Фридрих Незнанский - Заложники дьявола Страница 4

По ту сторону связи Александр Борисович тоже нажал кнопку отбоя и с облегчением откинулся на спинку стула, после чего, удовлетворенно улыбнувшись, погрузился в размышления, напрочь забыв о кастрюле с водой, которую водрузил на плиту. В этот момент он вдруг понял, что, несмотря на Иришку, ради которой взялся за все эти оказавшиеся немыслимо трудными хозяйственные дела, несмотря на то как ужасно боится за исход ее поздней беременности — боится и за нее, и за малыша, — в общем, несмотря ни на что, он смертельно соскучился по своему кабинету. По вечной суете, царящей в прокуратуре, бесчисленным втыкам начальства, которому постоянно кажется, что работают их подчиненные непозволительно медленно, что результат при этом куда ниже начальственных ожиданий, что… Словом, соскучился! Да и вести домашнее хозяйство оказалось куда труднее, чем он предполагал: просто поразительно, каким это образом женщины, да еще работающие, успевают при этом кормить и обстирывать свои семьи…

— Шурик!.. — К реальности его вернул голос Ирины Генриховны, вновь возникшей на пороге. — Ты что, оглох?.. Господи, какое счастье, что я так чутко сплю! Еще бы минута — и вода залила газ, а мы… Мы вообще могли взорваться!..

Только тут до сознания Александра Борисовича дошел странный шипящий и фыркающий звук, идущий со стороны плиты: вода в кастрюльке, устав тихо закипать, вскипела по-настоящему и полилась через край. Ахнув, Турецкий подскочил на стуле и поспешно выключил газ.

— Ох, Шурик, — жалобно произнесла Ирина, глядя на растерянного мужа, — теперь я вижу, что была неправа, сбежав из больницы… Я свою ошибку признаю и непременно исправлю…

В семь утра, когда Александр Борисович с Ириной выходили из подъезда своего дома, дабы отправиться в больницу, день вроде бы обещал разгуляться. Хотя по небу и плыли клочковатые серо-белые тучи, солнце, словно не обращая на них никакого внимания, поминутно прорывалось к земле веселыми, яркими лучами. Но теперь, когда он возвратился в тихую, опустевшую и сразу ставшую неуютной квартиру, за окнами мрачно громоздились плотные облака грозного сизого оттенка. Словно нарочно, чтобы опустить настроение Турецкого, и без того препаршивое, еще ниже нулевой отметки.

Бессмысленно побродив по пустым комнатам и заглянув на кухню, он с отвращением посмотрел на отмокавшую со вчерашнего вечера сковородку, торчавшую из раковины, и, ни минуты более не колеблясь, направился в прихожую. Черт с ним, с отпуском! Уж коли Иринка не позволила мужу посидеть с ней в палате подольше, мотивируя тем, что в ближайшие два часа она будет находиться под капельницей, остается одно: поехать в родную контору. Приняв такое решение, Александр Борисович сразу повеселел, а едва очутился за рулем своего «Пежо», как и природа, напрочь позабывшая, что на дворе конец мая, а вовсе не начало ноября, спохватилась: солнечные лучи разорвали пелену облаков, приветствуя его намерение.

А первым человеком, встреченным Турецким в коридоре на пути к своему кабинету, оказался не кто иной, как Вячеслав Иванович Грязнов, только что покинувший кабинет Меркулова.

— Ты ли это, Саня? — Хмурая до этого физиономия Грязнова-старшего расцвела искренней улыбкой, заранее протягивая другу руку, он ускорил шаг. В кабинет они вошли вместе, и, пока Александр Борисович открывал с помощью специальной палки с крючком форточку, генерал успел разместить свое грузное тело в любимом кресле у журнального столика.

— Как Иринка? — поинтересовался он. — Одну оставил? — Да нет, Слав… Иринка неважно себя почувствовала, утром отвез ее обратно в роддом, на сохранение… Давай об этом не будем! Расскажи-ка лучше про Цезаря…

Вячеслав Иванович, бросив на Турецкого сочувствующий взгляд, слегка пожал плечами:

— Да тут и рассказывать-то особо нечего… Я, кстати, сегодня как раз хотел к тебе заехать, а тут — на ловца и зверь бежит…

— Что-то случилось? — Александр Борисович внимательно посмотрел на генерала и вынес вердикт: — Ты, я вижу, чем-то расстроен. Давай колись!

— А-а-а… Это я так, к нашим делам особого отношения не имеет…

— А все-таки?

— Ох, Сань… — Грязнов тяжело вздохнул. — По всему видно — пора мне на покой…

— Да что случилось-то?! — Турецкий присел напротив друга и встревоженно уставился ему в глаза.

