Максим Есаулов - Попытка к бегству Страница 4

— Пожалуйста, — кивнул хозяин, — только смогу ли я вам помочь. Темно уже было, да и из подвала плохо видно.

Ледогоров закурил.

— Вас как зовут?

— Петр Николаевич. Можно Петр.

— Меня Саша. — Ледогоров затянулся и невольно поискал глазами, куда стряхнуть пепел. Мусорить в этом подвале не хотелось. — Давайте все сначала.

— Баночка для окурков у стены. — Махнул рукой хозяин. — Ну, если с начала, то с начала.

Он поднялся и подошел к окошку, начинающемуся на уровне его глаз. Ледогоров подумал, что иные офицеры позавидовали бы выправке этого странного «бомжа».

— Я уже спать лег, даже задремал, когда они подъехали. Такая жизнь, — он обвел подвал рукой, — вообще учит спать чутко. А тут — рев двигателя, скрип тормозов и все это — прямо над головой. Они курили и ругались. Я чувствовал запах сигарет. Говорили по-грузински. Один молодой, другой постарше. Молодой «наезжал» на второго. Тот нервничал и огрызался.

Петр Николаевич отошел от окошка.

— Я решил пойти…

— А почему именно по-грузински? Вы понимаете этот язык?

Хозяин усмехнулся.

— Ну, сказать, что понимаю — не могу. Но отличить от другого — вполне. Я когда-то служил в Поти. Так вот, я решил пойти к другому окошку. — Он кивнул в глубину подвала. — Там дом делает поворот и оно было как раз напротив машины. Я хотел посмотреть, кто это и не опасны ли они для меня. Мало ли что.

Он помолчал секунду.

— На полпути я услышал выстрелы. Сначала револьверные, потом из ТТ. Я …

— Стоп! Стоп! Стоп! — Ледогоров помахал рукой. — Вы еще и выстрелы различаете?

Петр Николаевич улыбнулся. Грустно. Одним уголком рта.

— Я когда-то был военным инструктором по стрелковому оружию. В Сирии, потом в Ливии. Майором, как и вы.

Он налил себе воды из пластмассовой бутылки.

— В общем, я ручаюсь: ТТ и револьвер большого калибра. Я домчался до окошка и увидел, как с крыши «мерседеса» спрыгнул парень и побежал в сторону арки. Левой рукой он придерживал правую за кисть.

Ледогоров встал и тоже подошел к окошку. На уровне его глаз пушистый серый котенок гонял по горячему асфальту пачку из-под «Винстона».

— В руках у него было что-нибудь?

Петр Николаевич пожал плечами.

— Самое темное время. Трудно разглядеть. Только силуэты и видно.

— Про руку-то увидели.

— Это когда он в полосу света от окон вбежал.

Котенок остановился и уставился на Ледогорова умными зелеными глазенками.

— А дальше?

— Дальше? Дальше из-за руля вывалился толстый мужчина и швырнул что-то в мусор. Я слышал, как ударило в железный край бака. После он начал стучать в окна и кричать…

— «Позвоны в скорую! Мылицыю нэ надо!» Это я знаю. — Ледогоров отвернулся от окна. — Узнать не сможете?

— Кого? Убежавшего? Нет, я же говорю…

— Понял. Спасибо. — Ледогоров замешкался на секунду у входа.

— Кстати, — Петр Николаевич коснулся его плеча. — Я утром посмотрел на «мерседес», так я его раньше видел. Больно номер приметный — 222.

— Где? Здесь во дворе появлялся?

— Нет. Я подрабатываю на «Московской-Товарной» и видел, как он заезжал на территорию. Несколько раз.

Ледогоров протянул Петру Николаевичу руку. Ладонь у того оказалась крепкой и широкой.

— Спасибо еще раз. Вы очень помогли. А можно личный вопрос?

— Водка, Снова печально улыбнулся Петр Николаевич. — Только водка. Когда человек опускается, в этом всегда виноват только он сам. Подняться вновь — почти не возможно. Я поздно это понял. Я угадал ваш вопрос?

На дворе поднялся ветер. Горячий и пыльный, он нес по земле обрывки газет и обломки веток. Прохожие отворачивались, защищая ладонями глаза. Небо приняло ядовито-синий оттенок. Котенок куда-то спрятался. Ледогоров оглянулся на подвальные окна и двинулся к ближайшей из парадных.

В зале «Василисы» вентилятор безнадежно «лопатил» плотные слои спертого воздуха. В углу трое молодых парней цедили пиво. Югов ворошил ложкой дымящийся харчо.

— Привет! — Ледогоров помахал Ксении. — Сделай сосиски с картошкой. И кофе, конечно.

Он рухнул за столик напротив Югова. Лицо того раскраснелось от валящего из тарелки пара.

— Как ты можешь есть это в такую жару?

— С аппетитом.

— Описал эпицентр взрыва?

— Как положено.

Ксения принесла кофе и сосиски, обильно политые кетчупом. Югов доел харчо и вытер салфеткой вспотевший лоб.

