Николай Леонов - Почерк палача Страница 38

Итак, прибыли менты и инженер. Вскоре на “БМВ” появился сам Полоз, открыли ворота, начали подъезжать ребята, неожиданно подкатил милицейский “уазик”, привез молодцов с лопатами.

Полоз с инженером ушли внутрь, помощник Гурова почему-то направился к леску. Между леском и станцией раскорячился старый дуб. Именно из-за него Илья и собирался стрелять, и непонятная прогулка прибывшего мента насторожила Илью. Гуров не пошел на станцию, не направился он и в лес, а уселся на сухие бревна, которые готовили для какого-то строительства, и закурил. Для снайпера, имеющего винтовку с оптическим прицелом, полковник являлся даже не мишенью, а фигуркой в детском тире. Титов не был снайпером, не имел винтовки с оптикой, а стрелять из пистолета из окна ему даже не приходило в голову.

Илья знал, что ему придется выйти во двор, параллельной шоссе улицей обогнуть квартал, пересечь шоссе в таком месте, которое не просматривается от станции. Далее он планировал углубиться в лесок, а там останется метров тридцать до разлапистого дуба, откуда он уже не промахнется.

Станислав обследовал край рощи, постоял около дуба и пошел к Гурову, который продолжал беспечно сидеть на бревнах.

— Ты зачем позируешь, командир? — раздраженно спросил Станислав, усаживаясь рядом. — Утверждаешься? Тебе Шереметьева мало?

— Стрелять некому, — ответил Гуров. — Да и рано еще, мы не нашли, как я понимаю, даже возможное место захоронения. Сейчас начать стрельбу все равно что громко объявить: мол, вы на правильном пути, менты, главное, старайтесь.

— Ты философ, друг мой. Готовишься к пенсии, решил податься на преподавательскую работу? Почему не идешь вовнутрь на поддержку инженеру? — спросил Станислав, которого не обманывало и тем не менее изредка раздражало показное равнодушие Гурова.

— Допинг действует, если его дать вовремя, — ответил Гуров. — Что толку, если я начну толкаться рядом, всем своим видом подстегивая инженера? А вот и Полоз вышел, значит, тыркаемся мы вслепую, хозяин спокоен.

— Меня беспокоит Илья Титов, — сказал Станислав.

— Он тебе всегда нравился, — ехидно заметил Гуров. — Неужели ты считаешь, что такой позер и романтик способен на покушение?

— Я не хочу с тобой спорить, но считаю, что тебе необходимо идти к инженеру и постараться помочь. Сейчас дело не в специальных знаниях, а в интуиции. — Станислав даже подтолкнул Гурова.

— Станислав, — строго произнес Гуров, — иди туда, присмотрись к работникам станции, кого-нибудь могут выдать нервы.

Из станции вышли Гриша Котов, который приехал вместе с молодыми милиционерами, и молодой подсобный рабочий Женька Сычов, они о чем-то оживленно разговаривали.

Нестеренко приехал вскоре после Гурова и Станислава и сидел в своей машине, “дремал”. Он громко заявил, что приболел и получил разрешение Гурова поспать в машине. У него было задание наблюдать за Гариком Трофимовым, который как приехал, так из помещения станции и не выходил. Старый опер, не мудрствуя лукаво, спустил у машины Гарика два колеса и сидел спокойно, уверенный, что в случае попытки скрыться абхазец от него не уйдет.

Станислав и не рассчитывал, что захоронение удастся обнаружить быстро. За долгие годы совместной службы он не раз был свидетелем того, как в напряженные критические часы операции Гурова охватывает сонливость и апатия, которые, впрочем, мгновенно исчезают, когда приходит черед не ждать, а действовать. Но Станислав свято верил в талант и интуицию друга и в то, что трупы обнаружит именно Гуров, а не какой-то инженер. Однако Гуров не желал идти внутрь станции, и скоро уже три часа как сидел на бревнышках, а в случае стрельбы — так под пулей.

Старший поручил ему наблюдать Вагина, Станислав спорить не стал, хотя считал задание совершенно пустым. Настоящий опер никогда не станет стрелять, не бросится в бега, слишком много в своей жизни повидал он беглых и знает, какова их жизнь и как безрадостен конец. Нарушая приказание, Станислав поручил сам себе охранять Гурова, следить за реакциями работников, может, кто и выдаст себя репликой, жестом, черт знает чем, порой и представить заранее невозможно.

Гуров приказал ему идти на станцию, глядеть в оба, и Станислав безропотно пошел.

Ивашев и Полоз, который вернулся, видимо, из туалета, спорили.

— Анатолий Иванович, не морочьте мне голову, — говорил инженер. — Мойку вы перенесли. Я же помню, куда мы проводили воду.