— Как сказал Денис, ничего особенного… Это, видишь ли, нынешний мир такой, а вместе с ним и его обитатели, чтоб их… Словом, возвращаемся мы вчера, уже под утро, с Дениской домой, ну и мимо ДПС на Дмитровке… Должен тебе сказать, картинка жуткая: мужик, как сказал мне гаишник, не менее чем на двухсот в час вмазался на своей иномарке в бетонную опору… Мост там есть, как раз недалеко от их поста…

Грязнов-старший вздохнул, а Турецкий продолжал молча слушать, понимая, что вряд ли бы генерал так расстроился из-за одного только ДПС, хотя бы и столь жуткого: впечатлительные люди в милиции до таких погон, как у него, не дослуживаются — уходят значительно раньше…

— Вообрази картину: машина, значит, разлетается на три части, все отброшены друг от друга не менее чем метров на двадцать: счастье, что рань такая была и никто не пострадал… Прохожие-то первые чуть позже появились… Ну о самом водиле молчу: его и вовсе метров на пятьдесят вперед башкой вышвырнуло — всмятку, конечно…

— Слав, — не выдержал наконец Александр Борисович, — скажи наконец, какого лешего ты мне всю эту жуть описываешь?! Впечатлением, что ли, захотел поделиться?

— Ага… Только не от аварии, а от этих самых, туды-растуды их мать, прохожих…

— Зевак?

— Если бы, Сань!.. Это бы я еще понял… Так ведь ты представь: машина в клочья, мужик этот, ее хозяин, уже, разумеется, бывший… А гады, углядевшие всю картинку из окон ближних домов, кто в чем высыпали и прямо на глазах у инспекторов в обломках машины начали копаться, тягать целые запчасти… Сань, на каком свете мы с тобой живем-то, а?!

Они помолчали. Что ответить другу, Александр Борисович не знал.

— Не понимаю я этого, — тоскливо протянул Вячеслав Иванович. — Ни с какой стороны, в том числе и со стороны житейской логики — не понимаю таких, с позволения сказать, людей… Рядом труп хозяина, а они, понимаешь, не дождавшись, когда он хотя бы остынет, мародерствуют… Ну что, по сто пятьдесят восьмой их привлекать, что ли, за шкирку — и в КПЗ?.. В лучшем случае парочку месяцев отдохнут, штраф заплатят… Да какими туда попали — такими и выйдут! Не по-ни-ма-ю… А коли не понимаю, следовательно, пора мне, человеку прошлого века, на покой!

— Ну это ты уж палку-то не перегибай! — заговорил Турецкий. — Во-первых, таких козлов я тоже не понимаю. Во-вторых, не все же, в конце концов, такие… Дерьмо, как известно, на поверхности плавает. А в самом мрачном случае, если б даже большинство вокруг нас действительно являлись мародерами, — тем более, Слав, в отставку нам нельзя: кто-то же должен им мозги прочищать?

— Тоже мне луч света в темном царстве, — усмехнулся генерал. — Впрочем, ты-то, может, и впрямь… Слухи в последнее время разные ходят…

— Какие еще слухи? — насторожился Турецкий.

Вячеслав Иванович пристально поглядел на своего друга и, немного поколебавшись, ответил:

— Думал, ты знаешь… Говорят, вашего генерального того… Со дня на день в отставку отправят…

Брови Александра Борисовича красноречиво округлились.

— Засиделся ты, я вижу, в отпуске-то, Сань, — покачал головой Грязнов-старший. — Даже Дениска мой и то в курсе!

— А подробнее можешь? — прищурился Турецкий.

— А подробнее — говорят, кое-кто уверен, что на его место отнюдь не Меркулов сядет, а как раз ты… Что скажешь? Александр Борисович не сказал ничего, вместо этого искренне рассмеявшись.

— Ну таких легенд я про себя, честно тебе признаюсь, еще не слышал, — констатировал он, ласково глядя на генерала. — Ты сам-то соображаешь?.. Мне, как госсоветнику юстиции, хотя бы следующий класс присвоили, — не то что в эдакое кресло… И вообще, я, Славка, практик, а не чиновник, меня и на нынешней должности бумажки достали! Мог бы и сам догадаться, что слухи — они слухи и есть…

— А еще говорят, — невозмутимо продолжил Грязнов-старший, — что ежели в кресло, тобой упомянутое, сядешь не ты, а, допустим, отлично проявивший себя глава какого-нибудь федерального округа… то на этот самый округ назначать будут как раз тебя, Сань!.. Скажи-ка мне, к примеру, сколько раз ты за последние полгода в командировках чеченских побывал?..

— Ну знаешь… — посерьезнел Александр Борисович. — А еще друг называется! Хорошенького же ты мне продвижения по службе желаешь!

— Во-первых, не по службе, а по карьерной лестнице, — поправил его Вячеслав Иванович. — Во-вторых, кто это тебе сказал, что желаю? Одни разборки между их президентом и новым премьер-министром разрешать — такого и врагу не пожелаешь, не то что другу… Кстати, как тебе этот недавний указ насчет многоженства?..