Рут Ренделл - Зловещее наследство Страница 39

— Я с ней тогда не разговаривал, — честно признался Арчери. Его мутило от этого запаха. Он ничего не хотел, только сна и мира и чтобы уйти из этой комнаты, в которой Уэксфорд держал их с тех пор, как они ему позвонили.

— Миссис Крайлинг мертва шесть или семь часов. Сейчас без десяти три, а вы покинули «Оливу» без четверти восемь. Бармен видел, как вы входили в десять. Куда вы ходили, мистер Арчери?

Он сидел молча. Годы и годы назад — ох, века назад! — нечто подобное было в школе.

Либо ты, именно ты предаешь кого-то, либо страдают все. Странно, что однажды он уже подумал об Уэксфорде как о директоре школы.

— Вы знаете, где она, — настаивал Уэксфорд. У него был громкий, угрожающий, зловещий голос. — Вы хотите стать соучастником? Вы этого хотите?

Арчери закрыл глаза. Он вдруг осознал, почему был так уклончив. Он хотел того самого, о чем предупреждал его Чарльз, о том, что может случиться ночью. И хотя это противоречило его религии, было даже безнравственно, он захотел этого всем своим сердцем.

Чарльз сказал:

— Отец… — и, когда не получил ответа, пожав плечами, перевел тусклые, потрясенные глаза на Уэксфорда: — Какого черта! Она в «Доме мира».

Арчери спохватился, глубоко вздохнул.

— В одной из спален, — сказал он, глядя на каретный сарай и воображая кучу песка. — Она спросила, что с ней сделают, а я не понял. Что с ней сделают?

Уэксфорд поднялся:

— Что ж, сэр… — Арчери отметил это «сэр», как можно было бы обратить внимание на брошенную после оскорбления обратно бархатную перчатку, — вы не хуже меня знаете, что больше не караются смертью некоторые… — он сверкнул глазами на то место, где лежала миссис Крайлинг, — некоторые гнусные и жестокие преступления

— Вы позволите нам уйти? — спросил Чарльз.

— До завтра.

Дождь встретил их за входной дверью волной, или стеной, брызг. В последние полчаса он барабанил но крыше автомобиля и затекал в полуоткрытое окно салона. Вода заливала ноги Арчери, но он слишком устал, чтобы обращать на это внимание.

Чарльз вслед за ним вошел в его спальню.

— Я не должен бы тебя сейчас спрашивать, — сказал он, — уже почти утро и бог знает, через что мы пройдем завтра, но я должен знать. Я предпочел бы знать. Что еще она сказала тебе, эта девушка из «Дома мира»?

Арчери слышал о людях, которые мечутся но комнате, как звери по клетке. Викарий никогда не представлял себе такого мучительного напряжения, при котором он, несмотря на всю усталость, будет бегать взад и вперед, поднимая и передвигая трясущимися руками всякие предметы. Чарльз ждал, слишком несчастный даже для нетерпения. Конверт с его письмом к Тэсс лежал на туалетном столике рядом с открыткой из магазина сувениров. Арчери взял ее и тискал в руках, обрывая края. Потом он подошел к сыну, мягко положил руки ему на плечи и заглянул в глаза — точную копию собственных глаз, только юную копию.

— То, что она мне рассказала, — сказал он, — для тебя значения не имеет. Пусть это будет похоже… ну, на еще один чей-то ночной кошмар.

Чарльз не пошевелился.

— Если бы только ты мне рассказал, где видел стихи, напечатанные на этой открытке…

Утро было сереньким и холодным, такое утро, какое бывает, наверное, триста из трехсот шестидесяти пяти раз в году, когда ни дождя, ни солнца, ни заморозка, ни тумана. Утро забвения. Полисмен на перекрестке опустил рукава рубашки и надел куртку, степенные шаги стали заметно живее.

Инспектор Берден сопровождал Арчери по подсыхающим тротуарам в полицейский участок. Арчери неловко было признаться в ответ на любезный вопрос Вердена о том, как он спал, что спал он тяжело, но крепко. Возможно, он спал бы так же, без сновидений, если бы был уверен, что сейчас инспектор скажет ему, что Элизабет Крайлинг жива.

— Она пошла с нами вполне охотно, — сообщил Берден и добавил, скорее не удержавшись: — Сказать по правде, сэр, я никогда не видел ее такой спокойной и разумной и… ну, мирной, что ли.

— Вы хотите уехать домой, полагаю, — сказал Уэксфорд, когда Берден оставил их одних в желто-голубом офисе. — Вы должны будете возвратиться для допроса и слушания дела в суде. Вы нашли тело.

Арчери вздохнул:

— Шестнадцать лет назад Элизабет нашла тело. Если бы не тщеславие ее матери, алчущей того, на что она не должна была притязать, — этого никогда не случилось бы. Жадность дотянулась и разрушила все. Но вы можете сказать, что Элизабет переносила злость на мать, потому что миссис Крайлинг никогда не позволила бы ей говорить о Пейнтере и вынести те ужасы на дневной свет.

