Алексей Макеев - Убийца по вызову Страница 4

Он уже направился к выходу, как вдруг в номер вошла группа мужчин в полицейской форме. Один из них, с майорскими погонами на плечах, сделал некий приглашающий жест левой рукой в сторону двери, а правой слегка придержал Гурова за локоть, деликатно, но настойчиво направляя к ней.

– Извиняюсь, извиняюсь, – стараясь улыбаться как можно глупее, проговорил Лев. – Просто заглянул. Из любопытства.

Выйдя в коридор, он обнаружил, что тихий и спокойный отель, который в момент его прибытия сюда можно было сравнить разве что с сонным царством, теперь напоминает растревоженный пчелиный улей.

По ковровым дорожкам, устилавшим коридор, озабоченно сновали туда и сюда какие-то люди, у приоткрытых дверей номеров тоже стояли небольшие группки, многозначительно переглядывались между собой и обменивались впечатлениями. Ни о какой «конфиденциальности» не могло быть и речи. О происшествии знал уже весь отель.

– Самоубийство?! Невероятно! – доносилось до слуха Гурова, неспешно проходившего по коридору. – И надо было для этого снимать люкс!

– Богатые тоже плачут.

– Вы знаете, сколько берут здесь за сутки в таких апартаментах?

– Ножом! Просто обыкновенным кухонным ножом! – неслось из другой группы. – Рука располосована до кости! Весь номер в крови. Жуть!

– Этот всегда так, уже известно. Прикатит, девок созовет целый кагал и куролесит дня три без продыху. Одних окурков после них чуть не лопатой выгребаешь. Да девки эти еще. Этот, поди, думал, что всю жизнь так играючи проведет. Вот и доигрался. Игрун!

Последнее высказывание Лев услышал, уже подходя к лестнице, ведущей в вестибюль. Возле нее стояла женщина, с которой недавно разговаривал Иван Яковлевич, а рядом – пожилой мужчина в шоколадно-коричневом, отделанном золотым кантом одеянии, в котором ходила гостиничная обслуга.

Бросив быстрый внимательный взгляд на старика и запомнив его внешность, он спустился к ресепшену, куда уже вновь вернулся приветливый Игорь, так и не успевший вручить ему ключи от номера на троих, и бодро улыбнулся:

– Ну что? Продолжим?

– О! Тысяча извинений! – стал чуть ли не раскланиваться бедный парень. – Простите, я не должен был вот так вот оставлять вас. Пренебрег, можно сказать, своими обязанностями…

– Ничего, – успокоил его Гуров, давая понять, что жалобную книгу требовать не станет. – Случай, как я понимаю, экстренный?

– О! Да! Один из наших постоянных клиентов… Солидный, уважаемый человек… Просто в голове не укладывается!

– Вскрыл вены? – интимно понизив тон, спросил Лев.

– О! Простите! Нам не разрешают! Я не могу говорить об этом! Простите!

Окончательно смутившись и уже не зная, как вести себя, Игорь замолчал, кажется, уже смирившись с потерей клиента, но великодушный полковник поспешил объявить об отмене смертного приговора.

– Так где же мои ключи? – все так же спокойно и доброжелательно улыбаясь, проговорил он.

– О! Момент! Сию минуту! Сейчас!

Быстро переписав данные Гурова, Игорь снял с доски ключ и, передавая его, вызвался лично проводить в номер.

– Это очень удобные, вполне комфортные апартаменты, – расхваливал он, поднимаясь вместе с Гуровым по широкой лестнице. – Помещение общее, но спальные места отгорожены друг от друга, так что каждый может уединиться в своем уголке и спокойно отдыхать, и сам не беспокоясь, и не беспокоя других.

Поднявшись, Лев обнаружил, что за то небольшое время, что он отсутствовал, в этом коридоре снова произошли изменения.

Дверь в номер Проскурина теперь была закрыта, и возле нее дежурил сотрудник, пропускавший только тех, кого специально сюда вызывали. Убедившись, что больше ничего интересного не происходит, основная часть постояльцев вернулась в свои номера, и коридор снова был практически пуст.

– Вот видите, и сейчас вашего соседа нет, – сказал Игорь, открывая ключом дверь, на которой красовалась цифра «13». – Он целыми днями на экскурсиях, я ведь говорил. Так что вы – полновластный хозяин. Проходите, пожалуйста. Проходите и распоряжайтесь.

– Спасибо, вы очень любезны, Игорь.

– Спасибо и вам за понимание, – благодарно взглянул в лицо Гурову парень. – Если что-то будет нужно или появятся какие-то вопросы, обращайтесь, всегда буду рад помочь. Устраивайтесь, располагайтесь и еще раз извините за непредвиденную задержку с оформлением и доставленные неудобства.

