Анна Малышева - Город без полиции Страница 4

– Сиеста. До шести тут жизни нет. Впрочем, и после шести мало что происходит!

В ее голосе послышалась плохо скрытая ирония. Таня с удивлением подняла на нее взгляд. Городок настолько заворожил ее именно этим своим безлюдьем и какой-то сказочной тишиной, что она не понимала, как можно над ним смеяться.

– Если бы я не ездила в Питер раз в полгода, наверное, сошла бы с ума, – продолжала жаловаться соотечественнице Ольга. – Меня там не понимают – живу в раю, муж, ребенок, работать никто не заставляет, чего мне еще надо? А я, как вечер придет, прямо выть готова! Выучилась тут водить машину, а ехать некуда, общаться не с кем... Существую как живой труп, честное слово! Дочери четыре года, и она у меня совсем гречанка. По-русски не желает говорить, хотя немножко понимает. Я последний раз привезла ей из Питера русские сказки с картинками, чтобы хоть как-то ее приобщать к родному языку... Ей неинтересно, не слушает, не смотрит. У меня иногда бывает жуткое чувство – что я сама забыла русский язык. Начинаю говорить сама с собой и уже не уверена, что произношу слова правильно... Вы меня хорошо понимаете?

– Конечно, – заверила Таня, не слишком внимательно прислушивающаяся к ее исповеди. Она не сводила взгляда с залива Мармари, ослепительно сияющего на солнце. Тут и там на нем виднелись черные точки – это были вышедшие в море рыбацкие лодки. – Да, трудно, наверное, жить в городе, где все друг друга знают. Не могу себе представить, зачем сюда приехал Паша...

– Вы привезли его фотографии? – разом сменив жалобный тон на деловой, поинтересовалась Ольга. – Очень хорошо, теперь его опознают хозяева гостиницы. Вон она, в переулке, видите? Но нам не туда, наш отель последний, дальше только дорога на Каристос.

– Куда дорога? – Таня послушно повернула голову и рассмотрела в переулке, круто поднимавшемся в гору, вывеску отеля.

– На Каристос. Это южная столица Эвии.

– Там тоже живут три тысячи человек?

– Нет, это большой город, там живет тысяч пятнадцать, – совершенно серьезно информировала ее новая знакомая. – Туда ездят учиться, работать, за всеми крупными покупками. На машине отсюда тридцать километров, очень красивая горная дорога. Да мы туда съездим вечером, нас ждут в полиции!

– Почему там? Ведь его нашли здесь?

– Да ведь в Мармари нет полиции! – засмеялась Ольга, забавляясь недоумением своей спутницы. – Ни одного полицейского! Здесь никогда ничего не случается!

– Никогда? – не верила та. – Никто не дерется, ничего не крадет, никого не убивают?

– Никогда! – эхом откликнулась Ольга.

Теперь они свернули в переулок, под смелым углом поднимавшийся в гору. Временами бетонная мостовая переходила в длинную лестницу с широкими ступенями. По бокам тянулись отели со звучными морскими названиями: «Артемида», «Морская звезда», «Дельфин». Все двери были гостеприимно распахнуты настежь – эту греческую особенность Таня тоже успела отметить, пробыв в этой стране всего несколько часов. Она подняла голову и осматривала окна. Везде были опущены жалюзи, закрыты спальни, на балконах – ни единого полотенца, все зонтики от солнца понуро закрыты. Отели были пусты, и кого ожидали за этими раскрытыми дверями, оставалось загадкой.

Становилось по-настоящему жарко, и Таня стянула на ходу ветровку, небрежно повязав ее вокруг талии. Солнечные очки она взять не догадалась, а сейчас с удовольствием бы их надела – белые бетонированные мостовые щедро отражали солнечный свет, и ей приходилось щуриться. Ольга, по-видимому привыкшая карабкаться по местным крутым переулкам, бодро шагала впереди и время от времени оглядывалась, делая подбадривающие жесты:

– Осталось чуть-чуть, вот и ваш отель, видите! Вас там с утра ждут!

Таня поднимала голову, но ничего не видела, кроме очередной высокой стены, увитой плющом или виноградом. Наконец они преодолели последнюю лестницу и ступили на просторную ровную площадку перед белым пятиэтажным зданием – пожалуй, самым большим из всех, что она видела в Мармари. Здание было построено в форме полукольца, перед ним сверкал ослепительно-голубой бассейн, до краев наполненный водой. У бассейна безнадежно ожидало посетителей пустое летнее кафе под пальмовым тентом, на флагштоках перед входом развевались выгоревшие, истрепавшиеся за лето на морском ветру флаги – греческий, немецкий, итальянский, датский...

