать постель, заниматься стряпней, в общем на все, кроме права заниматься любовью! Мадам слишком ученая, чтобы позволить себе трахаться с сыщиком! Неделю еще можно потерпеть, но наступает викенд, который напоминает о том, что Иисус Христос позволял себе в это время расслабиться после некоей святой пятницы! Вывод: Маньоль дома — овечка, а на службе — лев. Когда я бываю занят и не могу лично вести сложные допросы, то всегда приглашают его. Для этого славного малого — это полная релаксация, он делает это для собственного удовольствия. У него самый знаменитый крюк в нашей конторе. Сколько я ни отрабатывал, я так и не научился его удару по печени! Он как бы ввинчивает свой кулак вправо перед ударом. Это какая-то магия. Ваш клиент моментально становится грустным и начинает пускать зеленые слюни. Маньоль просто упивается своей работенкой. Для него это не обязанность, а истинное наслаждение. Когда он отделывает какого-нибудь типа, в своем подсознании он всегда думает о своей благоверной, вы понимаете? И это удесятеряет его силы, будто пантокрин ему ввели. Вот тебе, за твой школьный аттестат! Получи за свой диплом бакалавра! А это за твою кандидатскую. Скушай эту штучку за твою докторскую, за твое профессорство, за твою филофалию и за твое и так далее и так далее. Все, что он изрекает избиваемому клиенту во время урока по перевоспитанию, относится к женскому полу, все для мадам Маньоль! Это подтверждается тем, что он всегда начинает с женских ругательств: сволочь! дрянь! погань! Однажды, в моем присутствии он обозвал одного ханыгу дерьмой! Дерьмой, понимаете? Разве это не признание? Этот пример, парни, говорит о том, что жена-эрудитка погибель для семейного очага. Если вы хотите меня послушать, то дайте им дойти до аттестата, — это можно. А как только ваши пацанки сдадут экзамен на аттестат, вперед, форвард! Плита, раковина, чистоль и стиральная машина!

Берю, уже ставшим привычным жестом, снимает шляпу и начинает прохаживаться между рядами. Кисти его коротких и мощных рук сжимаются в кулаки! Он останавливается перед самыми несимпатичными рожами, бросает на них беглый взгляд и шепчет: «Я все-таки найду того, кто расшатал мне стул! Я не забываю».

Ему нравится подкармливать витаминами свою угрозу и делать ее более ощутимой. Потом он поднимается на кафедру, развязывает галстук, расстегивает воротник и продолжает:

— Девушку мы рассмотрели, переходим к юноше.

Его Величество листает свою энциклопедию.

— Лучше я вам читану, что толкуют по этому поводу в книге. А потом обсудим, что они там пишут.

Он элегантно кашляет в ладонь, вытирает ее под левой подмышкой и монотонным голосом зачитывает нижеследующие забавные вещи:

«Молодой человек должен уметь владеть шпагой, стрелять из пистолета, убивать с первого выстрела дичь на охоте, играть в гольф, в поло, в лаунтеннис, пилотировать аэроплан, он должен уметь рассказывать монологи, играть комедии, исполнять свою партию на пианино или в оркестре, в случае необходимости напевать какой-либо мотив, сочинять четверостишия и сонеты, излагать точку зрения, играть в бридж и совершать дальние путешествия».

Он прерывает чтение и смотрит на нас, чтобы насладиться эффектом, и продолжает:

«Молодой человек уступает в омнибусе место женщине, сторонится, чтобы дать ей пройти по лестнице, сходит с тротуара, чтобы не разъединять идущих рядом людей. Он ни в коем случае не должен позволять себе отпускать шутки в адрес священника и его веры, даже если она отличается от его собственной, и в адрес старика. Он никогда не должен разговаривать с сигарой во рту и в шляпе на голове не только с женщиной, но и с мужчиной, которого он почитает».

— Чем не бутерброд из саламалейков! — восклицает преподаватель, с пренебрежением отбрасывая книжонку.

— Я не имею в виду вторую часть, которая в общем вполне сносна. Хотя я не вижу ничего оскорбительного в словах «Добрый день, мадам», обращенные священнику, чтобы как-то разрядить атмосферу. Я также считаю, что уступать в автобусе насиженное местечко будет тогда нормально, когда девчонка стара, как Иерусалим, или беременна до самых бровей, иначе ты будешь выглядеть так, будто хочешь сыграть с ней в игру «Впусти меня туда»! И еще, сходить с тротуара, чтобы не разъединять двух мужиков, которые треплются между собой, значит подвергать себя риску попасть под тачку, которая проезжает мимо, и отправиться на скорой прямехонько в больницу.

Что же до сигары, то я, на самом деле, против. Какому-то засранцу нет никакой нужды сосать «Корону» — он все равно не будет походить на Черчилля. У него легкие покрываются копотью, а губы приобретают плохую привычку складываться в виде ж… курицы-рекордсменки по несению яиц. Но давайте вернемся к первому параграфу.

Они были слегка шибанутые, все эти воспитатели до прошлой войны. Их послушать, то выходит, что молодой человек их эпохи сразу же годился для работы у Ранси!

Владеть шпагой и стрелять из пистолета! Пилотировать аэроплан! Рассказывать монологи! Играть комедии! Исполнять свою партию в оркестре! Сочинять четверостишия!

Он замолкает, задохнувшись своим собственным смехом.

— Ну, это уже ни в какие ворота не лезет! Даже сам великий клоун Заватта не умеет все это делать! И этим козлам поручали готовить празднества по случаю годовщины французского союза! И они называют это главой, предназначенной для воспитания молодежи!

Берю делает вид, что плюет на свою книгу. Но будучи человеком естественным в своих поступках, он не просто делает вид, он делает смачный плевок.

— Я сам вам расскажу о воспитании молодого человека, граждане. И мы рассмотрим его проблемы, как если бы мы рассматривали Пизанскую башню, имея в виду, что при достижении критического угла наклона, она может упасть. А для молодого человека критический угол — это его дваждынаденьвконвульсияхдрожащийпестерь, так или не так?

И поскольку мы своим единодушным одобрением доставляем ему радость, он комментирует с проникновенной силой своего голосового органа:

— У юнца начинается зуд в этом месте, когда он еще совсем сопляк. А потом неизбежно наступает момент, когда подростку надоедает пользоваться услугами вдовушки Ладони, и он не прочь поиграть в игру «Взгромоздись куда повыше». Рано или поздно к нему приходит желание взять в руки письменный прибор и начать писать самому. И тогда молодой волчонок начинает рыскать вокруг в поисках свежатинки. И что же он видит? Своих маленьких кузин и подружек своей маман.

Берю зря трепаться не любит и сначала рассказывает о первых.

— Я вспоминаю свою любимую кузину. Мы были одного возраста. По воскресеньям наши семьи ездили друг к другу в гости. Ее звали Иветта. Симпатичная девчонка, правда немного бледноватая, вся физиономия в веснушках, а взгляд такой томный, как у Тино Росси (в ту эпоху, о которой я толкую, он был ее идолом).