— Все могло быть, — сказал Уэксфорд. — А еще могло быть то, что, когда Лиз покинула аптеку и вернулась на Глиб-роуд, миссис Крайлинг побоялась просить следующий рецепт, тогда Лиз, в наркотическом безумии, задушила ее.

— Могу я увидеть девушку?

— Боюсь, что нет. Я только начинаю догадываться, что она увидела шестнадцать лет назад и что рассказала вам прошлым вечером.

— После разговора с ней я отправился к доктору Крокеру. Я хотел бы, чтобы вы взглянули на это. — Арчери подал Уэксфорду письмо полковника Плешета, молча указав перевязанным пальцем нужное место. — Бедная Элизабет, — пробормотал он, — она хотела подарить Тэсс платье на ее пятилетие. Если бы судьба Тэсс не переменилась, немного это значило бы для нее.

Уэксфорд прочитал, на мгновение прикрыл глаза, потом улыбнулся.

— Понятно, — медленно сказал он и убрал письмо в конверт.

— Я прав, не так ли? Я не манипулирую вещами, воображаемыми вещами? Видите ли, я больше не могу доверять своим собственным суждениям. Мне необходимо иметь мнение эксперта по дедукции. Я был в Форби, я видел фотографию, у меня есть письмо, и я говорил с доктором. Если бы у вас были такие же ниточки, вы пришли бы к такому же заключению?

— Уверен, что вы слишком добры, мистер Арчери. — Уэксфорд позволил себе широкую ироническую ухмылку. — Я получаю жалоб больше, чем комплиментов. А насчет нитей, имея их, я пришел бы к такому же выводу, но гораздо раньше. Видите ли, все зависит от того, что вы ожидали найти, и факт тот, сэр, что вы не знали, что искали. Вы все время пытались что-то опровергнуть в лице… ну, как вы сами выразились… эксперта по дедукции. В итоге поисков вы достигли тех же самых результатов. То есть для вас и вашего сына. Но это не изменило того, что в юстиции называется статус-кво. Для начала нам следует удостовериться, знаем ли мы точно, что ищем, базовую вещь. Когда вы определитесь с этим, то для вас уже не имеет никакого значения, кто совершил преступление. Но вы смотрели сквозь очки, которые оказались слишком велики для вас.

— Затененные стекла… — сказал Арчери.

— Не могу сказать, что завидую грядущему допросу.

— Как странно, — задумчиво произнес Арчери, вставая, чтобы уйти, — хотя мы оба придерживались таких противоположных мнений, в конце концов, мы оба оказались правы.

Уэксфорд сказал, что должен ответить тем же. Его слова являлись простым доказательством тому, что открывалось Арчери на дворе, который был виден ему из окна кабинета. Он читал о людях, которых перевозили в незнакомое место с завязанными глазами и в закрытых автомобилях, так, чтобы они не видели местность, через которую их везли. Сам он был бы защищен от созерцания подобных зрелищ и соответствующих ассоциаций присутствием тех, кого ему законно позволено любить. Мэри должна пребывать с ним и Чарльзом и Тэсс, чтобы быть его ставнями и его капюшоном. И конечно, он никогда не должен видеть эту комнату снова.

Он повернулся, чтобы бросить последний взгляд, но если он надеялся, что последнее слово будет за ним, то обманулся.

— Оба правы, — сказал Уэксфорд, вежливо пожимая Арчери руку. — Я по убеждениям, а вы по вере. Что в целом и есть единственное, чего можно было ожидать.

Она открыла им дверь осторожно, неохотно, как если бы предполагала увидеть цыган или продавца щеток от дискредитировавшей себя фирмы.

— Надеюсь, вы простите нас, миссис Кершоу, — сказал Арчери со слишком шумной сердечностью. — Чарльз хотел видеть Тэсс, и поскольку мы проделали такую дорогу…

Тяжело приветствовать посетителей, даже нежеланных посетителей, без всякого намека на улыбку. Айрин Кершоу не улыбалась, но все-таки что-то пробормотала. Он уловил нечто вроде «очень любезно, конечно», «неожиданно» и «совершенно не готовы…». Они вошли в холл, но маневр был таким неловким, что они чуть не столкнулись с ней. Она стала почти багровой и сказала Чарльзу теперь уже совершенно связно:

— Тэсс вышла в магазин за последними покупками перед отъездом.

Арчери видел, что она сердится и не знает как выразить свой гнев людям, которые, с одной стороны, люди взрослые, а с другой — совсем другого происхождения, чем ее собственное.

— Вы ведь поссорились, не так ли? — сказала миссис Кершоу. — Чего же вы хотите, разбить ей сердце? — Похоже, эта женщина все-таки была способна на эмоции, но как только это выяснилось, так оказалось, что она не способна справиться с ними. Слезы хлынули у нее из глаз. — Ох, я не это хотела сказать.