Когда дверь за ним закрылась, Гуров осмотрелся в своем временном обиталище и без труда определил, какое именно из «спальных мест» уже занято. Покрывало на одной из кроватей, действительно расположенных довольно удобно – каждая в своей нише, было смято, и рядом на стуле лежал не слишком аккуратно сложенный спортивный костюм.

Заняв одну из двух свободных ниш, Гуров присел на кровать, размышляя обо всем происшедшем и решая, как ему лучше поступить в связи с новыми открывшимися обстоятельствами.

Он не сомневался, что это дело рано или поздно передадут им в управление. Если Проскурин действительно мошенник такого уровня и в отношении него уже имеются определенные материалы, ясно, что преступление это будет расследоваться в Москве.

Сейчас коллеги из Владимира должны обстоятельно поработать на месте, собрать как можно больше информации, и ему, Гурову совершенно незачем вмешиваться в этот тонкий процесс и объявлять во всеуслышание о том, кто он такой. Его задача – постараться получить максимум сведений из неофициальных каналов. Так что особых изменений в ранее намеченных планах, пожалуй, не предвидится. Как и предполагал, он проведет два ближайших выходных дня в этом отеле, беседуя с обслугой и постояльцами и стараясь узнать как можно больше о Проскурине, с той лишь разницей, что направление расспросов теперь будет несколько иным.

«Интересно, что это за дед? – подумал Лев, вспомнив ворчливого старика, которого заметил в коридоре возле лестницы. – Он явно не первый раз видит здесь Проскурина. Наблюдателен и, похоже, неглуп. Надо поговорить с ним».

Больше на данный момент Гуров не мог никого выделить особо, с кем бы имело смысл побеседовать, и решил спуститься в ресторан. Чрезвычайные события заняли довольно много времени, был уже третий час дня, и он почувствовал, что сильно проголодался.

Заперев комнату со «счастливой» цифрой, Лев спустился в холл и, проконсультировавшись с Игорем относительно маршрута, вскоре уже сидел за одним из столиков в уютном, небольшом зале, несмотря на весь внешний лоск и изысканность, обладавшем какой-то неуловимо-домашней атмосферой. Зал был почти пуст, лишь за дальним столиком у окна сидела какая-то пожилая семейная пара, трапезничавшая практически в полном молчании.

В ожидании заказа он вновь принялся размышлять.

Похоже, большинство постояльцев и администрация гостиницы склонны думать, что смерть Проскурина случилась, так сказать, «по собственному желанию». Но Гуров, как профессионал, имел другое мнение.

Человек, решившийся на самоубийство, не заказывает на этот день девочек и не снимает люкс в гостинице. Шампанское, закуски, дорогой коньяк – все это настолько не вязалось с намерением прекратить земное существование, что полковник не сомневался: в гостиничном номере этой ночью произошло именно убийство, но убийство, заранее спланированное, до мельчайших деталей рассчитанное и отлично замаскированное.

«Фужеров для шампанского четыре, а для коньяка – пять. Что это может значить? – думал Лев. – Дамы обычно не пьют коньяк. С другой стороны, предполагать, что Проскурин вместе с женщинами пригласил еще и четырех мужчин, было бы по меньшей мере странно. Скорее всего, фужеры для коньяка рассчитаны по общему числу гостей, а для шампанского – только по числу приглашенных дам. Но девушек было три. Чертовщина какая-то! Если один из фужеров для шампанского предназначался Проскурину, кому тогда приготовили пятый бокал для коньяка? Проскурин ждал в гости кого-то из компаньонов? Или кого-то из друзей? Это и был убийца?»

Информации было явно недостаточно, и вскоре Гуров понял, что ломать голову над разгадкой сейчас бессмысленно.

В деле и кроме разного количества фужеров хватало странностей.

Совершенно очевидно, что «праздник» в номере начался как минимум вчера вечером, между тем спиртного выпито мало, закуски почти не тронуты, а в спальню, похоже, даже не заходили. Труп, пролежавший в ванне несколько часов, обнаружили только сегодня в обед. Что делали эти девицы все это время?

Бутылка коньяка практически цела, а с двух фужеров шампанского невозможно опьянеть до бессознательного состояния и отключиться почти на сутки.

Проскурин, очевидно, убит ночью, то есть почти сразу после того, как началась вечеринка. Значит, получается, что девочки собрались, выпили по бокалу шампанского, сообща прикончили своего незадачливого кавалера, прибрались в номере, да и легли преспокойненько почивать? А утром хорошенько взлохматили себе волосы, сделали скорбные лица и разыграли отчаянное изумление?