Александра Маринина - Бой тигров в долине. Том 2 Страница 36

Надежда Игоревна поймала вопрошающий и совершенно несчастный взгляд Ромчика и, подавив невольную улыбку, кивнула, мол, так и есть, Гена правду говорит.

Роман вроде бы несколько успокоился, однако, когда речь снова зашла о том, что среди наследников уже три убийства, он возбужденно вскочил с места и забегал по комнате:

– Надежда Игоревна, я понял! Это маньяк!

Рыженко прыснула, но тут же взяла себя в руки. Нельзя смеяться нал Ромчиком, это грех. Пусть мальчик фантазирует в полную силу, только на пользу пойдет. Геннадий сделал выразительную мину и ехидно прищурился.

– Ну, и какой же у него мотив? – вопросил он. – То есть почему он убивает именно наследников Чернецова?

– Например, он ненавидел самого Чернецова и теперь мстит его наследникам. Или Чернецов передал по наследству деньги, которые этот человек считает по праву своими.

– Тогда почему же он не отбирает эти деньги? – вполне резонно, на взгляд следователя, возразил Колосенцев. – Это было бы логично. А он – видишь – деньги Аверкиной даже не тронул. И на деньги женщины, которую убила собственная дочь, тоже никаким образом не посягал. А у завсегдатая казино Фролкина их вообще уже не осталось, там и убивать-то не из-за чего было. И прими во внимание, что два убийства уже раскрыты, виновные находятся под стражей, так что нет никакого маньяка.

– Черт! – Роман расстроился, да так искренне, что Надежде Игоревне даже стало жаль парня. – Ты прав. Обидно! А хорошая версия, правда? Красиво было бы.

– Типун тебе на язык! – рассердился Гена. – Хуже нету, чем маньяков искать. Запаришься. Кто хоть раз с этим столкнулся, больше такой радости не захочет.

– А мне интересно было бы!

– Ну и дурак, – беззлобно констатировал Колосенцев.

В комнату то и дело заходила Лена, приносила чай и пряники, потом сделала свежую заварку, потом унесла остывший чайник, чтобы подогреть воду. Надежда Игоревна видела, какие взгляды девочка бросала на красавца Колосенцева и какие взгляды, в свою очередь, кидал на нее рыжий Ромчик.

После ухода оперативников Лена выглянула из своей комнаты.

– Мам, а Гена женат?

– Нет, – пряча улыбку, ответила Надежда Игоревна.

Она давно заметила, что Колосенцев нравится ее дочери, но до сегодняшнего дня Ленка не осмеливалась ни о чем спрашивать и обнаруживать свой интерес. А сегодня вот решилась. Почувствовала себя взрослой, что ли?

– А почему он не женится? – спросила девушка. – Он такой красивый, и вообще…

– Что – вообще?

– Загадочный, вот что. Интересный.

– Ленок, если тебе нужны интересные люди, по-настоящему интересные, я бы тебе посоветовала общаться не с такими, как Гена, а с такими, как Роман. Вот он действительно интересный человек, неординарный.

– Рома-а-ан? – недовольно скривилась Лена. – Этот рыжий клоун? Да мне все слышно было, когда вы разговаривали. Я чуть со стула не упала от хохота! И как таких нелепых придурков берут на такую серьезную работу? У них в розыске что, кадрового отбора не существует?

– Ленок, – очень серьезно ответила Надежда Игоревна, – у Гены Колосенцева нет никаких перспектив в этой работе, толку из него в конечном итоге не будет, а вот Роман – настоящий бриллиант, уж ты мне поверь. Ты просто еще маленькая и глупая, ничего не понимаешь в людях.

Девушка обиделась и ушла к себе, хлопнув дверью. Характер. Возраст. Взросление. Созревание. Господи, как все это трудно! И как все это пережить с наименьшими потерями?

Умудренная опытом Надежда Игоревна Рыженко точно знала, что без потерь все равно не обойтись. Но хотелось бы их как-то минимизировать.

Настроение у Геннадия Колосенцева с самого утра было превосходным, хотя вообще-то для него это большая редкость: в первой половине дня он из-за постоянного недосыпания чувствовал себя разбитым, во второй же начинал злиться, боясь не успеть к началу вечернего сражения. Конечно, онлайн-игры велись круглосуточно, и в принципе не было никакой разницы, в десять вечера присоединяться к команде или в полночь, но в их клане было несколько высококлассных игроков, которые по различным причинам садились за компьютеры не раньше девяти вечера и выходили из игры не позже двух часов ночи, а для Геннадия, имевшего ник Пума, было жизненно важным играть именно с ними, причем как можно дольше. У него были свои предпочтения и только одному ему ведомые цели, и все, что мешало достижению этих целей, вызывало недовольство и даже злобу.

