Максим Есаулов - Недетские игры Страница 35

– Ты что, сука, делаешь? – Лемехов перебежал через дорогу и подскочил к Стасу, замахиваясь кулаком.

Скрябин развернулся навстречу и ткнул стволом пистолета в дряблый живот администратора:

– Тихо, братан, тихо. Машину открой. Быстренько.

Лемехов растерянно посмотрел на пистолет и нашарил в кармане пиджака ключи от машины. Скрябин немного посторонился, подпуская Лемехова к двери, но при этом держась вплотную, чтобы прохожие не видели пистолета. Лемехов с брелка отключил сигнализацию. Сирена замолкла, щелкнул, срабатывая, центральный замок.

– Садись, – приказал Скрябин.

Лемехов тяжело опустился на сиденье машины. Скрябин достал наручники, приковал администратора за одну руку к рулю, потом обежал «Мерседес» спереди и занял пассажирское место.

– Приплыли, Саня!

– А вы кто?

– Майор Чернов, спецотдел по борьбе с терроризмом. Ох, и сядешь ты теперь у меня, Саня, лет на двадцать.

– Это за что?

– За связи с «Аль-Каидой».

Лемехов нервно захохотал, дергая прикованной рукой и оглядываясь по сторонам:

– Это что, розыгрыш? Скрытая камера?

– Камера у тебя будет закрытая, общая. Друзей надо выбирать аккуратнее, Саня.

Администратор перестал смеяться и вертеть головой в поисках съемочной группы. Наморщив лоб, уставился в одну точку. Задвигал толстыми губами, видимо, беззвучно перечисляя самых ненадежных товарищей.

Скрябин ему помог:

– Засветился ты, Санек, с одноглазым, – и показал фоторобот.

Вид казенной бумаги со штампом «Экспертно-криминалистическое управление ГУВД…», перечислением примет взрывника и примечанием мелким шрифтом: «При задержании преступника сообщить по телефону…» – убедил Лемехова лучше любых других доказательств.

– Я так и знал, что этот гад что-нибудь натворит! – В голосе администратора послышалось облегчение.

– А ты, значит, не при делах?

– Да откуда я?… Какое «при делах»! Он в прошлом году случайно зашел. Мы в одном классе учились, а потом лет двадцать не виделись.

– С кем?

– С Толяном этим.

– Полностью фамилия, имя, отчество.

– Грибов Анатолий, отчества не знаю.

– Номер школы?

Лемехов с трудом вспомнил:

– Эта, как же ее? Уй, ё-ё… Сто тридцать шесть!

– Под какими кличками его знаешь?

– Ну, Румын. Еще Поджига. Да снимите вы наручники, ей-богу, неудобно же!

– Почему Румын? Почему Поджига?

– Румыном звали, потому что он в Бухаресте родился, у него отец там служил. А Поджигой прозвали потому, что он хотел стул химичке взорвать. Что-то сделал не так, и только загорелось.

– Зато потом взрывалось удачно. Хочешь сказать, ты не знаешь?

– Нет, не знаю, честно, – Лемехов прижал к груди растопыренную пятерню.

– Что, и на руки его не смотрел?

– Он сказал, что взрывником на севере работает.

– Работает на севере, а к тебе играть приезжает?

– Так командировки. Туда, сюда… Он так говорил.

– Когда он последний раз приходил?

– Позавчера. Посидел чуть-чуть, рублей пятьсот проиграл и ушел.

– Сейчас, значит, в городе?

– Да, вроде, должен быть. Обещал на днях опять появиться. А он что, правда, с арабами связался?

– Адрес у него какой? Телефон?

– Да откуда я…

– Что, не выпивали никогда вместе?

– Почему? Здесь бар есть поблизости. Иногда бухали…

– А как у него с бабами?

– Их у него море. Я так понимаю, он у них живет. То у одной, то у другой. Если деньги есть, то бабы любят.

– Кого-нибудь знаешь?

– Он их сюда не приводит. Правда, одной как-то песенку заказал. Это как раз позавчера было, когда он приходил. Шел концерт по заявкам. Он позвонил и сказал, что в день рождения любимой хотел бы заказать песенку «Александра». А потом позвонил этой девахе и сказал: «Санька, включай „Эльдорадио“, там для тебя подарочек будет». Я, кстати, могу вам адрес этой девахи дать.

– Та-а-а-ак… Откуда взял?

– У нас здесь один пацанчик играет из агентства недвижимости. Так вот Толька квартиру для этой девчонки через него снял. Я могу узнать.

– Иди, узнавай.

– Так пацанчик-то вечером только придет. Он после работы играет.

– Когда узнаешь – позвонишь. – Стас вырвал из блокнота на торпеде машины листок, нацарапал номер «трубы». – Если придет Румын – тоже позвонишь. Будет неудобно говорить – спросишь про запчасти для своего «Мерседеса». Все понял?

