Алексей Макеев - Трудно быть вором Страница 35

Встретившись с главным врачом, Гуров первым делом поинтересовался, насколько плохо состояние Биклемишевой и не будет ли возможности устроить хотя бы самое короткое свидание. К изумлению Гурова, вопрос вверг психиатра в смущение. Помявшись некоторое время, врач все-таки признался, что произошло нечто странное.

– Если бы вы явились вчера, – сказал он, – я бы однозначно ответил вам «нет». Биклемишева была совершенно неадекватна, и ее состояние мы расценивали как стабильно тяжелое. В психическом плане, естественно… Кстати говоря, – вспомнил он, – вчера действительно приезжал еще один человек из Москвы. Назвался следователем городской прокуратуры. Однако я категорически воспротивился, и он был вынужден уехать…

– Какой следователь? – удивился Гуров. – Этого не может быть. Вы видели его документы?

– Документов я не видел. Этот человек выглядел очень солидно. Мне показалось, что требовать с него документы излишне. Тем более что свидание я все равно не разрешил. Единственное, о чем мы договорились, – он посмотрел на пациентку в «глазок». После этого он сразу собрался и ушел.

– Так, может, мне вы тоже позволите – в «глазок»? – спросил Гуров, которому очень не понравилась история со «следователем». Он точно знал, что никого из прокуратуры здесь быть не могло.

– Так я о чем и говорю! – воскликнул психиатр, покрываясь краской досады. – То было вчера. А сегодня рано утром пациентка Биклемишева дала взятку младшему персоналу, получила свою одежду и ушла из больницы. Причем, по утверждениям всех, кто был свидетелем этого, держалась она совершенно адекватно, словно ничего и не было.

– Как ушла? Куда ушла? – сердито спросил Гуров, но тут же спохватился: – Простите, доктор, для меня это оказалось слишком большой неожиданностью.

– Для нас тоже, – сказал врач. – Лично для меня это еще и большая неприятность, потому что я уверен, что до сих пор эта женщина просто морочила мне голову. Великолепная, знаете ли, вышла бы из нее актриса!

– Вы полагаете, что она притворялась?

– Несомненно. И очень ловко.

– Как она попала к вам?

– Ее привела женщина, очень представительная. Назвалась коллегой по работе. Эта московская группа – они сейчас заняты…

– Мне известно, чем они заняты, – перебил его Гуров и достал фотографию. – Скажите, вот это и есть ваша пациентка?

Врач взял фотографию и, хмурясь, уставился на нее. Брови его удивленно поползли вверх.

– Позвольте! Но это как раз та женщина, которая привела Биклемишеву на прием! – воскликнул он. – Не помню ее фамилии, но это, несомненно, она.

– Вы не ошибаетесь?

– Как я могу ошибиться? Конечно, между ними было некоторое сходство – рост, цвет волос… Но ошибиться – это уж слишком. У меня профессиональная память на лица.

– А разве вы не проверяете документы у поступающих больных?

– Ну, разумеется, если в этом есть необходимость. Но здесь случай был на первый взгляд совершенно ясный. Речь ведь не шла о криминале. Правда, потом стали поступать звонки из Москвы, приезжал оперативный работник… Я понимал, что это неспроста, но никаких существенных разъяснений не поступало…

– Кто бы их мне самому дал, эти разъяснения, – проворчал Гуров и спросил: – А кроме милиции, кто-нибудь еще интересовался здоровьем этой женщины? Муж? Коллеги по работе?

– Наверное, я не располагаю полной информацией, – пожал плечами врач. – Могли быть визиты или звонки в мое отсутствие. Нужно хорошенько порасспрашивать персонал. Но насколько мне известно, никто больше ею не интересовался. Даже муж, что вообще-то показалось мне очень странным. Больная оказалась как бы в вакууме. Теперь-то, когда обнаружился этот обман, я понимаю, в чем дело.

– Да? А я вот до сих пор не понимаю, – хмуро сказал Гуров. – Для чего Биклемишевой мог понадобиться этот подлог? Чего она могла опасаться?

– Если вы сейчас имеете в виду ту женщину, которая изображена на фотографии, – вежливо сказал психиатр, – то я сомневаюсь, чтобы она чего-то опасалась. Мне она не показалась ни испуганной, ни даже сильно взволнованной. Очень деловая, очень выдержанная женщина.

– Да, наверняка деловая, – согласился Гуров. – И сообразительная. Однако этот небольшой спектакль наверняка влетел ей в копеечку. Думаю, немного найдется желающих лежать в психиатрическом отделении. Даже в таком, из которого так просто уйти.

