Эд Макбейн - Жара Страница 39

– Вон та дверь, – показал Дуглас.

Клинг пересек комнату. Подергал ручку. Дверь была заперта.

– Откройте! – приказал он.

Из-за двери послышался женский плач.

– Откройте, или я вышибу дверь!

Плач продолжался. Клинг услышал мягкий щелчок задвижки. Он затаил дыхание. Дверь открылась.

Это была не Огаста.

Маленькая темноволосая девушка с мокрыми карими глазами, кутавшаяся в банное полотенце, чтобы скрыть свою наготу.

– Фелиция, у него ордер, – сказал сзади Дуглас.

Девушка продолжала плакать.

– Кто-нибудь еще здесь есть? – спросил Клинг.

Он внезапно почувствовал себя последней жопой.

– Никого, – ответил Дуглас.

– Я хочу проверить другие комнаты.

– Пожалуйста!

Он обошел всю квартиру, включая свет. Проверил каждую комнату, заглянул во все шкафы. В квартире действительно больше никого не было. Когда он вернулся в спальню, Дуглас и девушка уже успели одеться. Девушка сидела на краю постели и по-прежнему плакала. Дуглас стоял рядом, утешал.

– Когда я был здесь во вторник вечером, вы сказали, что накануне у вас был гость, – сказал Клинг. – Кто именно?

– В вашем ордере ничего не говорится...

– Мистер Дуглас, – перебил его Клинг, – идите вы в задницу с этим ордером! Я хочу знать одно: кто был в этой квартире в понедельник, с половины первого до без четверти два?

– Я... мне неудобно об этом говорить.

– А если я отдам вас под суд, вам будет удобно? Кто это был?

– Мой друг.

– Мужчина или женщина?

– Мужчина.

– И что он тут делал?

– Я сказал ему, что он может воспользоваться моей квартирой.

– Для чего?

– Он... он встречается с девушкой...

– Какой?

– Я не знаю, как ее зовут.

– Вы с ней встречались?

– Нет.

– Значит, вы даже не знаете, как она выглядит?

– Ларри говорит, что она классная.

– Ларри?

– Ну да, мой друг.

– Полное имя? – тотчас же спросил Клинг.

– Ларри Паттерсон.

Клинг кивнул.

– Вся проблема в том, что он женат, – продолжал Дуглас. – Ему негде с ней встречаться. Ну, я и предоставил ему свою квартиру. Я на него часто работаю. Он продюсер в...

– В «Челси-ТВ», – закончил Клинг. – Благодарю вас, мистер Дуглас. Простите за вторжение.

Он посмотрел на плачущую девушку.

– Простите, мисс, – пробормотал он и поспешно ушел.

Он не стал звонить ей, чтобы предупредить о своем приходе. Он звонил Гроссману, лежа в постели. Повесив трубку, он быстро оделся и ушел, стараясь не разбудить спавшую рядом Тедди. Теперь, проходя мимо улыбающейся статуи генерала Ричарда Джозефа Кондона, он прикидывал, нельзя ли найти разумного объяснения тому, что пузырек был вытерт начисто – и решил, что нельзя.

Он представился швейцару, дежурившему в вестибюле дома Сьюзен Ньюмен на Шарлотт-Террас, и попросил не сообщать хозяевам о его приходе. Швейцар возмутился и принялся цитировать правила. Карелла ответил, что ему очень не хотелось бы привлекать его, швейцара, за препятствование проведению следствия, раздел 205.55 Уголовного кодекса, и начал цитировать:

«Гражданин оказывает содействие преступнику, если пытается предотвратить, помешать или затянуть обнаружение...»

– Содействие преступнику? – переспросил швейцар. – Ничего себе!

– Короче, не вздумайте им звонить, – сказал Карелла, направляясь к лифту.

Он вышел на четвертом этаже и поспешно подошел к двери квартиры 3-Е. Прислушался, потом позвонил.

– Кто там? – спросил женский голос.

Энн Ньюмен.

– Полиция, – сказал он. – Детектив Карелла.

– О-о! – Одно-единственное слово, потом молчание. Карелла ждал. – Минутку, – сказала она наконец.

Когда она открыла дверь, на ней был длинный голубой халат поверх розовой ночной рубашки, видневшейся в треугольном вырезе. Она была босиком.

– Простите, что беспокою вас так поздно, но...

– Да нет, все в порядке, – сказала она. – Входите.

Он следом за ней прошел в маленькую прихожую к подождал, пока она запрет дверь. По дороге в гостиную он спросил:

– Ваша свекровь дома?

– Спит, – ответила Энн. – Мистер Карелла, сейчас ведь уже почти одиннадцать, я и сама собиралась спать.

– Да, конечно, миссис Ньюмен. Я очень извиняюсь, но мы торопимся закрыть дело, и я хотел бы задать вам еще несколько вопросов.

– Да, конечно, – сказала Энн. – Но у меня завтра на утро назначена встреча...

– Я постараюсь быть кратким. Миссис Ньюмен, известно ли вам, что ваш муж оставил завещание?

– Да.

– Когда вы узнали об этом?

– В понедельник утром. Наш адвокат позвонил мне и сообщил.

