Амиран Кубрава - Старая шкатулка Страница 4

…Был вечер. Одуревший от бесчисленных допросов, я сидел в кабинете.

Раздался телефонный звонок.

– Привет, инквизитор! – бодро сказал Ахра.

Я однажды проговорился ему, что слово «инквизиция» в переводе с латинского означает «расследование», а посему слова «инквизитор» и «следователь» сродни. Конечно, это было шуткой, но с тех пор Ахра, находясь в хорошем настроении, величал меня этим жутким титулом.

– Привет, привет! Что-то долго не напоминал о себе… Есть что-нибудь новенькое?

– Нашел, понимаешь, одну старушенцию, – сказал Ахра с какой-то ленцой в голосе. – Приглашаю тебя сходить к ней в гости… Давай спускайся, я подъеду.

Я вложил бумаги в папку и стремглав выбежал из кабинета.

Ольга Никаноровна Белова, бывшая библиотекарь, жила в старом квартале, в том самом доме, который Ахра искал все эти дни. Она оказалась довольно живой и подвижной старушкой, с остреньким носом и легкой фигурой, и я понял – не та, о которой упоминал Дорфман.

Комната была мала, в углу – маленькая иконка без лампады,

– Сразу говорите, детки, зачем пожаловали? – Белова, видимо, решила взять быка за рога.

– Давно живете здесь, Ольга Никаноровна? – задал я встречный вопрос,

– А что? Задержалась на этой грешной земле? – насмешливо проговорила она, перехватив мой взгляд.

– Я имел в виду квартиру… – улыбнулся я, подумав, что у этой востроносой старухи не менее острый ум.

– В году двадцатом вошла я в этот дом молодухой и с тех пор живу здесь, милок… Голод тогда гулял по России, он и пригнал меня сюда, в ваш край. – Я думал, она ударится в воспоминания, но Белова ограничилась этим сообщением, и выжидательно окинула меня взглядом, сложив руки на полинявшей матерчатой скатерти.

– Тогда вы должны помнить Наталью Орестовну Лозинскую… – осторожно начал я.

– Помню. Как же! – встрепенулась Белова. – Женщина-огонь, вамп, если хотите… Красавица, хотя ей тогда было немало лет. В этом доме, – подняла она руку, – жили абхазы, грузины, русские, был и грек, и они называли ее Ната. Помню, в двадцатых годах за ней приударил джигит редкой красоты… Много шума наделала эта связь… Оказалось, что Патава – так звали любовника Наты – главарь бандитской шайки. Он был женат на Ефросинье Уваровой. Шайку разгромили, а Патава ушел в горы, где его и убили во время перестрелки. Фрося забрала своего сына и ушла неизвестно куда. Где она теперь? – Белова прикрыла веками свои подслеповатые глаза и вздохнула. – Конечно, уже в земле, – самой себе ответила Белова и вновь вздохнула: – Это я что-то долго не умираю…

Меня сейчас меньше всего интересовал бандит Патава, тем более его жена и сын, но я не прерывал старую женщину, в голосе которой слышалась печаль. Я замечал, что старые люди охотнее и подробнее рассказывают о второстепенном, чем о главном, и очень обидчивы, если их прерывают. Мне важно было узнать, с кем из ныне живущих была знакома Лозинская.

– Помню, как Фрося, уезжая, кричала: «Ната, подстилка, будь проклята!» – тихо шелестел голос Беловой.

– Она проклинала Лозинскую за связь с мужем?

– О связи Фрося знала… Говорили, за то, что она выдала Патаву.

– Вот как?

– Темная история… До сих пор не знаю, почему Ната пошла на такой шаг.

– Что стало с членами банды? – подался вперед Ахра.

– Все они нашли смерть у стенки, – просто объяснила Белова.

Я окончательно потерял интерес к этой истории.

– Проклятье Фроси настигло Нату: через несколько лет она похоронила свою единственную дочь, – негромко делилась между тем своими воспоминаниями Ольга Никаноровна. – После этого Ната присмирела и шашни с мужчинами уже не заводила. Да и красота ее сразу поблекла… Она жила здесь еще долго, а потом переехала, с тех пор я ее не видела.

– А о Фросе Уваровой и ее сыне вы ничего не знаете? – спросил Ахра.

– Ходили слухи, будто Фрося недолго прожила, а ее сын попал в тюрьму и там умер…

– Имела ли Ната какие-либо ценности? – задал я вопрос,

– Не знаю… Я не была с ней столь близка, И от людей ничего не слыхала. Думаю, ничего она не имела, иначе бы не вела полунищенское существование. Дочка ее чахла на глазах, а Ната не тратила средств даже на лекарства.

– Знаете ли вы кого-нибудь из тех, с кем была знакома Ната? – спросил я, думая, что и на этот раз выну пустой номер.

– Да, – негромко ответила Белова, – есть такая – Мария Гавриловна Федотова.