– Дело в том, что в наше отделение не госпитализируются буйно помешанные, – разъяснил врач. – Здесь лечатся в основном пациенты с неврозами, те, у кого не страдает интеллект. Режим у нас не такой строгий, как в собственно психиатрической клинике. Кроме того, сейчас совершенно иной подход к психиатрии. Больной обладает всеми гражданскими правами…

– Это все прекрасно, доктор, вот только актриса, которая лежала у вас под видом гражданки Биклемишевой, теперь бесследно исчезла, и вряд ли нам удастся ее разыскать. А хотелось бы спросить, что за комедию она тут разыгрывала.

На самом деле Гурова уже не так сильно интересовала личность мнимой больной. Комбинация с психиатрическим отделением, которую провернула Биклемишева, поставила его в тупик ненадолго. Скоро он понял, для чего это ей понадобилось. Таисия Федоровна по каким-то причинам решила исчезнуть на некоторое время. Поскольку это решение было принято сразу после того, как она получила известие о смерти отца, значит, и связано оно было с этим печальным событием. По всей видимости, в этот момент для нее было очень важно избежать любых контактов с кем-либо. Но почему это было так для нее важно? Судя по всему, ответ на этот вопрос был связан с какой-то семейной тайной.

Но членом этой семьи был еще один человек – муж Таисии Федоровны, господин Биклемишев, человек в высшей степени корректный и положительный и, как показалось Гурову, не слишком самостоятельный в суждениях. Гуров беседовал с ним по поводу смерти тестя и болезни жены и пришел к выводу, что Биклемишев приятный в общении, покладистый, но, в сущности, равнодушный и эгоистичный человек. На словах он очень переживал случившееся, но ни в его внешности, ни в поведении Гуров не заметил ничего такого, что бы указывало на тяжелое душевное потрясение. Гуров понимал, что тесть необязательно должен пользоваться симпатией зятя, но довольно спокойное отношение Биклемишева к болезни жены уже тогда его удивило. Свое нежелание ехать в Волгоград Биклемишев объяснил тем, что ему придется взять на себя хлопоты по организации похорон. Но даже после них он не захотел навестить жену. Если верить словам врача, он даже не звонил и не справлялся о ее здоровье. Это могло показаться по-настоящему странным. Но теперь такое поведение получило неожиданное объяснение. Биклемишеву не нужно было справляться о жене в Волгограде, потому что все это время она находилась в Москве, и мужу об этом было прекрасно известно!

Гуров в этот же день вылетел обратно в столицу, в душе страшно негодуя на самого себя и обзывая полным кретином. Они с Крячко настолько уверились, что смерть Звонарева – дело рук какой-то хорошо организованной банды, что непростительно мало обращали внимание на его ближайших родственников, в то время как эти самые родственники разыгрывали за их спиной что-то непонятное.

Это открытие было не единственным разочарованием для Гурова. Когда он вернулся в Москву и первым делом помчался в Главное управление, надеясь услышать от Крячко какие-нибудь новости, выяснилось, что ничего ободряющего тот сообщить ему не может.

– Понимаешь, Лева, с Водянкиным полный афронт, – объяснил Крячко. – Опросили всех соседей – никто ничего про четвертое октября сказать не может. Ну, не видел никто, выходил он из дома или нет! Дом там элитный, квартиры все обособленные, каждый живет сам по себе. Но что интересно – про Водянкина вообще никто толком ничего сказать не мог. Живет он в этом доме года два уже, а ни с кем из соседей практически не знаком. Многие и не знают, что есть такой сосед Водянкин. Из чего я могу заключить, что человек он скрытный и подозрительный…

– Это заключение я еще во время первой встречи сделал, – недовольно заметил Гуров. – Что насчет его машины?

– Тоже ничего, – вздохнул Крячко. – В доме имеется подземный гараж, но Водянкин, похоже, свою машину туда не ставит. Тоже очень подозрительный факт, между прочим. За ним бы нужно плотное наблюдение установить, Лева. А то что получилось? Ну, дал мне генерал в подмогу мальчишку-стажера. А разве вдвоем за таким ухарем уследишь? Я после этой чертовой травмы долго на ногах находиться не могу – башка начинает раскалываться, мочи нет. А стажер… Ну вот сегодня, например, наблюдал он за домом с утра, а когда Водянкин из дому вышел, так и не видел. И ругать-то его грешно – что один пацан может сделать? А генерал людей больше не дал. Говорит, у вас и так группа задействована – за квартирой Шульгина наблюдает.