– Ваш адвокат – это...

– Чарльз Вебер. Фирма «Вебер, Герцог и Ллевеллин».

– И от него вы впервые узнали об этом завещании?

– Да.

– Известно ли вам, когда оно было составлено?

– Нет.

– Миссис Ньюмен, оно было составлено за три недели до смерти вашего мужа.

– Да? Джерри об этом ничего не говорил...

– Вам известны условия завещания?

– Да. Чарли мне их зачитал.

– Вам известно, что ваш муж оставил более двух миллионов долларов...

– Да, известно.

– И что ваше имя в завещании вообще не упоминается?

– Мне достался страховой полис.

– То есть сто тысяч долларов.

– Да, насколько я понимаю.

– Миссис Ньюмен, что вы об этом думаете?

– О чем?

– О том, что вы получите сотню тысяч, а какой-то чужой человек – два миллиона?

– На самом деле, даже не знаю, – сказала она.

– Ну а что вы испытываете? – настаивал Карелла.

– Разочарование? – Она слабо улыбнулась. – Печаль?

– Но не гнев?

– Гнев? О нет, только не это! Только печаль и разочарование. Мистер Карелла, я почти пятнадцать лет была ему верной и любящей женой. Только подумать, что... Ну ладно, это неважно. Сделанного не воротишь. Мне не нужны два миллиона долларов. Я не расточительна, у меня есть своя работа, мне вполне хватает того, что я зарабатываю, даже без этой страховки...

– Вы знакомы с Луи Керном? – спросил Карелла.

– Да. Мой свекор выставлял свои работы в «Галерее Керна». А позднее именно Луи оценивал картины, которые получил в наследство мой муж.

– Было ли вам известно, что мистер Керн знал о содержании завещания до того, как умер ваш муж?

– Нет, не было... А откуда?..

– Ему сообщили.

– Кто?

– Бывшая жена вашего мужа, Джессика Герцог.

– А откуда... А-а, понимаю! Ее брат работает в той же фирме, так ведь?

– Он один из партнеров.

– Да, конечно. Но я и понятия не имела, что они с Луи знакомы!

– Они любовники, – сказал Карелла.

– Луи с Джессикой? Вы шутите! – Она улыбнулась. – Это же курам на смех!

– И тем не менее это так, – сказал Карелла.

– Ну, чего только не бывает на свете! – сказала Энн, покачав головой. – Луи и Джессика... О Господи!

– Мог ли кто-то из них знать, что вы уезжаете в Калифорнию?

– То есть Луи или Джессика?

– Да.

– Нет, конечно. Я с Луи несколько лет не виделась, а Джессика... Ну, вы должны понимать, что мы друг с другом в не слишком хороших отношениях.

– И вы утверждаете, что узнали о завещании только в понедельник утром, так? – уточнил Карелла.

– Да.

– Ваш муж вам о нем ни разу не говорил?

– Ни разу.

– Вам не кажется, что это немного странно?

– Джерри вообще был немного странный.

– Я хочу сказать, – пояснил Карелла, – странно, что человек не подумал обсудить свое завещание с женой.

– Ну, – возразила Энн, – мне кажется, что, если жена человека в этом завещании даже не упомянута, у него могут быть причины желать, чтобы она об этом не знала, не так ли?

– Как вы думаете, по какой причине ваш муж мог решить изменить завещание?

– Понятия не имею.

– Имел ли он основания подозревать, что вы подумываете о разводе?

– Не имел.

– Но вы же собирались попросить развода?

– Да, но я приняла это решение недавно.

– Но обдумывали вы его довольно давно, разве нет?

– Не так давно.

– А сколько времени?

– Точно сказать не могу.

– Но вы начали думать об этом раньше, чем месяц назад? До того, как ваш муж изменил завещание?

– До прошлого понедельника я вообще не знала, что он изменил завещание. А-а, понимаю! Вы думаете, что я начала задумываться о разводе из ребяческой обиды, после того как узнала, что он исключил меня из своего завещания? Ах, мистер Карелла, если бы в жизни все было так просто! Нет, я не знала о его новом завещании. Нет, оно не имеет никакого отношения к моему решению о разводе. Я просто устала. Устала утирать ему нос, поддерживать его самолюбие, его мужское «эго»... – Она покачала головой. – Я устала. На прошлой неделе, в Калифорнии, я окончательно осознала, что больше не могу. Я хотела вздохнуть наконец свободно. Я позвонила свекрови и сказала ей о том, что собираюсь сделать. И она дала мне свое благословение. Так что, понимаете ли, для меня на самом деле неважно, что я не получу этих двух миллионов. Два миллиона – это, конечно, очень хорошо. Но меня они не интересуют. Меня не интересует даже та сотня тысяч, которую я получу по страховке. Быть может, вам будет трудно это понять, но меня все это действительно не интересует. Я не испытываю гнева, вовсе нет. Только разочарование и печаль, как я уже говорила. Я служила ему почти пятнадцать лет – хорошо служила. Разочарование, печаль и – должна признаться – невероятное облегчение. Как хорошо будет снова ощутить себя живой! Вы просто представить себе не можете, как это хорошо.