Алексей Макеев - Завещаю свою смерть Страница 4

– Так прошло-то всего ничего! – возразил Гуров. – Убили в ночь на субботу, а сегодня только понедельник.

– Уже понедельник, Лева! – многозначительно поправил его Орлов. – Уже! Причем, замечу, понедельник следующий!

– Не понял? – чуть нахмурился Гуров.

– Чего ж тут непонятного? – тяжело произнес Орлов. – Убили ее в ночь не на эту субботу, а на прошлую! Восьмого октября. А сегодня уже семнадцатое. Вот так.

И он мрачно уставился в окно, постукивая указательным пальцем по столу.

– Ну а мы-то здесь при чем? – пожал плечами Гуров. – Они напортачили – они пусть и расхлебывают.

– Так бы оно, конечно, было лучше всего, – со вздохом произнес Орлов. – Если бы не папа… В общем, папе кто-то шепнул, что в Москве есть некий полковник Гуров, мастер российского сыска, столичный Шерлок Холмс и все такое. В общем, такой тебе бесплатный пиар устроили – прямо завидки дергают, как Станислав говорит.

– Я и смотрю, ты мне прямо обзавидовался, – усмехнулся Гуров, прекрасно понимая, что генерал-лейтенант нарочно бодрится и заговаривает ему зубы. – Аж ерзаешь на стуле. Ты, соловушка, мне этих льстивых песен не пой. Знаешь же – не купишь меня на них. Лучше скажи, что он хочет, папаша-то этот? Чтобы я нашел, кто убил его дочь?

– Точно! – вздохнул Орлов. – Именно этого он и хочет. Даже заплатить готов.

– Бред какой-то! – пожал плечами Гуров. – Я же не частный детектив! Никакой не Шерлок Холмс и даже не Ниро Вулф.

– Ну, одно время ты работал в частном агентстве, – напомнил генерал-лейтенант. – Но, в общем, тебе об этом думать не нужно. Нужно приступать к делу как оперуполномоченному по особо важным делам уголовного розыска.

– А если я откажусь? – в упор посмотрел на Орлова Гуров.

– Не получится, Лева, – покачал головой Петр Николаевич. – Материалы уже передали нам. Ты, конечно, можешь пойти на попятную и официально написать отказ заниматься этим делом, но я его не подпишу. Потому что, честно говоря, не вижу достаточных причин, чтобы тебе так поступать! Зачем? Ну, считай, что убили любую другую девушку. Раскрывай как обычное преступление! А если он даже и захочет тебя отблагодарить… – Орлов приблизился к Гурову и понизил голос: – Лева, я тебе как друг скажу – не отказывайся. Стать настолько богатыми, чтобы заработать неприятности, нам с тобой все равно не светит, а тебе лишние деньги не помешают. И еще. Я не собираюсь требовать от тебя никакой доли, если ты это подозреваешь. Просто хочу, чтобы ты раскрыл это преступление.

– Я и не думал ничего подобного, – пожал плечами Гуров. – Я бы и сам с тобой поделился. Беда только – делить пока нечего. Шкуру неубитого медведя разве что…

– А вот ты зря не сиди, а давай-ка быстренько за дело и берись, – подбодрил его Орлов. – С ходу, так сказать, вливайся!

Гуров думал недолго. Действительно, какие у него особые причины, чтобы отказываться от этого дела? Да никаких, по сути. Конечно, не очень хотелось связываться с таким человеком, как Кабанов, – если он наделен деньгами в совокупности со вздорным характером, то это не самое лучшее сочетание. Но, в конце концов, от него можно абстрагироваться. Проще говоря, вежливо послать подальше, если станет давать указания, как вести расследование, и тем самым только мешать.

А деньги… Да ведь никто не заставляет полковника брать эти деньги. Он и не хотел этого делать. Гуров привык трудиться ради работы, которую по-настоящему любил, получая за это свою законную зарплату. К тому же ему не хотелось, чтобы по управлению поползли слухи, что он берет левые заказы от бизнесменов и получает вознаграждение. «Доброжелатели» в своих сплетнях и до взяточничества его доведут; между тем уж в чем в чем, а в коррупции обвинять Гурова было верхом несправедливости. Поэтому полковник решил заняться делом об убийстве Снежаны как обычно – как оперуполномоченный по особо важным делам.

Лев поднял глаза на Орлова, и тот по взгляду понял его решение.

– Вот и отлично! – обрадовался он.

Честно говоря, в глубине души генерал-лейтанент опасался, что Гуров может заартачиться из каких-то сугубо личных принципиальных соображений, но все обошлось.

– Что он вообще говорит, этот папаша? – спрашивал тем временем Гуров, уже переходя к предварительному расследованию.