Из-за стеклянных дверей появилась улыбающаяся загорелая женщина и быстро пошла к ним навстречу, уже издали протягивая для приветствия руку. На вид ей было слегка за сорок. Крепко, но изящно сложенная, золотоволосая, с искрящимися, чуть кошачьего очерка глазами, она была очень мало похожа на гречанку, и, как выяснилось тут же, Таня не ошиблась в своем первом впечатлении.

– Это Матильда, жена хозяина гостиницы, – представила ее Ольга, дружески пожав протянутую руку хозяйки и держась с ней как со старой знакомой. – Матильда у нас из Италии, тоже, можно сказать, эмигрантка, как и я.

Таня тоже пожала руку хозяйки и ответила на ее искреннюю, удивительно теплую улыбку. Эта женщина сразу вызвала у нее симпатию и доверие, впрочем, как и весь городок, греющийся у ее ног под склоняющимся к горизонту солнцем. Было так тихо, что до нее отчетливо доносилось многоголосое пение петухов из какой-то невидимой деревни в предгорьях, и от этого звука у девушки отчего-то замирало сердце – как будто она находилась в красивом, но непрочном сне, который мог вот-вот оборваться.

– Обед давно готов, пойдемте сразу к столу, – перевела Ольга приветствие хозяйки. – Сумку можно оставить у стойки, а умыться внизу... Матильда боится, что ягненок пережарится.

В скромном, домашнего вида холле их встретил смуглый черноволосый парень-портье. Он попросил у Тани паспорт, отдал ей ключ от номера, поставил ее сумку под стойку и проводил гостей в туалетную комнату. Матильда исчезла, едва переступив порог. В следующий раз Таня увидела ее уже в пустой просторной столовой, декорированной более чем аскетически. Голубые стены, выкрашенные масляной краской, белые пластиковые столы, железные стулья, цементный пол – все говорило о том, что владельцы гостиницы и их клиенты за роскошью не гнались и предпочитали простые удобства. У нее впервые мелькнула мысль, есть ли удобства в ее номере. Подумать об этом заранее она не удосужилась – ведь ее пребывание в Греции было кем-то оплачено (она предполагала, что полицией), и спрашивать по телефону, сколько звезд у отеля, где она будет жить, ей даже в голову не пришло. Ольга, устроившись рядом с ней за столом, заметила ее напряжение:

– Тут очень просто, да? Знаете, летом цементный пол очень удобен, ведь тут страшная жара! Ну, а насчет интерьеров никто особенно не беспокоится. Это семейный отель, из не очень дорогих, но самый лучший в Мармари!

– А это... – Таня нерешительно потеребила край пластиковой клеенки, – тот самый отель, где останавливался Павел?

– Тот самый, – почему-то шепотом ответила Ольга, хотя говорили они по-русски, и в зале никого, кроме них, не было. – И ваш телефон нашелся в старом журнале, где регистрировались междугородные звонки из номеров. Он не сумел его сам набрать, что-то не срабатывало, и тогда записал и дал хозяину – тот как раз был за стойкой портье. Димитрий уже сам вам дозвонился и передал трубку вашему другу.

– А если бы этот журнал не нашелся?

Ольга только развела руками:

– Значит, кому-то наверху было угодно, чтобы нашелся! Вообще-то, вряд ли Матильда хранит еще какие-то бумажки четырехлетней давности. Ведь это даже не налоговый отчет... Но вот – повезло.

«Тоже мне везение!» – подумала Таня, но озвучивать свою мысль не стала – к столику в этот миг как раз направлялась Матильда, с тяжело нагруженным подносом. Она вмиг уставила стол тарелками, откупорила бутылку вина, придвинула запотевший графин с водой, в которой плавали большие куски колотого льда, и по-английски назвала Тане все блюда. Та поблагодарила, в легкой растерянности оглядывая стол. Это было настоящее пиршество, на которое она никак не могла рассчитывать, судя по скромному виду столовой. Домашний творог с рубленой зеленью, свежеиспеченный хлеб нескольких сортов, овощные закуски, среди которых фигурировал, конечно, греческий салат, украшенный толстым голубоватым пластом брынзы, залитым оливковым маслом, жаркое из ягненка и целое блюдо жаренных во фритюре осьминогов – все это с трудом разместилось на столе, рассчитанном на четверых. Ольга сразу схватила вилку и отломила огромный кусок белого хлеба:

– Я попросила Матильду подать горячее сразу, сказала, что мы очень проголодались. Попробуйте осьминогов – сегодня утром они еще плавали в море. Тут все свежее, все только бегало-прыгало-росло, сейчас почувствуете разницу! В Москве таких продуктов нет!

Таня даже не собиралась с ней дискутировать – она уже ела, молча, с неприличной жадностью, разом вспомнив о том, что ни сегодня, ни вчера не проглотила толком ни куска из-за взвинченных нервов. Матильда с удовольствием посмотрела, как русская гостья поглощает ее стряпню, и с одобрительным возгласом исчезла на кухне, откуда плыли какие-то умопомрачительные запахи.