– Жива? – нетерпеливо спросил Ахра.

– Кто, Мария? Да она любого переживет. Что с ней сделается? Младше, меня лет на десять, а то и больше, Видела ее недавно на базаре со здоровенной сумкой…

– А вы знаете какую-нибудь старушку, больную, прикованную к постели? – спросил я, вспомнив слова Дорфмана.

– Нет… Я знаю только одну старуху – саму себя. Я иногда болею, но прикованной к постели, как вы сказали, никогда не была, видно, господь бог милует… Да и сыновья не оставляют меня без внимания.

– Знакомы ли вы с Дорфманом Борисом Исааковичем?

– Нет, – равнодушно ответила Белова. – Кто такой?

– Сосед Лозинской.

– Почему вы у меня интересуетесь всем этим? – наконец удивилась Белова. – Могли бы и у Наты спросить…

– Поздно, Ольга Никаноровна, – сказал я со вздохом. – Убили ее.

– Ох, горе-то какое! – воскликнула она, прикрыв рукой смор

щенный ротик. – Да и кому она нужна была, боже ты мой!

– Где живет Мария Гавриловна?

Белова посмотрела на меня: в ее выцветших глазах набухали слезы. Мне стало не по себе. Затем она еле слышно произнесла:

– Не знаю, милый…

С Марией Гавриловной Федотовой я беседовал в тот же вечер: адресная служба сработала безотказно.

Когда я вкратце рассказал, какая участь постигла Лозинскую, Мария Гавриловна, в отличие от Беловой, слез тратить не стала:

– Я предугадывала ей такой конец. Сейчас молодежь готова за целковый человека жизни лишить, а у покойницы хранилось такое богатство! Ничего нет удивительного в том, что случилось. И со мной могло произойти такое, но, видно, в сорочке родилась!

– Почему?

Начало рассказа о Лозинской было, прямо скажем, загадочно и многообещающе.

– Ната хранила у меня некоторое время старую шкатулку с драгоценностями. Ей что-то привиделось, и она принесла их ко мне. Натерпелась я страху! Все казалось, что ворвутся грабители, тюкнут по голове, и – будь здоров… Когда стало невтерпеж, я послала к Нате мою дочь Полину, как раз тогда она гостила у меня. Явилась Ната, и при Полине я вернула шкатулку. Она не хотела брать, пока не убедилась, что все драгоценности целы.

– Ваша дочь знала, что в шкатулке?

– Не только знала, но и трогала, а одну вещь даже примерила… А почему вы спрашиваете? Драгоценности исчезли, верно?

Я кивнул и спросил:

– Раньше вы знали о них?

– Нет.

– Говорили кому-нибудь, кроме Полины?

– Тоже нет.

– Кто еще, кроме вас и дочери, знал Лозинскую? Я имею в виду тех, с кем знакомы вы сами.

– Могу назвать только Олю Белову.

– Где живет ваша дочь?

– О-о, далеко отсюда! Она замужем в Краснодаре… Неужели вы думаете, что… моя дочь?.. – Мария Гавриловна разволновалась, но я отрицательно покачал головой:

– Успокойтесь. Вашу дочь я ни в чем не подозреваю, и до этой минуты даже не знал о ее существовании. Но я должен поговорить с ней. Дайте ее адрес, пожалуйста.

Вскоре я уже записывал данные о Полине и ее адрес.

– Перегудова – это фамилия мужа?

– Да, – ответила Мария Гавриловна.

ГЛАВА ПЯТАЯ

На следующий день я направил в Краснодар отдельное поручение о допросе Перегудовой и ее мужа.

Узнав об этом, Владимир Багратович сказал:

– Твое поручение будут исполнять месяц, если не больше… Не лучше самому туда поехать?! Да и поручения, как правило, исполняются формально, разве не знаешь?

– А что может дать их допрос?

– У тебя ничего и нет, Зураб. Довольствуйся пока малым. Исключим Перегудову и ее мужа, пойдем другим путем, если, конечно, найдем его. А заняться ими рано или поздно все равно придется. И чем раньше это будет сделано, тем лучше – мой тебе совет.

В аэропорту Краснодара меня ждал Женя Дегтярев – мой однокурсник по юрфаку. Женя работал следователем городской прокуратуры.

На следующее утро мы с Женей уже звонили в квартиру Перегудовой, но дома никого не оказалось. От соседки узнали, что они рано ушли на работу, а дети – в школе. Соседка попалась словоохотливая и рассказала, что Полина работает заведующей продуктовым магазином на окраине города. О Перегудове мы у соседки не спрашивали, хотя она порывалась сказать и о нем. Где работает Перегудов, мы могли узнать и у самой Полины, а чересчур любопытной соседке и без того хватало пищи для разговоров и размышлений…

Перегудову мы застали в зале магазина. На ней был темно-синий халат, в карманы которого она по-мужски засунула руки.

Узнав, кто я и откуда, Перегудова побледнела.