– Ничего, – пожал плечами Орлов. – Просто хочет, чтобы нашли убийцу…

– Это понятно! А направление для поисков он дать может? Ну, должен же он подозревать, из-за чего это случилось. Не на ровном же месте у него дочь убили. С кем чего не поделил? Были ли какие-то предупреждения и от кого? Наезды какие-то?

Орлов с мрачным видом забарабанил пальцами по столу. Гуров в упор сверлил его взглядом.

– Молчит он, Лева, – со вздохом сказал генерал-лейтенант. – Вернее, говорит, что никаких наездов и предупреждений не было, что у него честный бизнес и он никому не мешает. Что никаких претензий к нему ни с чьей стороны нет – ни от налоговой, ни от конкурентов.

– Ну, это он пусть кому-нибудь другому рассказывает, – спокойно кивнул Гуров. – Я с ним сам побеседую.

Генерал-лейтенант заерзал в кресле и крякнул.

– Ну, что еще? – не выдержал Гуров.

– Он, Лева, не хочет ни с кем беседовать. Говорит, что у него громадная трагедия и мы, дескать, должны это понимать и не беспокоить его в такой тяжелый жизненный момент…

– Ничего себе позиция! – возмутился Гуров. – А как, он думает, я ему убийцу искать буду?

– А он об этом, Лева, не думает. Он считает, что это по твоей части. А он свое дело сделает – заплатит.

– Да пошел он со своими платами! – не выдержал Гуров. – Передай дело обратно в район, где совершено преступление, и все дела! Терпеть еще его капризы…

– Остынь, Лева, – просительно сказал Орлов. – Остынь. Если что, ты и без его показаний все выяснишь. Ну, подумай сам! Зачем они тебе, если правду он тебе все равно не скажет? Тебе охота липу слушать? Лапшу с ушей снимать? Сами справимся!

Орлов намеренно произнес последнюю фразу во множественном числе, чтобы подчеркнуть, что не собирается полностью отстраняться от этого дела и чтобы Гуров даже не думал в этом сомневаться.

– Материалы-то посмотреть можно? – поостыв, осведомился Гуров.

– Разумеется, разумеется! – с готовностью закивал генерал-лейтенант. – Я тебе все материалы дам – сиди, знакомься. Да! Там Крячко весь из себя обиженный остался. Так вот, понадобится – введи его в курс дела и тоже подключай. И вообще, всех, кого потребуется. Нам бы поскорее с этим делом покончить, сбросить его, так сказать, как грех с души, и с чистой совестью дальше работать.

– У меня в работе совесть и так чиста, – заметил Гуров. – Думаю, что и твоя не грязнее.

Орлов как-то печально кивнул и вздохнул. Гуров взял материалы дела и отправился в свой кабинет. Первой мыслью его было, что убийство Снежаны Кабановой – суть каких-то разборок между бизнесменами. Месть самому Кабанову или способ давления на него. И именно поэтому бизнесмен и молчит, не хочет, чтобы всплыли какие-то дела и разборки, которые ему очень хотелось бы скрыть от посторонних глаз и ушей.

Но делать глобальные выводы было еще очень рано, и Гуров углубился в чтение. Крячко по-прежнему отсутствовал в кабинете, потягивая кофе в буфете, и сейчас это было на руку полковнику.

Свидетельские показания были довольно многочисленны, путаны и противоречивы. Единственное, что уяснил для себя Гуров, – в ночь с седьмого на восьмое октября, с пятницы на субботу, Снежана Кабанова пришла в ночной клуб «Парадиз», который посещала довольно часто и где собиралось множество ее знакомых, приятелей и друзей. Когда она ушла оттуда и с кем, так и не удалось толком выяснить. Вроде бы говорили, что к часу ночи ее уже не было в клубе.

Труп ее обнаружили на рассвете сотрудники службы вывоза мусора. Тело лежало в мусорном контейнере, завернутое в полиэтиленовый мешок синего цвета. Когда мусор стали грузить, труп просто выпал из этого мешка.

Мусорщики, онемев от ужаса, смотрели на страшную находку, после чего трясущимися руками все же набрали ноль-два. Столь кошмарное зрелище не прошло бесследно для их психики, и в итоге один из них отправился в больницу, а другой – в глухой запой. И, надо сказать, было от чего…

Гуров, читая описание ран на теле девушки, сам невольно передернулся. Тело Снежаны было буквально истерзано, словно его изодрали какими-то тупыми ножами. Точнее даже, не изодрали, а проткнули, но не в одном месте, а по всему туловищу. Что характерно, ранения были довольно симметричными. Многие внутренние органы оказались порванными.

«Варварство какое-то! – подумал сыщик. – Кому понадобилось убивать девчонку столь жестоким способом? И с помощью чего?»

«Ранения, несовместимые с жизнью» – таковой значилась причина смерти. Сам труп, разумеется, был весь окровавлен, много крови натекло и в пакет, в который он был уложен, посему неудивительно, что мусорщики отреагировали на него столь сильно.