— Как себя помню, мойка всегда находилась на ентом месте, — равнодушно отбрехивался Полоз. — У людей спросите. Вон Юрка Федоров тут с первого дня обитает. Спросите.

Станислав смотрел на изрядно затертый цементный пол мойки, на старые, облупившиеся трубы и понимал, что разговор ведется не по существу.

Опер пошел вдоль большого помещения. В комнате, где рабочие переодеваются, приехавшие из райуправления менты азартно играли в домино. Утром, недовольные и невыспавшиеся, они тихо кляли начальство, сейчас, опохмелившись пивом и слегка обалдев от безделья, они играли, шутили и радовались, что вместо занудной постовой службы случайно поймали кайф. Лопаты стояли в углу, парни расстегнули пуговицы и в буквальном смысле слова распоясались.

Станислав смотрел на молодые раскрасневшиеся лица и думал, с каких это дел Полоз, а больше ведь некому, выставил ребятам коробку пива и, судя по всему, сунул бутылку беленькой? Непонятно. А Станислав не любил, когда в простой ситуации опытному оперу что-то непонятно. Так быть не должно. Пиво и бутылка для хозяина станции — безделица, но человек без всякого умысла не разбрасывает по земле даже самые мелкие деньги.

Илья Титов налил хозяйке еще стакан и вскоре вновь уложил ее спать. Который уже час он сидел за шторой у окна, наблюдал за воротами станции и за сидевшим на бревнах Гуровым. Он понимал, что если поиски дадут хоть какие-то результаты, то на станции начнется суета, за полковником прибегут, уведут внутрь. Еще Илья знал, что если менты догадаются, где начинается лестница вниз, то у розыскников будет впереди еще не один час работы, и Гуров там стоять, безусловно, не станет, а вернется на свои бревна. Тогда и наступит время Ильи. Он посмотрел влево, на дуб, начинавшийся далее лесок. Заместитель Гурова, шаривший там по приезде, давно из леска убрался, люди там вообще не ходили, знали, что там проходит тропа к заброшенной конторе каменоломни. А в конторе порой собирается уголовная группировка Сухого, и встреча с одним из бандитов закончится для неразумного, как минимум, ограблением. Краем этого леска Илья и пойдет к дубу.

Парень погладил лежащий на подоконнике пистолет с глушителем. В том, что он убьет лощеного полковника, Илья не сомневался, и выстрел будет тихий, за воротами станции практически не слышный. Сидя в комнате за шторой, проигрывая все свои действия, он чувствовал себя абсолютным хозяином чужой жизни. Мент многим изувечил жизнь, наверняка убил не одного человека, теперь настал и его час.

В стволе толстенной сосны, на которой сидел Гуров, имелось дупло, может, в нем раньше кто-то и жил, белка или какая-нибудь птица. Сыщик пользовался дуплом как бездонной пепельницей. Он сидел расслабившись, вытянув длинные ноги, терпеливо ждал, не ощущая пред стартовой лихорадки, его даже клонило в сон. Гуров испытывал подобное состояние не впервые; как объяснили врачи, такова его индивидуальная защита от нервной перегрузки. Когда раздастся звонок, машина включится мгновенно, с пол-оборота.

Гуров прекрасно понимал, что в министерстве давно известно, где он находится и чем занят. Сыщик отлично знал, что чувствует Орлов. Петр сейчас, должно быть, убеждает себя, что раз Лева уперся, значит, уверен, а промахивается сыщик крайне редко. А занят генерал какой-нибудь бездумной и нудной работой, может быть, вычерчивает никому не нужный график.

Первый зам, имя-отчество которого Гуров не желал запоминать принципиально, узнав, что зарвавшийся полковник нарушил повеление свыше, злорадно улыбнулся. Возможно, он даже распорядился приготовить карающий приказ. Сейчас он находится на очередном заседании, где готовится грозный документ, обязующий к немедленной мобилизации сил для нанесения последнего, решающего удара по организованной преступности. Подавляющее большинство присутствующих на совещании генералов реально не представляет, что такое организованная преступность, с чем ее едят. Кое-кто из приглашенных, знающие преступность, разумно помалкивают. И на подобном совещании было бы нелепо заявить, что на успешную борьбу с преступностью требуются годы и что начинать следует с самого верха, с кабинетов, в которые милицию просто не пускают. ФСБ и прокуратура войти в те кабинеты могут, но лишь для того, чтобы быстро убраться и в ближайшие дни освободить свои несладкие должности.

Данные соображения находились на периферии его сознания, так как не имели конкретного отношения к делу. Неспешным, но твердым шагом подошел Станислав и доложил: