Фредерик Дар - Потому что красивый Страница 35

Я указываю на два маленьких коробочка спичек на столике с ножками из кованого железа.

— Вы увидите забавный трюк, судья.

Беру один коробок и выхожу в патио, закрыв дверь.

— Алло, судья, вы меня слышите?

— Э-э… да, но…, — носоглотит орган Пасопаратабако. — Где вы, господин коко…

— Во дворике. Вы меня слышите, я вас слышу, мы общаемся, благодаря коробочкам спичек, которые, в действительности, два микропередатчика-приемника.

Возвращаюсь.

— Изумительно, — провозглашает судья. — Значит, это существует.

— Все существует, судья. У каждого из любовников был такой коробок, что позволяло им держать связь перманентно, как говорит парикмахер моей матушки. В тот вечер, когда мы предприняли попытку обезвредить Мартина Брахама, старший инспектор Берюрье и я, девица, находившаяся в номере 604 (ибо они притворялись незнакомыми), все слышала и поспешила вмешаться под видом приятного молодого человека. Но это я уже описал моим читателям и поэтому не стану вам излагать, чтобы не делать дублон, так как в литературе подобного не прощают. Вам достаточно знать, что ситуация повернулась наоборот. Мартин Брахам обезвредил нас, усыпив, и похитил маленькую племянницу моих друзей Берю, чтобы заручиться обменной монетой. Она послужила ему немного позднее, потому что, угрожая инспектору Берюрье убийством племянницы, от него добились подписи под признанием нашей псевдоперевозки наркотиков.

— Подонок даже принес мне ленточку, которую малышка вплетала в косичку, в доказательство того, что он не блефует.

— Какой подонок? — спрашивает Пасопаратабако.

— Ба, американский инспектор.

— Я не могу объяснить роли этого человека…

— Сейчас объясню, судья. Первая ошибка Брахама. Он хотел изолировать нас на несколько дней, подставив, как вы знаете, и преуспел прекрасно. Только он понял, что ему необходима серьезная помощь для использования нас в своих целях в нужный момент. Первый этап: радикально засадить нас в темницу. Под наблюдение стражей Тенерифе. Второй этап: вытащить нас оттуда для использования во время знаменитого ужина. Он позвонил в Вашингтон, где у него надежные связи в полиции. И видимо, эффективные средства нажима, ибо один из полицейских первым же рейсом рванул на Канары, имея в кармане рекомендательное письмо, чтобы вы согласились на сотрудничество с наркобюро. В понедельник утром инспектор был на месте действия. Начал он с признания Берю, так как необходимо было, чтобы вы полностью поверили в нашу вину. Цель операции? Сделать из нас преследуемых. Сначала мы рассматривались как сыщики-перевертыши, занимающиеся наркобизнесом, а в среду вечером мы бы стали убийцами. Ах, этот мерзавец принял мой вызов.

— Но…, — атакует отважно Пасопаратабако.

— В самом деле, судья, он переменил направление удара. Дав инструкции янки, он прыгнул в кукушечку и дунул в Лондон, чтобы нанять трио убийц (у него и там были связи). За солидную сумму, я полагаю, и за 48 часов был выработан план. Ребята прибыли, переодетые клоунами, получили инструкции на месте, а также гонорар, и расстреляли Алонсо и Дороти, сделав так, чтобы это убийство не выглядело преднамеренным. Симулировалась схватка. И Балвмаскез и Серунджерк, и вдова Нино-Кламар были прибиты будто бы случайно, хотя их судьба была решена в тот момент, когда Мира показала их скрипачу. После этого нас оглушили. Сунули нам револьверы. Мира и Инес поклялись бы, что стреляли мы. И нас бы засадили пожизненно, судья.

— Ну, а полицейский?

— Конец конца. Мартину Брахаму не нужны были свидетели. Он приказал клоунам успокоить того перво-наперво. И хочу вам поведать еще кое-что…

— Чтожеещето? — жарко требует Александр-Бенуа Берюрье.

— Ставлю вот сколько против во-он столечко, что в «Мираже-20» была подложена бомба с высотным взрывателем, чтобы убрать наших «свидетелей», клоунов-убийц. Пташка взорвалась бы на определенной высоте. Надо ее обыскать, судья, ибо Брахам — убийца, не оставляющий после себя сообщников!

— Я… А двое ученых, прибывших на переговоры о залежах?

— Встречены в аэропорту неким приятным молодым человеком, представившемся кем-то-кем-нам-скажет-Мира. Привезены в «Святой Николас», номер 604. Усыплены. Парочку Мира — Мартин характеризует страсть к переодеваниям и камуфляжу. Смена обличья как можно чаще, чтобы замести следы. Фальшивые личности, документы. Прямо Фантомас! Ничего нового под солнцем…

— Есть! Вот это! — гремит голос Мартина Брахама!

Он открывает рот!

Боже мой! Его зуб! Он…

Туман! Играйте, гобои, нойте, волынки! Туман…

Когда мы приходим в себя, я не буду оскорблять вас подозрением, будто вы думаете, что Мартин Брахам среди нас.

Он смылся вместе со своей кралей.

Но оставил тонкий и узкий стилет в измученном сердце Инес.

И ещё слово «браво», написанное шариковой ручкой на моей ладони.

Заключение

Вы не можете себе представить, как загорел Антуан за эти несколько дней. Этот негодяйчик стал просто медовозолотистым!

Мари-Мари моментально звереет. Она в купальничке из двух частей (и верхняя еще совсем плоская). Поскольку я впадаю в экстаз, она ворчит:

— Естественно, ведь он же не был похищен!

— И в тюремной дыре не был, как последний из мошенников, — вторит Берю. — Посмотрите на Берту, какая она бледненькая в этом напопничке а ля контрабас…

Мы тут и наслаждаемся отдыхом. Мартин Брахам с партнершей еще не найден.

— Какое приключение! Какое приключение, Боже! — вздыхает маман, гладя меня по голове, которая лежит на матрасе, там же, где я кинул и свои кости.

— Одна вещь беспокоит меня, — размышляю я вслух. — Совершенно не понимаю, зачем Старик приказал нам обезвредить Мартина Брахама? Как его касается дело Нино-Кламар? Что ему до того, что король убийц был на Тенерифе? Кто-нибудь может мне сказать?

— Я, конечно! — шутит Мари-Мари.

Я приподнимаюсь на локте. Что ты воображаешь, комарик? — удивляется дядя Берю. — Ты всегда считаешь себя ухватистей других.

Мисс Косички вскакивает на лапки кузнечика.

— Подкинь мне монетку, Сантонио, и я дам тебе отмычку.

Маман дает ей никель. Малышка срывается как стрела, огибает бассейн, пробегает под бананами, две грозди которых начинают уже желтеть, и ныряет в капитальную тень отеля.

— Куда опять помчалась эта бродяга? — бормочет Толститель, дегустируя белое гиспанское вино из своего стакана.

Кроха уже появилась вновь с газетой в руках.

Она прыгает среди тевтонских красных венозных коровищ и кабриолетит к нашей группе. Бросает мне, смеясь, в рыло «Франс-суар». Отодвигаю газетный лист подальше, чтобы увидеть на первой полосе: «НИКСОН — ПОМПИДУ, СЕКРЕТНАЯ ВСТРЕЧА НА ТЕНЕРИФЕ».

Дальше я не смотрю.

Все ясно.

Бог мой, мне понятно беспокойство Старика, когда он узнал, что Маэстро-убийца высадился на Канарах.

Понятно, почему полиция острова не гонялась за мной. Она была мобилизована для более важной задачи.

Хохочу все сильнее и сильнее. Думаю о Мартине Брахаме, убийце номер один! Из-за двух свинских президентов провалилось первое его самостоятельное дело…

Острый и саркастический взгляд Мари-Мари прогоняет мое веселье. Ничего нет более неудобного, чем детский взгляд. Самое безжалостное.

— Ну и что, — в конце концов бормочу я, — что случилось, кроха?

Она задумчиво вздыхает после тщательного исследования моей персоны:

Я все думаю, почему мне хочется за тебя замуж, Сантонио. И знаешь, не потому, что ты умный, а потому, что красивый!

Примечания

1

Тонко, не так ли? Это называется метафора-матрешка: открываешь, а там еще одна и т. д.

2

Смотрите «Вы же меня знаете?»

3

Чудовище, созданное гениальным безумцем-врачом (лит. персонаж. — Прим. пер.)

4

Французский математик — автор теоремы равновесия сил. — Прим. пер.

5

Этого никогда не уточняют, ибо Академия славна только для тех, кто в нее вхож.

6

Давай, давай, за работу, банда лодырей! Заполните пробелы от руки!

7

Вам понятно, надеюсь, что маленькая разбойница не могла употребить такого слова. Во-первых, потому что она говорит со мной по-английски, а во-вторых, потому что она не знает его, даже если бы говорила по-французски. Я для того применил его, чтобы вы лишний раз раскрыли словарь, коровки мои! О, что я сказал, какие коровы? Быки!

8

Это неправда: просто хотелось красиво выразиться.

9

Еще недавно я бы написал «ср…», но мой издатель предвидит снова моду на вежливость и хочет, чтобы мы были в первых рядах новообращенных.