– Все. – Лемехов спрятал бумажку.

– И не вздумай валять дурака. У нас приказ с террористами не церемониться. Если что – снайпер просто завалит тебя с твоим корешом, вот и вся песня.

Скрябин расстегнул наручники. Потирая запястье, Лемехов наклонился к лобовому стеклу, высматривая спрятавшихся на крышах домов снайперов.

Закрывшись в кабинете, Шилов и Джексон обговаривали последние детали.

– Вот тебе «Лексус» на всякий случай, не потеряй, – Роман положил на стол брелок с радиомаяком, подаренный Нео. – Жми кнопку, и мы примчимся на помощь.

– Если успеете. – Джексон подбросил брелок на ладони. – Кто еще будет в курсе?

– Стасу скажу.

– А Громов?

– Не знаю. Не уверен.

– Нет уж, ты ему, пожалуйста, скажи. А то вас где-нибудь грохнут, а меня потом реально уволят за пьянку.

– Да ладно, за участие в банде Кальяна ты одним увольнением не отделаешься.

– Спокуха, героев не убивают.

– Да, их только увольняют и сажают… – Романа прервал звонок телефона. Это была Юля:

– Ты на работе?

– А где же еще?

– Ты опять утром ушел, ничего не сказав.

– Ты спала. Не хотелось будить.

– Ты это каждый день говоришь.

Шилов сильнее сжал трубку:

– Я сейчас занят. Ты просто так звонишь?

– Ты всегда занят.

– Слушай, давай не будем сейчас выяснять отношения, хорошо?

– Рома, тебе не кажется, что мы живем как-то не так?

– Кажется. – Шилов покосился на Джексона. Тот сидел, закинув ногу на ногу и глядя в потолок, всем видом показывая, что чужие семейные дрязги его не интересуют. – Кажется, только давай об этом как-нибудь в другой раз поговорим. Хорошо?

– Хорошо, – неожиданно легко сдалась Юля, и Шилову показалось, что между ними что-то оборвалось. – Я после работы встречусь с Наташкой.

– Мне казалось, что вы вместе работаете.

– Она давно ушла в другую фирму, и ты это знаешь.

Роман этого не знал. Вернее, забыл.

– Передавай ей привет.

– Обязательно. – Юля повесила свою трубку, а Шилов, пробормотав: «Вот и поговорили», – бросил на аппарат свою. Трубка легла неровно, по кабинету понеслись короткие гудки. Шилов поправил ее и посмотрел на Джексона:

– Ну что, вперед?..

Джексон встал, размял плечи и шею. Вздохнул:

– Эх, тяжело дурить своих.

Шилов подмигнул:

– Давай.

Джексон набрал в легкие воздуха и заорал в полный голос:

– Да пошел ты на хрен! Командиров развелось, как вшей в окопах! Без тебя обойдусь! Тоже мне, воспитатель хренов нашелся!

Вошел Стас. Вошел и замер у двери, удивленно глядя на распоясавшегося Джексона.

Джексон его оттолкнул и вышел в коридор, громыхнув дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка.

Шилов с непроницаемым видом продолжал сидеть за столом.

– Начальник плавно выдавливает из себя опера, – прокомментировал увиденное Стас. – Теряем своих.

– Воспитателей, и правда, многовато. Что по Румыну?

– Есть имя, фамилия и номер школы, которую он заканчивал. Я все передал Оле, она собирает информацию. Возможно, к вечеру будет адрес его бабы.

Шилов стукнул кулаком по столу:

– Звиздец котенку! Молодца!

– Чего на Женьку взъелся? Сам же знаешь, что после такого загула он потом полгода пашет, не разгибаясь.

– Садись и слушай.

В коридоре Сапожников с Ольгой успокаивали Джексона:

– Не кипятись, он не серьезно, он в запале.

– Да не выгонит тебя Роман Георгиевич после стольких лет…

Джексон успокаиваться не желал:

– Клал он на все эти годы с прибором! Счастливо оставаться. Пишите письма!

Джексон потопал по коридору к лестнице. Навстречу ему попался майор из управления кадров. Сжимая подмышкой папку, майор растерянно посторонился. С особой ненавистью, питаемой фронтовиками к тыловым крысам, Джексон толкнул его плечом и, прошипев:

– В следующий раз раздавлю, – ушел из отдела.

– Растешь, Рома, – прокомментировал Скрябин. – Людей внедряешь направо и налево.

– Чего ты иронизируешь? Я тебе разве для этого все рассказал?

– Спасибо за доверие. Теперь и я должен волноваться, где Джексона похоронят?

– Стас, что ты хочешь от меня? – Шилов начал говорить спокойно, но постепенно завелся. – Что ты колешь меня все время? Ну погиб Серега. Что мне теперь, застрелиться? Тебе легче от этого будет? Давай!