Так бывало чаще всего. Но сегодня – приятное исключение. Ночью, во время игры, он был на высоте, показал себя наилучшим образом, восемь раз подряд убрав «с кулака» самого хитроумного снайпера из команды противника и заслужив от игроков своего клана восхищенные слова, бальзамом пролившиеся на него через наушники. «Пума, ты – лучший!» «Пума, респект тебе и уважуха!» И все такое.

Пребывая в приподнятом состоянии духа, он легко согласился, когда Ромчик-Плюшкин пристал к нему с просьбой взять его с собой к Ларисе Скляр.

– Да на кой ты мне там нужен? – попробовал отбиться Геннадий. – Всего делов-то – пугануть ее как следует, работы на десять минут.

– А я, пока ты будешь ее пугать, квартиру осмотрю, – убеждал его Роман.

– И зачем? – усмехался Колосенцев. – Нам задания на негласный осмотр не давали. У нас цель точно определена: провокация контакта. Когда ты, наконец, научишься точно выполнять приказы, а?

Но долго сопротивляться было лень, и в конечном итоге оперативники отправились к Ларисе вдвоем, дождавшись сообщения «наружки» о том, что девушка пришла домой.

Лариса открыла им дверь и с интересом посмотрела на Колосенцева, рыжего же Ромчика едва удостоила взглядом. Геннадий, как и было задумано, первым делом молча сунул ей раскрытое удостоверение, не без удовольствия отметив, что девушка испугалась. Сильно испугалась. Голос ее вибрировал, когда она, облизнув вмиг пересохшие губы, спросила:

– А что… в чем дело-то? Что я сделала?

Надо было добивать жертву сразу, пока она не опомнилась.

– Где вы были двадцать пятого декабря? – суровым голосом спросил Колосенцев.

– Дома, – тут же выпалила она в ответ. – Где мне еще быть?

Есть! Теперь надо быстро дожимать, чтобы она окончательно запуталась в собственной лжи. Все-таки этот Сташис с Петровки толковый субъект, хороший совет дал, правильный, уловил особенность этой девицы – врать всегда, всем и во всем.

– А почему вы так точно помните? – вкрадчиво подъехал он. – Ведь это было давно, почти два месяца назад.

Именно в этот момент, как они с Дзюбой и условились, должна сработать сигнализация на несуществующей машине. Короткий перерыв Ларисе необходим, чтобы она успела придумать очередную ложь. Ромчик достал свой игрушечный приборчик и без запинки оттарабанил текст роли. Равнодушно кивнув, Лариса разрешила ему посмотреть на улицу из окна кухни. Геннадий видел, что времени ей не хватило, она мечется и с перепугу не может ничего придумать, а нужно непременно дать ей возможность выкрутиться и успокоиться.

– Мы так и будем на пороге разговаривать? – строго спросил он.

– Извините… – пробормотала Лариса, – проходите в комнату.

Этих нескольких секунд ей хватило, чтобы собраться. Пока она усаживалась на диван и куталась в плед, делая вид, что ей холодно, объяснения были готовы. Ну и хорошо.

– Так почему вы уверены, что двадцать пятого декабря были дома?

– Я болела. Примерно за неделю до Нового года я простудилась и очень боялась, что не выздоровлю и придется в праздничную ночь одной дома куковать, – ей даже удалось улыбнуться. – Поэтому никуда не выходила и усиленно лечилась, таблетки, компрессы, прогревания, полоскания, ну, вы понимаете.

– Понимаю, – согласно кивнул он. – Это очень хорошо, что вы так точно все помните. Если вы находились дома, значит, можете быть ценным свидетелем. Двадцать пятого декабря около четырнадцати часов у вас под окнами совершено разбойное нападение. Вы ничего не видели?

Лицо девушки расслабилось.

– Разбойное нападение? – переспросила она удивленно. – Нет, я ничего не видела.

– И не слышали?

– Нет. У меня, наверное, телевизор работал…

– Ну, про телевизор – это не обязательно. – Колосенцев сделал хитрое лицо. – Главное, что вы ничего не видели и не слышали. Завтра к вам придет следователь, вы ему это под протокол скажете.

– Но что же я скажу? Я ведь ничего не видела, ничего не знаю… Я не могу быть свидетелем.

– Видите ли, – Геннадий подошел к дивану вплотную и склонился к Ларисе, – я вам скажу по секрету, только вы никому больше не говорите: показания очень противоречивые. У нас есть все основания думать, что никакого разбойного нападения не было вообще, а потерпевший все выдумал. Поэтому для нас очень важны показания о том, что, мол, ничего не было. Понимаете?

Она послушно кивнула.

– Завтра следователь специально приедет в ваш дом и будет ходить по квартирам и собирать показания. К вам тоже зайдет. Договорились?