— Ты-то откуда? Его превосходительство тобой интересовался.

Ледогоров фыркнул.

— А он не помнит, что сам повесил на меня стрельбу на Некрасова! Я повторный обход делал.

Югов закурил.

— По-моему, он просто ищет повод к тебе прицепиться.

— Ну и черт с ним! — Ледогоров отломил кусочек упругой сосиски. — У нас с ним давняя любовь.

Югов пожал плечами.

— Смотри, аккуратней — подставит.

— Да и хрен с ним! Наконец уйду и буду жить нормально.

Кофе почти остыл и казался противно-теплым. Югов покачал головой каким-то своим мыслям и почесал жесткую пшеничную бороду.

— Это звучит лучше, чем есть на самом деле. Чего тогда сам не уходишь?

— Созреваю, — Ледогоров быстро доел пюре и потянулся за сигаретами. Пот, стекая со лба, противно щипал глаза.

— Все так думают, — улыбнулся Югов. — Впрочем, ладно. Накопал что-нибудь?

— В принципе — ничего. Разборка между «черными». Стрелок молодой, возможно, раненый в руку. Убежал на Басков. Вот и все.

Югов затушил сигарету в пепельнице и залпом допил свой сок.

— Да, не густо. А какой это дом по Баскову?

Ледогоров напряг память.

— Где-то угол с Радищева. А что?

Югов поднялся и снова почесал бороду.

— Хрен его знает. В доме напротив, на лестнице, малолетки тусуются. На подоконнике второго этажа. Я их гонял пару раз, «земля»-то моя. Окно на Басков выходит. Может, видели чего…

Он наморщил лоб.

— Юрка-«Шульц», Димон-«Джип», Светка Туманова и другие. Они там каждый вечер. Потереби их.

Ребята в углу перешли с пива на коньяк. Нос Ледогорова безошибочно определил поплывший по кафе аромат. Горло сдавил знакомый спазм. Замутило. На языке появился кислый привкус. Он торопливо сунул в рот новую сигарету и, махнув Ксении рукой, вышел под жгучее белое солнце, устало опускающееся за линию серых питерских крыш.

— Медленно! — лицо Артура выражало благородное недовольство. — Вторые сутки пошли, а сдвигов никаких! Григоренко недоволен! Грозился всех наказать! Ты к потерпевшему ездил?!

— Нет. Завтра собираюсь. — Ледогоров уставился на обвисший за окном тополь. Он знал, что Артур врет. Какое дело начальнику РУВД до заурядной разборки между кавказцами. К тому же без трупов. Ежедневно в районе «зависает» пять-десять «глухарей». На контроль ставятся только наиболее серьезные. Югов был прав. Артур целенаправленно готовил его «под слив».

— Ну вот! — Вышегородский картинно бросил ручку на стол. — Потерпевший двое суток не опрошен, а ты занят черте чем!

— Я повторный обход делал.

Ледогоров продолжал играть отведенную ему в этом спектакле роль. Все опера, сидящие на «сходке» понимали, что происходит. Вышегородский знал, что они понимают. Тем не менее все продолжали играть. Так было в милиции принято годами. Любой руководитель знает, в силу каких объективных причин его подчиненные не имеют возможности добиться результата, но он должен ругаться и «наезжать» на них, а они оправдываться и исправляться. Все это не влечет за собой никаких последствий, если только нет особой цели. Кого-то «слить».

— Кому нужен повторный обход, когда потерпевший не опрошен?! — голос Артура просто сочился справедливым негодованием. — А если он умрет?

— Не умрет. — Ледогоров считал листья на ближайшей к окну разлапистой ветке. — У него ни одного проникающего.

— Скажите, пожалуйста! — Артур закатил глаза. — Ты у нас еще и врач! Чтобы завтра до обеда потерпевший был опрошен! Ясно! Доложишь мне лично!

— Ясно. — Ледогоров пожал плечами. — Все равно он правды не скажет. И, — он отвернулся от окна и посмотрел на Артура, — не ори на меня больше.

— Я не ору, — голос Вышегородского «съехал», — я просто удивляюсь, что такой опытный сотрудник как ты, Саша, допускает такие промашки.

Ледогоров усмехнулся про себя. Когда он пил, Артур предпочитал вообще не замечать его выкрутасов, опасаясь получить по морде. Теперь же он всячески старался расквитаться за тот период, хотя временами страх и напоминал о себе.

— Да сделаю я все. Сказал же.

Небо за окном наливалось фиолетовыми чернилами. Тополь нервно вздрагивал под порывами горячего ветра и жалобно царапался веткой в окно.

— Свободны все. — Артур откинулся в кресле. — Завтра не опаздывайте.

Магазин был забит под завязку. Плотная толпа возвращающихся с работы людей штурмовала прилавок в радужных мечтах о сытном ужине перед орущим телевизором. Колбаса, сыр, пельмени, водка, пиво. И снова: пиво, водка, пельмени, сыр, колбаса… За прилавком стояла толстая Ленка. Ледогоров обошел очередь и тронул ее за плечо.